Он вскинул на меня глаза и, испуганно оглянувшись, тихо проговорил:
— Ты тут потише. Капитан наш как раз из них, из цыган, будет…
После такого конфуза я шел к капитану весьма пристыженный. Савченко, так звали лысеющего, средних лет капитана, встретил меня сдержанно. Мягкенький говорил именно с ним.
— Ладно, — сказал капитан, когда я, краснея и сбиваясь, изложил ему цель приезда. — Спали вы, товарищи, долго. Много воды утекло… Знаете, сколько людей проезжает через Альметьевскую? Сотни и даже тысячи! Н-да, сладко почивали. — Он задумался. — Вообще таких что-то не припомню. Мы этих аферистов знаем всех. А тот Сергей Денисов, случаем, не родственник нашего Денисова? Который помер недавно?
— Племянник, — подтвердил я.
— Скажи-ка! Как будто семья примерная. Отец его там у вас, кажется, в правлении колхоза?
— В сельском Совете, — сказал я, — депутат.
— Смотри-ка, — усмехнулся Савченко. — Как это получается? — Капитан набрал номер. — Степа, зайди. — Он положил трубку, потер руки, глядя в окно. — Пошел хлеб. Теперь ни сна, ни отдыха… Всех почти разогнали по колхозам.
В комнату вошел коренастый, лет пятидесяти, сильно припадающий на одну ногу мужчина в штатском.
— Степа, тут товарищ из Краснопартизанска. Не припомнишь такого Дратенко? Специалист по лошадям?
Степа, которому меня капитан так и не представил, просто ответил:
— Знаю. — И, обернувшись ко мне, спросил: — Васька?
— Так точно. Подозревается в краже породистого скакуна.
— Давно увели лошадку-то?
— В июле…
— Да, в июле Дратенко тут был. На линейке, запряженной двумя лошадьми.
Я сообщил подробные приметы Маркиза. Степа, подумав, сказал:
— Одного коня я помню. Вороной. А вот другой, врать не буду, кажется, светлый.
— Дратенко один был или с кем-нибудь?
— Их несколько сидело на линейке. Прокатились по станице лихо, почти не задерживаясь.
Вот и все сведения, какие я смог получить.
…Через час мы сидели с Арефой в хате вдовы Андрея Денисова. На столе легонько посвистывал самовар. Серебряный. Точная копия того, что и у Арефы, «Баташов». Мирикло в темном кружевном платке безмолвно появлялась в комнате и так же тихо выходила.
— Тяжело ей, — сказал Арефа, когда его сноха в очередной раз что-то поставила на стол и вышла. — Любой бабе в ее годах тяжело остаться без хозяина. Вдова на всю остальную жизнь.
— Конечно, — согласился я, — потерять кормильца.
— Не это самое страшное, — вздохнул Арефа, — Мирикло себя прокормит. — Он усмехнулся. — И еще любого мужика в придачу. Шьет на фабрике и дома. У нас в старое время, сам понимаешь, — его глаза опять сверкнули лукавинкой, — жена должна была кормить мужа. Станет где-нибудь табор, мужики остаются, а женщины с дочками идут в село или в город добывать пропитание, деньги… Не принесет жена ничего, кнута схлопочет обязательно.
— Ничего себе положение! Это здоровых-то мужиков кормить? Мало того, что женщины унижались, выпрашивали подаяние, так еще кнут… Несправедливо. Значит, мужчины кнутом оправдывали свое тунеядство?
— Почему тунеядство? У мужиков свое дело было. Муж ценился за умение достать хорошего коня, с выгодой продать или обменять его. Не можешь этого — копейки за тебя не дадут в базарный день. Другое дело, если умеешь ловко дела делать да если при этом песни голосисто поешь, отплясываешь лихо да обнимаешь жарко — нет тебе цены…
Я все ждал, когда Арефа заговорит о самом главном. Есть ли какие вести о беглецах? Но Денисов словно забыл о цели нашего приезда. Мы сидели, пили чай, мирно беседуя. И вдруг Арефа сказал:
— Васька Дратенко не сегодня завтра должен быть в Юромске. Надо туда подаваться.
Юромск — три часа езды на поезде от Ростова.
— Помчались в город! — предложил я.
— Больно мы с тобой заметные.
Выходит, сначала домой. Я прикинул — теряем сутки. Это в лучшем случае. Потому что возвращаться сегодня на мотоцикле в Бахмачеевскую мне не улыбалось. Арефа тоже не мальчик. Тогда и завтра день потеряем. Обидно, до Ростова каких-нибудь тридцать километров. Полчаса езды.
В конце концов, неужели Борька Михайлов не одолжит на время какие-нибудь брюки и пиджак? В крайнем случае — куртку.
Мы расстались с Арефой. Он решил заночевать в Альметьевской. Я поехал. Договорились с Денисовым встретиться в Юромске на вокзале.
Добравшись до окраины Ростова, я позвонил и услышал Борькин голос:
— Кича! Ты откуда?
— Долго объяснять. Мне нужны брюки и пиджак. Куртка тоже сойдет.
Михайлов хмыкнул:
— Ты что, голый?
— В форме, как полагается, и на мотоцикле…
— Ладно, разберемся. Жми ко мне. Ты где сейчас? Меня найти просто.
Действительно, я нашел его быстро. Но ночевать у него не остался. Честно говоря, обстановка меня смущала. Я под благовидным предлогом, что меня на улице ждут, взял у Борьки старенький костюм и отправился в гостиницу.
Утром я встал, когда мои соседи по номеру еще спали. Тихо прибрал кровать, умылся, оделся в Борькин костюм и попрощался с дежурной. Завтракая горячим чаем и сосисками, я клевал носом, потому что совершенно не выспался и чувствовал себя разбитым. Только проехав с ветерком по еще прохладным улицам города, кое-как пришел в себя.
Борька располагался в просторном кабинете, отделанном линкрустом, с ковровой дорожкой. И хотя в комнате был еще один письменный стол, все равно шикарно.
— Привет! — встретил меня Михайлов, выбритый и свежий. — Какой у тебя, значит, план операции?
— Не знаю. Все будет видно в Юромске.
— А я бы первым делом…
— Постой, Боб. Первым делом помоги организовать мне билет до Юромска. А там я уж как-нибудь справлюсь.
— Эх, Кича, Кича… Погубит тебя деревня. В наш век научно-технического прогресса нужно мыслить по-научному.
Он уже снял было телефонную трубку, но в это время в кабинет стремительно вошел мужчина лет сорока в форме работника прокуратуры. На петлицах — звездочка младшего советника юстиции.
— Знакомьтесь, — представил меня Борис. — Мой однокашник. Кичатов. Участковый инспектор из Бахмачеевской.
— Родионов, — протянул он руку и тут же опустился на стул. — Боря, не сносить нам с тобой головы!
— Будем живы — не помрем, — улыбнулся Михайлов. Это он бодрился передо мной.
— Сейчас от прокурора области. Аки лев… — Родионов покрутил в руках крышечку от чернильницы. — Завтра прибывает зампрокурора республики. (Борька присвистнул.) Будем живы или нет, еще неизвестно… — Родионов повернулся ко мне: — Вы у себя тщательно провели проверку по делу об убийстве инкассатора?
— Проверяли. Еще до меня — я ведь всего три месяца — прежний участковый проверял. Вообще присматриваюсь ко всем проезжающим и временно прибывающим…
Родионов задумался.
— Крутимся мы вокруг вашего района, а воз и ныне там — все впустую.
— Я же предлагал получше пощупать Альметьевский, — сказал Борис. — Нет, словно свет клином сошелся на Краснопартизанском районе.
— По всем статьям выходит Краснопартизанский. А преступник словно сквозь землю провалился. Прокурор области заявил мне: «Не справляетесь, так и скажите». Понимаешь, куда загнул?
— Понимаю, — ответил Михайлов. — В конце концов, выше себя не прыгнешь. Если бы что-нибудь успокаивающее сказать. Подкинули бы вы какую-нибудь новую идею…
— Какую?
— Хотя бы насчет Альметьевской.
— Самообман, — отмахнулся Родионов. — Альметьевская ни при чем. По запаху чую — преступник в Краснопартизанске. — Родионов поднялся. — Короче, Боря, к одиннадцати областной прокурор приглашает всю нашу группу.
— Перед смертью не надышишься, — засмеялся Борька. — И все же надо перед совещанием тактику продумать…
— Какая тактика! Все как на ладони. Тупик.
Родионов вышел.
— Зачем зампрокурора республики едет? — спросил я.
— Будет снимать стружку с начальства. А те — с нас. Родионова жалко. Вообще он опытный следователь из следственного управления прокуратуры области. Временно переселился к нам, чтобы поближе быть, так сказать, к жизни. Действительно, что следователь без нас, оперативников, а? — Борька хлопнул меня по спине.
— Я не оперативник. Я участковый. А значит, и следователь и опер одновременно, — отшутился я.
— И все равно на нас все держится! — Он посмотрел на часы. — Кича, прости, дела заедают. Пойдем, попрошу, чтобы позвонили насчет билета.
Поезд тронулся неожиданно и мягко. Замелькали лица, станционные здания, привокзальные улицы, тихие, прячущиеся за прокопченную зелень деревьев от шума и гари железной дороги…
Я решил сходить в вагон-ресторан поесть, а потом уже поспать. Неизвестно, что ожидает в Юромске, может быть, придется ехать дальше, по следам Васьки Дратенко.
