Андрей Константинов
Гоблины. Сизифов труд
ГЛАВА ПЕРВАЯ
КРЁСТНЫЕ ОТЦЫ
Приозерский район,
Суходольское озеро,
1 августа 2009 года,
суббота, 20:15 мск
Вековые сосны, словно бы на одном только честном слове державшиеся на голых камнях, отражались в мелкой ряби Суходольского озера. Возле основательно отстроенного причала плескался на волнах навороченный рыбацкий катер и глухо терся кранцами о бетонную стенку. На фоне окружающего природного великолепия и катер этот, и само бетонное тело причала смотрелись чужеродно. В отличие от спрятавшегося в соснах роскошного бунгало, почти незаметного с воды: в данный момент о его существовании свидетельствовал разве что растворяющийся в воздухе легкий кашеварный дымок, знаменуя собой достойное завершение удачной рыбалки.
Пока обслуга занималась приготовлением истинно мужской еды — ушицы по-царски, два городских ВИПа, ради которых все и суетились, спустились к берегу и направились к причалу: от чужих ушей подальше, а к воде и закату — поближе…
— …Влад! Мы с тобой знакомы бог знает сколько лет. Поэтому, когда ты в очередной раз пытаешься банально-вербально разводить, меня это, мягко говоря, удручает.
— Илья, вот честное слово и красная звезда! — волновался Суконцев. — Я тебя не развожу, а просто пытаюсь объяснить. Объяснить, что в данный момент обстоятельства таковы…
— Знаешь, когда в моем кабинете подчиненные начинают лепетать за «обстоятельства», я, как тот Геббельс, хватаюсь за табельное оружие, — раздраженно перебил собеседника Ипатов. — Ровно семь месяцев назад ты явился ко мне, возбужденный, как уголовное дело, и клятвенно заверил, что материал на Панова собран убийственный. Если помнишь, я еще переспросил тогда: «Влад, а ты уверен, что с твоими данными клиент будет упакован по полной?» На что ты, с жегловской интонацией рубанув рукой воздух, заявил: «Будет сидеть, я сказал!» И вот теперь ты грызешь мне мозг сообщением о том, что опасаешься поддерживать обвинение в суде, поскольку дело попало к Зимину, на которого у тебя нет выходов и который принципиален настолько, что может назначить Панову условное. Невзирая на «убийственность» собранного тобой материала.
Лицо Суконцева приняло страдальческое, почти плаксивое выражение:
— Илья, ты как всегда прав. Но в тех условиях и с тем цейтнотом, который был заложен изначально, просчитать абсолютно всё было просто нереально. Согласись, мы все-таки проделали огромную работу? Но именно с этим судьей…
— Мы не должны находиться в зависимости от сумасбродства или самодурства одного человека! — ледяным тоном сказал Ипатов. — Бизнеса у Панова уже нет, понимаешь? Вернее так: для окончательной констатации этого факта требуется одна только формальность. А именно получение Пановым реальной… это ключевое слово!.. реальной, а не условной судимости. Человек, к которому переходит его бизнес, уже заплатил нам немаленький аванс. Это очень серьезный человек, и если мы с тобой его подведем, то он подведет нас. Подведет под такой монастырь!.. Короче, ты меня услышал?
— Я тебя услышал, — печально вздохнул Суконцев.
— Вот и отлично. — Ипатов положил руку ему на плечо, изобразив на суровом лице одобряющую улыбку: — Не бзди, Влад! В конце концов, любой судья может заболеть, поиметь, залететь, умереть. Все методы хороши, выбирай на вкус.
— Мы уже работаем в этом направлении. Вот только Зимин теперь находится под программой государственной защиты. Что несколько осложняет дело. Особенно в части «умереть».
— Ну, не стоит воспринимать мои слова столь буквально, — усмехнулся Ипатов. — Хотя катастрофы, как тебе известно, они ведь разные бывают. Бывают стихийные, а бывают и хорошо организованные.
— Я тоже считаю, что с «умереть» — это явный перебор. Но вот напугать… Кстати, Илья, извини, что ставлю тебя в известность задним числом, но я подключил к этой теме твоего человека. Из нашего СКП.
— Ты имеешь в виду Тимати?
— Его. У парня богатый опыт в подобных делах.
— Что есть, то есть. Но ведь ты только что уверял, что Зимин не из пугливых?
— А мы намереваемся напугать скорее не его, а общественность.
— И?
— И тогда вполне закономерно будет поставить вопрос о переносе процесса, исключительно в целях безопасности его участников, в другой регион, — пояснил Суконцев. — Лично мне в этом смысле импонирует Первопрестольная. С ее басмачами.
— С кем?
— Работниками Басманного суда.
Ипатов расхохотался:
— Ну вот, дружище, совсем другое дело. Рад, что к тебе возвращается чувство юмора. Это означает, мы на верном пути… О! А вот и наш Пафнутий пожаловал!
Колченогий старик в вылинявшей тельняшке, прихрамывая, взобрался на причал и остановился на почтительном расстоянии от собеседников. К его запущенным, а некогда почти чапаевским усам прилипли рыбьи чешуйки, так что сейчас рыбак походил на потрёпанного, многое на своем веку повидавшего котяру.
— Ну, что там у вас, старина Пафнутий?
— Всё готово, Илья Семенович. Можно пробу снимать.
— Отлично. А то мы с Владиславом Дмитриевичем уже порядком проголодались. Да и водочки выпить не грех, похолодало что-то.
— Оно так, — подтвердил местный старожил. — Ночью дождь будет.
— Так вроде не обещали, дождя-то? — удивился Суконцев. — Я с утра нарочно в Интернет лазал, смотрел.
— В Интернете, может, и не будет, — пожал плечами Пафнутий. — А вот у нас — обязательно пойдет. Вон, вишь, какая вечерняя заря бледная? Опять же, эхо замерло. Верная примета.
— Ладно, опосля проверим: какой из тебя синоптик, — усмехнулся Ипатов. — Ну, пошли, мужики. Как там это у тебя, Влад? «Щось у горлі деренчіть, деренчить. Треба горло промочить, промочить». А дальше как?
— А у горлі тарарам, тарарам, — подхватил Суконцев, по-детски радуясь завершению столь непростого для него разговора. — Треба випить по сто грамм, по сто грамм…
Санкт-Петербург,
3 августа 2009 года,
понедельник, 16:20 мск
…В этот понедельник Иоланта Прилепина решила, что имеет полное моральное право уйти, наконец, с работы пораньше и устроить самой себе подарок в виде легкого (на тяжелый не было денег) шопинга. Все выходные «гоблины» пахали как проклятые, пытаясь решить обострившуюся донельзя «проблему судьи Зимина». Вот только ни аналитические раскопки, ни совместный многочасовой мозговой штурм к однозначному толковому решению так и не привели. В итоге пока ограничились плотной физической круглосуточной охраной судьи и его жилища. Благо его домочадцы в настоящее время проводили отпуск за границей. И ко дню «Х», которым неизвестные злоумышленники назначили день начала судебных слушаний по уголовному делу бизнесмена Панова, возвратиться не успевали. В непростом положении «гоблинов» — и то хлеб.
Иоланта, в миру — Ольга, шла по тихой улочке Рубинштейна, с некоторых пор превратившейся в одну из самых ресторанных улиц города. Лето стояло жаркое, а тут еще из Европ докатилась мода на летние кабацкие террасы — вот они и повысыпали тут и там, как грибы после дождя. Так что несчастному пешеходу только и оставалось, что, чертыхаясь, лавировать между громоздящимися на узеньких тротуарах сараепободными сооружениями и припаркованными здесь же машинами. Сама Ольга никогда не понимала удовольствия от приема пищи на глазах у пялящейся на тебя прохожей публики. Да и вечно загазованный центр города — нелучшее место для посиделок на открытом воздухе…
…Обогнув очередную террассу, Прилепина продолжила путь в сторону Невского.
— Ио! Подожди!
Ольга вздрогнула от неожиданности и обернулась: с террасы итальянского ресторана «Сардина» призывно махал рукой экс-супруг Володя. Что-то сказав своим спутникам — забавному толстячку в летней панаме и миловидной девице в весьма откровенном платьице, — он торопливо поднялся и направился к ней.
— Привет!
— Привет! — Ольга подставила щеку дежурному приветственному поцелую, а сама ограничилась простым кивком головы. — Что за новая фишка? Звать меня как осла из мультика?
— Ослик Иа здесь ни при чем. Просто с некоторых пор для меня ты действительно Ио. Во-первых, Иоланта. Во-вторых — всего лишь исполняющая обязанности жены.
— Мне казалось, что как раз с этим у тебя проблем не будет. В смысле, найдется кому исполнить. Обязанности.
— Ты ошиблась, — очень серьезно сказал Володя.
Помолчали.
— На самом деле я безумно рад тебя видеть. С работы?
— Ага.
— Голодная? Может, подсядешь к нам?
— Нет, спасибо. Жарко, есть совсем не хочется.
— Как знаешь… Слушай, а ведь у нас с тобой ситуация из разряда «на ловца и зверь». Я как раз собирался тебе звонить.
