Неприкаянный 1
Пролог
Вы тоже полагаете, что мир сошел с ума? Мир, в котором черное стало белым, белое – черным, а серое начало блистать всеми цветами радуги. Хотя даже последнее оказалось опоганено, превратившись из символа безобидных хиппи в знамя альтернативно ориентированных индивидуумов, что ринулись навязывать всем окружающим свои спорные ценности. Весь мир сошел с ума и, как оказалось, слишком многих это устраивало. Все же руководить здравомыслящими, умеющими критически мыслить и задавать непростые вопросы людьми куда сложнее, нежели оболваненной толпой, только и ждущей какого-нибудь очередного бредового откровения от лживых и фальшивых идолов. Лемминги, самые натуральные лемминги. Вот в кого превратились люди в XXI веке, став идеальными потребителями, способными «жрать» даже откровенную отраву для души и тела, и параллельно превратившись в питательную массу для расплодившихся финансовых корпораций-хищников. Я тоже раньше думал так, пока не столкнулся с настоящим безумием, распространившим свое влияние на каждого члена моего нового общества, в каком бы забытом уголке мира тот ни скрывался.
Вы желаете знать кто я? О! Это очень интересно и даже познавательно! Я не живой, не мертвый, не воскрешенный мертвец, не голем и не химера. Я даже не полноценный пришелец из будущего, что был бы способен отыгрывать роль пророка для развесивших уши и пораскрывавших в удивлении рты предков. Я «неведома зверушка», которых нынче развелось сотни миллионов по всему свету. Я «Неприкаянный»! Живая, но пустая, оболочка для души. Биоробот – такое бы определение мне могли дать в том будущем, которое я помню. Вот только это самое будущее уже вряд ли когда-нибудь наступит в этом, новом для Земли, мире. Ведь Бог отвернулся от него. Точнее, все боги отвернулись от того винегрета, что получился от слияния десятков совершенно разных, обособленных, миров. Называйте это, как хотите. Хоть сопряжением сфер, хоть взаимным проникновением параллельных вселенных, хоть межпространственной аномалией или же межмировой катастрофой. Итога это не изменит. Этот, новый для меня, мир тоже сошел с ума. Причем, отнюдь не по моей вине. Он уже был таким, когда я осознал себя его обитателем. А потому, мне только и оставалось, что тяжело вздохнуть, да принять очередные правила игры под названием жизнь. Так из обычного настоящего мужчины, не слишком довольного существованием в роли офисного хомячка со своими «маленькими» секретами, я превратился в хозяина тела когда-то старшего унтера когда-то существовавшей Российской Императорской Армии. Точнее говоря, мои воспоминания влились в его пустое сознание, заняв никому не нужную оболочку одного из сонма миллионов неприкаянных в одночасье появившихся повсеместно по результатам катастрофы постигшей множество сварившихся в единое целое миров.
И первая же минута существования в новом для меня образе, оказалась донельзя болезненной. Ведь вышедший из «спячки» неприкаянный, которым ныне стал именно я, так и остался неприкаянным! Та неведомая сила, что впихнула в оболочку разум, не озаботилась привязкой к этому самому разуму моей драгоценной души! Как это было больно! Не передать никакими словами! Казалось тело вот-вот схлопнется вовнутрь самого себя, будто внутри него образовалась маленькая черная дыра. Однако даже эта разрывающая тело боль, неимоверный голод, жажда и все прочие «приятные» ощущения телесной оболочки, не шли ни в какое сравнение с настигшим меня гневом. Одно лишь осознание факта, что мою душу, то, что превращает двуногое и двурукое биологическое существо под названием «Человек разумный» в «Настоящего человека», отдали кому-то другому, превращало меня в «Человека неистового».
Как это могло произойти, как я почувствовал случившиеся внутри меня перемены, как я смог понять причину гнева – все это осталось тайной за семью печатями. Я просто знал, что по чьей-то злой воле оказался лишен того самого лотерейного билета под названием новая жизнь после смерти, о котором мечтали, если не все, то многие. А еще я знал, что мне надо идти на восток, куда меня тянуло, словно магнитом. Тянуло к моей родной душе, на которую какой-то мерзавец решил наложить свою лапу! Так началась моя история в этом мире полном ужасов и чудес. История человека пережившего нечто.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 1. Я зомби?
Я прекрасно помнил, как окончилась моя жизнь. Нехорошо так окончилась. Очень нехорошо. Не самое спокойное прошлое дало о себе знать тогда, когда я уже успел позабыть о былом и слишком сильно расслабился. А ведь командир когда-то меня предупреждал, что у мести по нашим делам не бывает сроков давности. Но, кто же в молодости слушает побитых жизнью стариков? Уж точно не такие крутые перцы, каковым считал себя я сам. И лишь краткое знакомство с теми, кого официально вообще не существовало, заставило меня осознать всю тщетность моих попыток быть или же стараться быть крутым. Я не прошел отбор. Более того, я его откровенно завалил уже на втором испытании, так и оставшись самым крутым головастиком исключительно в своем небольшом болотце, тогда как соваться в воду к настоящим хищникам мне оказалось строго противопоказано. Так обидевшийся на весь такой несправедливый по отношению к нему мир подающий кой-какие надежды боец ушел на гражданку, где и прозябал годы напролет в отделах продаж всевозможных третьесортных конторок. Нынче же, здрасьте, пожалуйста, я попаданец вульгарис непонятно куда. Откуда я мог понять, что непонятно куда? Да все очень просто – подмечать мелочи нас учили на славу. А мелочей вокруг имелось столько, что даже «седалищным нервом» есть не переесть.
Начать, наверное, можно было с окружения. Ведь первым делом на глаза попались стоявшие кругом тела. В истлевшей, полнящейся прорехами и прогнившими участками военной форме русских войск времен этак начала XX века. Заросшие, измазанные черт знает чем и донельзя изможденные лица бойцов не выражали ровным счетом никаких эмоций. Совершенно пустые глаза. Отсутствие какой-либо реакции на раздражители. И контроль над собственным телом присущий скорее роботу, нежели живому человеку, поскольку стоять столько времени совершенно, абсолютно, неподвижно не смогли бы даже караульные у вечного огня. Манекены!
Вот только в группу из двух десятков обычных солдат сумели затесаться столь поражающие воображение личности, что по первости возникла даже мысль о визуальных галлюцинациях или же развитии психоза. Ведь каким таким образом в компанию явно пограничной стражи явно Российской империи смогли пробиться разодетая в маскхалат типа «леший» рослая и крепкая на вид ушастенькая эльфийка, место которой скорее было в сказочных лесах Азерота, и непонятный субъект в новеньком, но уже изрядно изгвазданном цивильном платье с лицом чуточку эволюционировавшего неандертальца, моя фантазия напрочь отказывалась понимать. Про неизвестные деревья, разбавлявшие привычные глазу березы, сосны и ели, а также свой собственный откровенно непотребный вид, можно было даже не принимать в расчет. Вполне хватало первого впечатления об окружающих.
Однако и не такое проходили. Хотя нет, вру, такое мы точно не проходили. Но срываться в истерику и начинать бить себя пяткой в грудь, требуя у незнамо кого, вернуть меня обратно, уж точно не собирался. Тем более, что и возвращаться-то было некуда, а нестандартные ситуации всегда являлись частью боевой работы таких, каким когда-то давно был я. И способность быстро соображать, дабы подстроиться под них, отличало нас от тех же коллег по ремеслу из ОБрСпН[1] более заточенных на силовой вариант решения поставленных задач. А что поделать? Разная специфика!
- Эй, браток, - пихнул я рукой ближайшего бойца, имени которого не помнил, поскольку даже не знал. Вот только оказалось, что два этих слова являлись возможным для меня максимумом. Донельзя пересохшее горло резануло столь сильно, что все прочие слова вышли каким-то хрипом и свистом, но никак не членораздельной речью. Возможно, именно это и стало моим спасением, поскольку воспоследовавшая реакция всех находящихся поблизости организмов перепугала меня практически до образования желтых и даже коричневых штанишек попахивающих отнюдь не ромашками. Вся эта свора, а подобрать иного слова у меня попросту не вышло, как один, рванули в мою сторону и замерли лишь в считанных метрах, кое-где образовав даже кучу-малу из столкнувшихся тел. Ближайший же боец и та самая эльфийка, молнией метнувшаяся со своего места, вцепились в меня подобно клещам. Как бы я ни тужился, как бы ни старался, но отодрать их мертвые хватки не вышло. И если боец просто повис на моей левой руке, то остроухий персонаж всяких фэнтезей практически успел замкнуть замок удушающего захвата, прихватив меня со спины. А что до остальных, то вновь замершие восковыми фигурами люди лишь продолжали сверлить мою фигуру своими неживыми взглядами, подобно камерам оптико-локационных станций систем наведения ракет.
