Привыкнув действовать грубой силой, да, даже, скорее, не столько силой, сколько напором и наглостью, бандит, не переварив до конца выгодное предложение, сделал первый необдуманный поступок - отодвинул край куртки, демонстрируя рукоятку заткнутого за пояс Нагана.
- Знаешь, чё это такое? - с понтом поинтересовался он.
- Ага, - кивнул я. - Семизарядный револьвер Наган образца 1895 года, калибра 7,62 миллиметра. Благодаря уникальной системе обтюрации пороховых газов, в годы Великой Отечественной, оборудованный глушителем, использовался подразделениями для специальных операций. Судя по штамповке на рамке - сделан в середине сороковых годов на Ижевском заводе.
Ну… просто оба года, что я строил этот долбанный цех, в прорабском вагончике - как ни зайду туда, телевизор всегда показывал «Криминальную Россию». Надо же - пригодилось!
- Слышь, - набычился амбал. - А ты, случайно, не… этот… как его…
- Агент Эрик Картман, ЦРУ, - улыбнулся я.
- Братан, тебя-то мы и ищем! - обрадовался рэкетир. - За тебя блатные столько капусты отвалить обещали!
- Ты, дружище, кое-чего, похоже, не понял, - оскалился я, стараясь, чтобы мой оскал получился не хуже, чем у бандита. - ЦРУ - это тебе не ментовка какая-нибудь. В одно прекрасное утро проснешься, а твоя пукалка уже у тебя в заднице. И даже мушку никто не спилит - поверь. А чтобы соседей не будил, тебе пасть твоими же яйцами и заткнут. Так ссориться будем, или бабки зарабатывать?
Для верности я потряс стодолларовой купюрой. На этот раз - одной. Гарантий, что и у этих комсомольцев не съедет крыша при виде пресса бабла, не было. Ввязываться в бой еще раз, уже - без ствола, вообще не хотелось.
- Что делать-то? - сломался бандит.
- Нужен паспорт, - ответил я. - И водительское удостоверение категорий «А» и «В».
- Пятьсот, - назвал цену напарник рэкетира, заслужив тем самым резкий взгляд бригадира. - Не рублей, конечно.
- Сто бакинских сейчас и еще пятьсот, когда документы будут готовы, - поправил его первый.
- Заметано, - кивнул я, передавая зеленую бумажку.
- Пошли, - поиграл скулами старший и твердой, пружинистой походкой зашагал обратно - в сторону рынка.
Я последовал за ним. Замкнул колонну второй бандит. Петляя между лотков, мы вышли к почтовому отделению. Рэкетир, пригнувшись, зашел в маленькую, узкую дверь рядом, над которой висела фанерная табличка с надписью «фотоателье», сделанная краской по трафарету. Фотограф, завидев нашу веселую компанию, испуганно вжал голову в плечи.
- Я же сегодня уже платил! - попробовал возмутиться он.
- Не мечись, как вошь под ногтем, - буркнул браток. - Надо будет - еще раз заплатишь. Щелкни его, - он ткнул в меня своим толстым пальцем.
- На памятник?
- На паспорт. И на права.
- А, - облегченно вздохнул художник. - Это мы завсегда!
Я сел на предложенный стул, фотограф навел на меня жерла софитов и ствол фотоаппарата.
- Чуть левее, - попросил он. - Так, еще чуть-чуть… отлично! Теперь замрите, и постарайтесь не мигать! Все, готово!
- Когда будет готово? -осведомился бандит.
- Завтра после двух, - ответил владелец ателье.
- Поздно, - покачал головой рэкетир. Непонятно, как ему это удалось, при почти полном отсутствии шеи! - Надо сегодня через два часа.
- Сделаем, - вздохнул кооператор.
- Тебе какое имя писать? - спросил меня громила.
- Имя… ну… - задумался я. - Даже не знаю… напиши Михаил Федорович Романов!
- Годы жизни - с тысяча пятьсот девяносто шестого по шестьсот сорок пятый - указывать? - рассмеялся фотограф.
- Шуточки у тебя черноватые какие-то, - заметил я.
Шутки, кроме меня и хозяина ателье, никто не понял. Не удивительно - ребята, наверное, события прошлой пятилетки - и то с трудом помнили, а уж историю семнадцатого века - и подавно. Условившись встретиться на следующий день, мы распрощались, то есть каждый молча пошел своей дорогой, комсомольцы - к своему антиквариату, я - к «Дому книги», где оставил свой байк.
На обратном пути мне повезло меньше: похоже, внимание инспектора на посту на плотине привлек сверток на багажнике Явы. Конечно, можно было утопить по полной и хрен бы меня догнал и желтый Москвич с синей полосой, и, тем более - «ухастый» Урал с коляской. Но, по номеру, один черт, вышли бы и на дружка Вероники, а, через него - на меня. Такая перспектива меня не радовала. Сбросив скорость, я остановился перед постовым, сверкающим белой кожей кобуры, портупеи и перчаток.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Инспектор ГАИ старшина ...ов, - козырнул патрульный. - Ваши документы.
Забавно! У всех гайцев, и в мое время, и сейчас, дефекты дикции начинаются именно там, где произносится фамилия инспектора. И заканчиваются там же.
- Что везем, товарищ Картман? - поинтересовался старшина.
Я чуть не подпрыгнул вместе с мотоциклом. Как? Откуда? Неужели - все? Но, слава Богу, если бы я не умел включать дурака, когда надо, то, работая полдесятка лет на подрядах на заводах нашей любимой Родины, вряд ли вывез бы после окончания работ, вместе со своим оборудованием, еще и половину предприятия. Впрочем, чего его включать-то?
- Чего-чего? - переспросил я с самым невинным видом.
- Что в футляре? - повторил инспектор.
На этот раз фамилии толстяка из мультика не прозвучало. То ли послышалось, то ли каждого шофера пытались взять на понт.
- В футляре? Печатная машинка. Курсовые досдаю, - соврал я.
- А номерок-то у нас грязный, - покачал головой гаишник, стоя перед передним колесом байка, где номеров не было с сороковых годов. - Надо бы составить протокольчик… - старшина выжидающе посмотрел на меня. - … да бланки закончились.
- А! - догадался я, доставая реквизированный червонец. - Бланки? Да у меня запасной есть!
- Ты что, дурак? - зашипел мент, засовывая мне в руку документы. - В права положи, и обратно отдай.
Я открыл книжечку… и сердце чуть не выскочило из груди. Сбоку от фотографии пацана, каллиграфическим подчерком было выведено - «Юрий Иванович Картман». Я просто не знал, плакать мне, или смеяться. Это же дал Бог дураку фамилию! И как же мне повезло, что я не стал отнекиваться от этого имени! Вложив в корочки «лысого», я снова отдал их постовому.
- А, ну теперь все в порядке! - улыбнулся он. - Постарайтесь больше не нарушать, товарищ Картман! Счастливого пути!
Я забрал документы. Десятка успела исчезнуть неведомым образом. Вот уж ловкость рук! А люди удивляются, как их наперсточники облапошивают. Там даже шарика не видно и три стакана, а здесь - одни права и купюра, которая торчала с обоих концов. Прямо уличная магия Дэвида Блейна! Ударив по подножке, я умчался восвояси.
Свое обещание я выполнил - обернулся до возвращения родителей юного рокера, даже успев разгрузиться у себя. Вероника, похоже, провела время незабываемо - уже начинала клевать носом и изо всех сил боролась с зевотой.
- Дядя Леша приехал! - радостно закричала она, бросаясь мне на шею. - Умоляю, забери меня отсюда, пока я не умерла со скуки, - прошептала девушка мне на ухо.
Паренек встретил меня с меньшим энтузиазмом - воздушные замки, которые он успел построить, в один миг лопнули, как мыльный пузырь. Он придирчиво осмотрел свою Яву, но, так и не найдя повода, чтобы потребовать с Зиманковой компенсации морального вреда в виде очередного свидания, со вздохом принял ключи и документы.
- Может, еще как-нибудь погуляем, - робко предложил он Вике.
- Конечно! - ответил я за девчонку. - Даже знаю, когда - завтра! Мне как раз надо будет еще раз в город съездить! Ты не против?
- Конечно - нет! - воскликнул пацан, стрельнув глазами в Веронику. - Всегда пожалуйста!
Девушка же остолбенела от такой наглости. Ее продали! Сдали в аренду, за байк! За кучу железа с болтами и гайками! Как говорится, в Париже много Анжелик, а конь - один.
- Леша, ты - подонок, - заметила она, когда мы отошли на приличное расстояние.
- А то! - подмигнул в ответ я, шлепнув актрису по попке.
