Королева засмущалась, как девочка, которую впервые в жизни прилюдно назвали первой красавицей королевства.
– Мне кажется, я стала такая толстая…
– О нет! Вы – само совершенство.
В последнее время при дворе стало модным обсуждать интересное положение королевы. Она носила платья с заниженной талией, стягивая бедра поясом, чтобы подчеркнуть только-только обозначившийся животик. Многие придворные дамы, желая не отстать от моды, либо в срочном порядке потребовали от мужей тоже обеспечить их таким же «состоянием блаженного ожидания», либо, если возраст и положение в обществе не позволяли, подкладывали под платье подушечку. Исключение делалось только для незамужних девушек, но этих-то уверенная в своей растущей непривлекательности королева сама старалась держать от себя подальше. Среди мужей хорошим тоном считалось не просто с интересом слушать бесконечную женскую болтовню на тему беременности, но и самим вставлять реплики: «А помнишь, дорогая, как тебя тошнило, когда ты ждала нашего первенца?»
– Ах, я знаю. – Королева погладила свой чуть выступающий животик. – Мне все так говорят. Нелегкое это дело – носить наследника престола.
Со всех сторон тут же раздались восклицания дам, уверявших, что она отлично со всем справляется.
– Вы делаете большое дело для своей страны! – подвел итог сэр Лаймож.
Откровенно говоря, прославленный рыцарь терпеть не мог всю эту бабскую болтовню. И не только потому, что, как и большинство драконоборцев, не был женат.
Нет, братья-драконоборцы отнюдь не были отшельниками! Устав запрещал им только создавать официальные семьи – и то потому, что в случае наступления Года Дракона рыцарь не должен быть привязан к какой-то одной женщине и ее малышам, а одинаково защищать всех детей, чьи бы они ни были. Многие содержали любовниц и своих незаконных детей. У сэра Альдона внебрачный сын потом стал драконоборцем – и погиб в бою со своим первым драконом.
Высидев подле королевы еще несколько минут, сэр Лаймож встал, поклонился, прижимая руку к сердцу:
– В вашем обществе, прекрасная госпожа, я отдохнул душой. Но дела призывают меня!
– Вас хочет видеть мой супруг?
– Нет, ваше величество. Его брат.
Всем было известно, что принц Негрин, даже получив отказ, злобы не затаил и продолжал с восторгом и благоговением относиться к рыцарям. В последней кампании он даже почел за честь пойти добровольцем в какой-то отряд, возглавляемый одним из драконоборцев. Почти никто знал, что солдатскую лямку тянет принц крови – кроме самого командира отряда и еще двух телохранителей, приставленных к нему. Отвоевав несколько месяцев, младший брат короля, что называется, перегорел и успокоился. Но без внимания Орден не оставался – принц время от времени помогал ему деньгами. Практически на его средства содержались все безродные юноши, за которых не могли внести вступительный взнос их родители. И не было ничего удивительного в том, что у гроссмейстера и брата короля есть какие-то общие дела.
Он и сейчас ждал сэра Лайможа в своих покоях, но на сей раз был не один. Сутулый остроносый человечек, своей фигурой и всклокоченными волосами очень напоминавший ежика, топтался подле его кресла.
Этого человечка рыцарь знал и недовольно поморщился:
– А что здесь делает этот?.. Ваше высочество, вы пристрастились к придворной поэзии?
– Целок в курсе того, что я хочу вам сообщить. – Принц развалился в кресле у натопленного камина, потягивая вино. – Собственно, сообщить кое-что хочу не я, а именно он!
– Вот как? – Сэр Лаймож сел на свободное кресло. – И что же может сообщить мне придворный поэт его величества?
Целок заволновался, стал суетливо поправлять пеструю накидку, потом увеличительное стекло, которое вставлял себе в глаз – многим казалось, что от этого его перекошенная физиономия кажется смешнее, – затем принялся перебирать какие-то исписанные листы. Рыцарь поморщился – людей такого типа он недолюбливал, а Целока и подавно.
– Изволите видеть, благородные господа, – заговорил поэт, – вот тут у меня кое-какие заметочки… мои изыскания на тему записок Безумного Лорда. Я, знаете ли, позволил себе кое-что сделать… Не прогневайтесь, коли что не так. Работа проделана пока начерно, ибо…
– Короче! – тихо рыкнул сэр Лаймож.
Придворный поэт и шут по совместительству даже вздрогнул от неожиданности.
– По просьбе его величества я некоторое время назад приступил к расшифровке записок Безумного Лорда. – Он и впрямь заговорил быстрее и четче. – Кроме описаний внешнего вида, образа жизни, физиологии, мест обитания и некоторых других особенностей драконьего племени, коими вы, господа драконоборцы, руководствуетесь на протяжении вот уже многих циклов, дабы уничтожать этих тварей, у него были и весьма оригинальные идеи. Безумный Лорд писал, если так можно выразиться, пророчества! И просто полезную информацию… У него неоднократно встречается упоминание о некоем Договоре, заключенном драконами в незапамятные времена… с кем бы, вы думали? С людьми!
– Вот как? – осторожно произнес прославленный драконоборец. Он знал про Договор, но информация была настолько противоречива, что порой ему казалось, что Договоров существует несколько, и все разные.
– Договор существует, – ответил на его невысказанные мысли Целок и сверкнул своей стекляшкой. – И вот что пишет по этому поводу Безумный Лорд:
Горе тому, кто осмелится Слово нарушить!Горе тому, кто забудет его соблюдать.Горные демоны выпьют бессмертную душу,Если начнете его исполненью мешать!Ибо на Слове том держатся мира основы,Годы меняют теченье один за другим.Не допускайте того, чтоб в тиши это кануло Слово,Если, конечно, себе вы пока не враги!
– Я тут осмелился переложить его творения в стихотворную форму и…
– Зачем? – жестко перебил сэр Лаймож.
Целок удивленно захлопал глазами:
– Для красоты и… легкости восприятия.
– «Для легкости»! – передразнил гроссмейстер Ордена Драконоборцев. – Ваша так называемая «легкость» только это восприятие усложнила! Где оригиналы пророчества?
– У меня… тут… в моих покоях. – Поэт смешался под пронизывающим взглядом рыцаря.
– Несите!
– Сейчас?
– Да!
Целок сорвался с места с такой скоростью, что зацепил и опрокинул столик со своими бумагами.
Рыцарь и принц, оставшись одни, обменялись взглядами. Его высочество выглядел гордым – ему все-таки удалось быть полезным Ордену.
Поэт вернулся через несколько минут, прижимая к животу несколько старых пергаментов. Выглядели они, надо сказать, неважно – телячья кожа местами посерела и покрылась плесенью. Несколько кусков вообще сгнили, на середине одного из них зияла дыра, текст в этом месте уже был уничтожен временем. Тут и там виднелись следы клея – видимо, долгие годы хранения в сухом месте заставили материал рассохнуться, и когда листы извлекли, они просто-напросто разломились, чтобы потом их кое-как склеили торопливые и не совсем умелые руки. Сэр Лаймож недовольно поджал губы. Брату-алхимику придется много потрудиться, чтобы вернуть раритету презентабельный, и главное, читабельный вид.
Молчание затягивалось. Вспотевший и дрожащий от волнения и возбуждения Целок стоял над душой осторожно перебиравшего листы рыцаря.
– И вы это прочли? – промолвил тот, поднимая на него взгляд.
– Э-э… частично. Текст, как вы изволите видеть, существенно пострадал от времени, но вот тут и т-там, – он осмелился ткнуть пальцем в некоторые листы, – есть упоминание о Договоре… и жертвоп-приношении…
– Каком жертвоприношении?
– О, – снова оживился поэт, – я даже стихи на эту тему написал!
– Не надо! – категорично перебил его сэр Лаймож. – В двух словах: что за жертва? Мы что-то должны драконам?
– Э-э… нет. Скорее, они нам!
Примерно в то же время, далеко в северных горах
– Все. – В тихом голосе Иера Безухого звучала только дикая усталость. – Пришли. Дальше ты сам!
С этими словами проводник присел на торчащий из снега валун, тяжело переводя дух и выпустив при этом из рук повод своего коня.
Рыцарь сделал несколько шагов, озираясь по сторонам.
– Ух ты-ы… – вырвалось у него.
Путешественники оказались на дне заваленного снегом ущелья. Справа и слева ввысь уходили склоны, где из сугробов вперемешку с камнями торчали ветви кустарников и низкорослые деревца. Одни сбросили на зиму листву, другие были вечнозелеными и выделялись яркими пятнами. Судя по глубине снега и отсутствию каких-либо следов, сюда давно никто не забредал – во всяком случае, со времени последнего снегопада. Даже звери и птицы стороной обходили эти места.
Шагах в двадцати впереди вверх по склону карабкалась высеченная из камня широкая то ли лестница, то ли дорога – там, где склон был ровнее, это была дорога шириной, достаточной для того, чтобы на ней, не мешая друг другу, в ряд проехали четыре всадника. Там, где склоны были круче, ее заменяли ступени. Ветра сдули с большей части дороги снег, но кое-где все-таки намерз лед. Дорога поднималась на самый верх и там терялась из виду.
