— Это обротка…
В комнату заглянула жена.
— Здесь накрывать или в кухне?
— Закрой дверь! — Арефа стукнул по столу кулаком и что-то сердито сказал по-цыгански.
Зара скрылась.
Старый цыган сидел некоторое время, прикрыв рукой глаза. Я тоже молчал.
— Это обротка, — повторил Арефа и добавил: — Маркиза. — Голос его звучал глухо. — Я не могу поверить, что Сергей украл или там помогал Ваське Дратенко или кому-либо еще… Я его не учил этому. И сам никогда не был конокрадом. Был цыганом, настоящим таборным цыганом, но не воровал… Обротку я нашел случайно, в чулане. Три дня тому назад.
— Вы уверены, что это именно та обротка?
— Еще бы, — усмехнулся Денисов. — Сам делал.
— Как она сюда попала?
— Если бы знать, почему она в моей хате. О, лучше бы не знать! Лариса мне говорила, что Маркиз исчез вместе с оброткой. — Арефа замолчал.
— Арефа Иванович, вы понимаете, что такая улика…
Мне было жаль, искренне жаль этого человека. Он сидел, опершись на руку, и казался бесконечно усталым и еще больше постаревшим. Чем я мог его утешить? Обстоятельства сложились не в пользу Сергея. И еще я подумал: почему не пришел ко мне с оброткой Арефа? Арефа, словно угадав мои мысли, сказал:
— Я собрался к тебе именно по этому поводу. Мне кажется, парень запутался. Я вижу, ему чего-то хочется. Молодой, сил много. Самолюбивый. Обида какая-то гложет. На меня, на мать, на судьбу. Сейчас в жизни много соблазнов. Кажется, что все легко добывается. Ты в армии служил?
— Служил.
— И он тоже. Там его и избаловали. Смешно, конечно, но так получилось. Меня армия такому научила, не дай бог вам, молодым. Научила убивать. Я шесть лет под ружьем провел. Из них почти четыре — воевал. Всю войну. Сергей прямехонько угодил в армейский ансамбль. Какая это служба?
Я подумал о том, что в армии мне тоже жилось припеваючи. Сплошные спортивные сборы, разъезды по стране, летние и зимние спортлагеря. Был я рядовой, а жил получше иного командира. Знал: соревнования в части — Кичатов, всесоюзные — опять же Кичатов. Я ездил по стране, а служба шла, появлялись значки, нашивки и другие награды. А теперь даром что офицер, но со всех сторон в подчинении. Под моим началом никого, зато надо мной начальства не сосчитать: от начальника райотдела до министра включительно.
— Что для солдатика хорошо, для настоящего артиста совсем пшик, — продолжал Арефа. — Вернулся он после службы, повертелся и укатил в Москву. Захотелось, видишь ли, прогреметь на всю Россию. Телепередач, кино нагляделся, мечтал вторым Сличенко стать. На худой конец, Васильевым. Ну что в «Неуловимых мстителях» снимался. Помыкался, помыкался, а как зима ударила, приехал общипанной курицей. Рассказал как-то, потом уже, что сунулся было в «Ромэн», в цыганский театр. Там сразу сказали, что для театра надо образование иметь, институт сначала пройти. С тех пор, наверное, и обиделся Сергей. О колхозе и слышать не хотел. Нашел себе занятие — ходить по хатам, фотопортреты делать. А в этой конторе барыги оказались. Оформляли без квитанций, жульничали… Короче, бросил он это дело. Я ему ничего не говорил. Захотелось стать табунщиком. Пошел к Нассонову. Тот ему лошадь дал, но для того, чтобы коров пасти. Не знаю, может, и это ему надоело? Чувствую, парень не смирился. Рвется его душа куда-то.. Зачем-то стал деньги собирать. Говорит, на мотоцикл. Я знаю, его сманивали кочевать. Свобода! — Арефа невесело усмехнулся. — И вот на тебе…
— Понимаю, — сказал я. — Но скажите, что вы хотели бы от меня услышать?
Он удивился, пожал плечами.
— Ничего. Надо искать.
— Хорошо, мы будем искать вместе, — твердо пообещал я. — И начнем очень скоро.
…На всякий случай в тот же день с двумя понятыми я побывал на том месте, где Славка обнаружил под ракитником засохшую кровь, которую надо было взять для анализа.
Осмотрели местность, составили протокол. И я поехал в район.
Вещественную улику — кровь — направили в лабораторию. А насчет участия Арефы в поисках Маркиза и сына пришлось выдержать в РОВДе настоящий бой. И все же в конце концов майор Мягкенький сказал свое «добро».
Итак, если это сделал Чава, то почему? Что же толкнуло парня на авантюру с Маркизом? Поступил ведь так Чава неспроста. Надо разобраться… Возьмем обротку. Основную улику. Как она попала в дом Денисовых? Возможно, ее оставил впопыхах сам Сергей, когда заезжал в воскресенье утром за деньгами. Он надел на Маркиза уздечку, а обротку, ставшую ненужной, забыл дома. И это неосмотрительно. Очень. А может быть, обротку подбросили, чтобы подозрение пало на Чаву? Арефа и Зара да и все в их семье не помнят, чтобы к ним заходил кто-нибудь, кого можно заподозрить. Обротка оброткой но есть еще окурок. Он, скорее всего, принадлежит Чаве. Двадцать первый номер «Недели» взяла из библиотеки Лариса. Она давала читать Чаве. Несколько номеров он не вернул. В том числе один номер за июнь. Наконец, само его исчезновение сразу после того, как было обнаружено, что жеребец пропал.
Значит, основания подозревать Чаву есть. Пойдем дальше. Вопрос номер два: Сергей действовал один или с Дратенко? Наверное, с Дратенко. Васька имел виды на жеребца. Ради этого он и приезжал в колхоз. Предлагал Сергею двести рублей и уговаривал его. Опять же исчезновение Дратенко.
Вопрос номер три: кто из них играл какую роль? Первую — скорее всего, приезжий. Он, как говорится, видимо, вдохновлял и финансировал предприятие.
Дальше. Вот это дальше и есть самое основное. Допустим, они украли Маркиза. После этого они могли уехать вместе, но могли и разъехаться в разные стороны… Чаву, по словам Арефы, сманивали кочевать с табором. Он забежал домой, прихватил деньги — и был таков. Ну а кровь под кустом ракиты? Может быть, не договорились дружки-конокрады?
Арефа ездил по своим знакомым цыганам. Никто тревогу по поводу исчезновения Дратенко не поднимает. Но где находятся два парня, никто не знает.
Вместе кочуют? Может быть, все может быть… Даже и то, что ни Дратенко, ни Чава не имели никакого отношения к событиям той ночи, когда пропал жеребец. Вдруг кто-то другой, выждав удобное время, увел коня, рассчитав, что обстоятельства замаскируют его преступление, Или он даже и не думал об этих обстоятельствах, они сами ему помогли.
Потом мне в голову пришла еще одна мысль. Что, если Маркиз просто сбежал? Сбежал в степь, где прибился к какому-нибудь табуну. А я тут ломаю голову, что-то выдумываю, подозреваю людей, которые понятия не имеют, где сейчас конь.
Я устал от своих размышлений.
Надо переходить к делу. Надо искать.
Назавтра мой ярко-красный «Урал» с полным баком бензина, с новым маслом в картере, с надраенными, сверкающими на солнце боками мчал нас по дороге, загруженной караванами машин с первым хлебом нового урожая. На сегодня у нас точно установлен маршрут — крупная станица Альметьевская. Отправились туда по предложению Денисова.
В Альметьевской до войны существовала контора «Заготконь». В нее съезжались колхозные и частные владельцы лошадей, чтобы совершить куплю-продажу или обмен. Контора эта давно уже упразднена, но в Альметьевскую по старинке еще приезжали те, кто хотел купить или сбыть коня.
В станице жило оседло несколько цыганских семей, в том числе семья недавно умершего брата Арефы. Конечно, глупо предполагать, что конокрады продали Маркиза в Альметьевской. Это все равно что нести в комиссионный украденное в этом же магазине. Но в Альметьевской были друзья и родственники Арефы. К ним часто приезжали гости, через которых можно было узнать о Дратенке или Сергее.
Альметьевская по сравнению с Бахмачеевской выглядела настоящим городом. Много двухэтажных домов, асфальтированные улицы, парикмахерские, большая баня.
Хаток с завалинками и палисадниками, с соломенными крышами было немного. К одной такой хате мы и подъехали.
— Попьем чайку? — предложил Арефа.
— Спасибо за приглашение, но, я думаю, вам лучше поговорить со снохой с глазу на глаз. По-свойски. Я только могу помешать.
— Что же, верно, — быстро согласился Арефа. Он немного подумал. — Но ты возвращайся сюда поскорей. Обязательно. Перекусим.
— Час вам хватит? — спросил я.
— За милую душу.
— Если, конечно, надо, я могу попозже…
— Хватит, хватит.
Я отъехал от двора, ругая себя за недогадливость. Вообще появляться здесь в форме было глупо. Уж где-где, а в деревне языки работают неутомимо…
Лейтенант, дежурный Альметьевского РОВДа, ничего не знал о моем приезде, хотя Мягкенький заказал вчера при мне телефонный разговор с местной милицией. Лейтенант что-то писал, и ему было не до меня.
— Может быть, начальство в курсе?
— Зам у себя. А начальник в отпуске. Что тебя занесло в такую даль?
— Парней двух разыскиваю, — небрежно бросил я. — Цыгане они… Пропала лошадь.
