– Давай пробивай дальше. Попробуй за завтра. Хорошо бы до выходных успеть.
– Это как выйдет. Тут лучше дольше, но лучше. Все-таки Ильич головатый мужик был, зря его ругают. Потом нас ведь больше не девочка интересует, а мальчик. Алик. Если его установим, считай, дело в шлеме. Опознание – и вперед, в заснеженную даль.
– Не спеши. Кто стрелял, Андрей не видел. Были трое. Вменять убийство можно только одному. Кому – мы не знаем.
– Обыск. Пистолет поищем, иконы-то нашли.
– Здесь другой случай. Антона убивать не хотели, но убили. Пушка скинута на сто процентов. Возможно, и людей уже в городе нет.
– Чего гадать? Будет день – будет пища. Я дальше поехал. Мамаша на одну ее подружку навела. Попробую навестить.
– Только на работу завтра приди. Я имею в виду, вовремя приди. Я странность за тобой заметил. Как где симпатичная свидетельница мелькнет, так у товарища Казанцева следующий рабочий день начинается с полудня.
– Это ни о чем не говорит. Если меня нет на работе, это еще не значит, что я не работаю. Что за непотребные намеки?
– Ничего, Казанова. Мне просто надоело отшивать отсюда всяких размалеванных дурочек, ищущих какого-то Костика, то ли каскадера, то ли журналиста… Ты бы поменьше языком трепал, журналист.
Казанцев в ответ пожал плечами. Вот так, пару раз опоздал – и сразу система. Несправедливо. А журналист, потому что конспирация. Он, в конце концов, где работает, в коммерческом магазине продавцом? Нет. А поэтому, ласточка, я журналист-международник. Владею японским. Почему японским? А поди проверь…
Белкин поморщился. Чай был горьким и холодным.
– Может, сгоняем? – заметив его гримасу, спросил сидевший напротив. – Тут рядом. Хошь в розлив, хошь с собой.
– Не хочу.
Белкин выплеснул остатки чая в плетеную мусорницу, стоящую под столом.
– У вас люди на засаду есть? К его матери, в Купчино? – выпрямившись, спросил он. Речь шла о засаде у матери парня, убившего семью в общаге.
– Смотря на сколько. Сам же знаешь – кадровый вопрос. Рейды – один за другим. А после каждого – отчетик, будь любезен. Чтоб газетки потрубили чуток – спите спокойно граждане великого города, милиция рейдует и в обиду вас не даст. Так что, Иваныч наверняка откажет.
– Там на пару дней, не больше. Потом смысла не будет. Не сунется.
– От вас будет кто?
– Дадим.
– Ладно, договоримся… Слышал, наши тут отличились на засаде? Весь отдел неделю ржал.
– Не…
– Да ты что? Все ж РУВД знает.
– Мы на отшибе. Новости долетают через месяц минимум.
– Прикол полный. Наши хату высчитали, где налетчик один гасится. Тут, рядом с отделом. Решили навестить. Пошел Витька, он новый, ты его не знаешь, да пара постовых. Витек, к слову сказать, парень ужасно дотошный и недоверчивый. Если, к примеру, пятьдесят абсолютно незаинтересованных человек делают подозреваемому алиби, то для Витьки это означает только одно – подозреваемый ухитрился подговорить пятьдесят человек; о том, что он не виновен, Витек даже не подумает.
Да, ну вот. Как и предполагалось, дверь не открыли. Давай по соседям бродить. Бабуля шпионской закалки выявилась. Так и так, сыночки. Вчера приволок кучу коробок и чемоданов. Я в глазочек, естественно, случайно увидела. Так-то я обычно у телека дежурю. «Что, зоркая ты наша, там за вещички были?» – «Пожалуйста, записывайте. Телевизор „Сони-Тринитрон“ – одна штука, модификацию, извиняюсь, не разглядела; музыкальный центр „Панасоник“ с дисплеем и лазерным проигрывателем – одна штука; чемодан желтый – один; куртка кожаная, под мышкой, – одна…» Ну, и так далее.
Витек информацию через мозг-компьютер прогнал и вспомнил, что накануне аналогичный набор компонентов был похищен с одной квартиры как раз на его территории. Похищен путем разбойного нападения. Ага! Сейчас мы улучшим раскрываемость тяжких преступлений на вверенном участке. Мужики, выноси дверь! Если что – победителей не судят. Вперед, суворовцы!
«Суворовцы» – ребята здоровые, вышибли дверь вместе с куском стены и с пистолетами наперевес ринулись внутрь. Витька тоже не отстал – по-нашему, по-американски, ствол в двух руках, руки, согнутые в локтях, ноги почти на шпагате. Ван-Дамм херов. Пусто. Нет никого в хате. Попрыгали они, повыпендривались, угомонились.
Глядь, в одной комнате вещички сложены. Точно – со вчерашнего налета. Ну, что ж, прекрасно. Садимся в засаду и ждем. Товарищ, будем надеяться, не в Испанию укатил, скоро вернуться должен, может, и новые коробки будут.
На часах – два дня. На столе – брошенный обед. Обед доели и допили. Дверь на место поставили. Ждут. Витька понятых притащил, составил акт изъятия вещичек, затем экспертов вызвал – те пальчики на аппаратуре поискали. Чтобы не говорил товарищ потом, что все это хозяйство впервые видит и, чье оно, понятия не имеет. Или того хуже – что менты, мол, подсунули.
Короче, опять ждут. Там видик оказался, кассеты. Чего ж не подождать, когда фильм суперэротический? Гораздо приятнее, чем в вонючем кабинете с материалами разбираться или по дождю с дубинкой ходить, в свисток дудеть. Сидят, смотрят. Время к ночи, товарища все нет, опаздывает к вечернему чаю. Будем ждать, благо фильмов много.
После полуночи на сон потянуло. Витька, как старший по званию, занял диван. Постовые в креслах расположились. Красота, мы сидим – деньги идут. И никаких вопросов – засада.
Часа в три ночи, когда эротика порядком достала, анекдоты и разговоры про кто, кого, где, когда, как и сколько тоже надоели, глаза под воздействием ночных чар начали слипаться, а организмы требовали устойчиво-горизонтального положения, грохот в соседней комнате заставил сердца в грудных клетках вздрогнуть; руки автоматически выхватили пистолеты и дубинки, а мозг усиленно заработал в поисках объяснения.
Забегают в комнату – там раскрытый шкаф, а на полу – спящий мужик. «Ты кто?!» – «А вы кто?!» Как оказалось – тот самый налетчик, которого они пасут. Уснул в шкафу и вывалился. Он с двух дня до трех ночи – тринадцать часов! – на одном месте стоял, шевельнуться боялся, не то что по нужде сходить. Очень выносливый субъект. Я потом Витьку спрашиваю, что ж ты, дотошный наш, в шкаф не заглянул? Он выкручивается – мол, мы люди честные, по чужим шкафам не лазаем, дверь и ту не хотели выбивать. Да и эротика совсем не вовремя вмешалась. Зато, говорит, заметь, он первый уснул. Пусть теперь кто попробует заявить, что милиция спит на посту…
– Понятно. Пошли к Иванычу. Витьку только не надо. Пусть лучше рейдует, по нашему варианту уже есть две жертвы, хватит…
ГЛАВА 10
– Это не она.
– Как не она? Ты приглядись. Смотри, тоже ведь блондинка.
– Ну и что? Та посимпатичней, да и постарше.
– Точно?
– Да точно.
Ответная фраза не пропущена цензурой как оскорбляющая слух.
– Я хорошо запомнил. Она дважды деньги пересчитывала, время было.
– Бабы изменчивы. Ты не спеши. Со мной тоже такое бывает – вечером познакомлюсь, а утром не узнаю. Претензии возникают.
– Я на память не жаловался. Снова цензура.
– Хорошо. Завтра будь дома, мы другую привезем. Часиков в двенадцать. Деньги-то копишь?
– Коплю. Покупателя на квартиру нашел.
– Напрасно. Твой кредитор арестован.
– Как арестован?
– За убийство женщины. А ты нам что вешал? Хороший человек, хороший человек…
– Он, он сам убил?
– Сам. Купил дачку, а денежки спустя пару неделек вернул. С помощью удавки.
– И… И что ему будет?
Вопрос прозвучал с двойственной интонацией – с чувством затаенной радости по поводу внезапно исчезнувшего долга и ноткой разочарования по поводу неразборчивости в людях.
– Вплоть до «стенки»…
– О-о-о…
– Все, двигай. Завтра в двенадцать будь на телефоне. Погоди, это точно не она? Может, свет поярче включить?
– Нет, не она.
– Тьфу…
Андрей сел в машину и умчался отмечать неожиданный подарок судьбы.
Костик вернулся в кабинет, где сидели Гончаров и девица, незаметно покачал головой и упал на диван. Паша, удивившись, вопросительно поднял брови. Казанцев повторил жест.
– Так, Ольга… Я что-то не понимаю. Твоя смена была пятого, все верно?
– Да…
– У вас четкий график, два через два. Правильно?
– Ну да.
– И ты пятого была на работе?
– Была.
Паша еще раз взглянул на Костика. Тот пожал плечами. Казанцев сам был в растерянности – неофициальное опознание, проведенное через окошко вытрезвительского кабинета, ожиданий не оправдало.
Паша вновь повернулся к девушке. Та нервничала, то и дело поглядывала на часы.
– Простите, я могу идти? Там ведь деньги остались, да и работать надо.
Паша все не мог уяснить, как же строить беседу – то ли начинать жесткий разговор, то ли постепенно, не спеша решать внезапно возникший ребус. Поэтому он ничего не ответил.
Ответил знаток женской души:
– Идти?! Ты что, милая! Идти… Я тебя сам отправлю. Пешком до Магадана. По этапу в кандалах!
