Лицо тоже посвежело. Глаза как будто увеличились, ресницы отросли на сантиметр длиннее, ей-богу! Нос стал изящнее, тоньше, что ли. Губы сделались определенно пухлее и соблазнительнее, никакой помады не надо. Кожа словно засияла изнутри, такой нежной и чистой она даже в допрыщавом детстве не бывала. Вроде бы Клавдия осталась похожа на себя саму прежнюю — и при этом совсем другой человек!
Самодовольство малость поутихло, когда Клава рассеянно почесала ногу — и поднесла к глазам оказавшийся в руке пук вылезших волос. Как и обещал Флаф, волосяной покров на теле суккубы стремительно самоэпилировался. В зоне бикини вообще кошмар творился — на засохших-то жидкостях после бурной страсти. Аж ойкнула и ругнулась, как поглядела на себя в зеркале там, задрав ногу чуть не за ухо. Батюшки, еще и гибкости добавилось! Прямо облезшая гимнастка какая-то.
Клава на всякий случай подергала себя за волосы на голове, но те выпадать явно не собирались. Напротив, на ощупь показались более гладкими, мягкими, густыми. И здесь выигрыш — прощайте, секущиеся кончики и перхоть! Да здравствует гладкая попа! Хихикнув, Клавдия ненадолго залезла под душ, после быстренько запахнулась в халат и отправилась за молоком, чтобы сей здоровой «выпивкой» отметить свое сказочное перерождение.
Еще спускаясь по лестнице, очень осторожно, чтобы не заскрипели ступеньки, Клава разглядела в свете искусственного камина спящих на диване: мисс Пума и пристроившийся к ней Персик. Вдвоем они свернулись в большой пушистый клубок. Из него при ее приближении на Клаву глянули недовольные глаза-огоньки.
— Прости, не хотела разбудить, — прошептала она, извиняясь.
Персик ничего не ответил, только зыркнул обиженно и спрятал мордочку обратно к Пуме в подмышку. В любую другую ночь в прежней жизни кот тут же вскочил бы и увязался за «мамулей», ласково обтираясь об ноги, клянча вкусненького для полуночного перекуса. Но сегодня хозяйка ему изменила! Поэтому не удивительно, что он решил изменить ей. Клава вздохнула — всё справедливо, но терять любовь любимца было больно. Вдруг Персик ее никогда не простит? А с Флавианом ничего не получится всё равно, ведь между ними ничего не может быть по определению.
Задумавшись над таким раскладом, Клава чуть не вскрикнула, резко остановившись на пороге кухни. Опомнилась, юркнула за дверь.
Она совсем забыла, что тут обитает призрак Основателя. И не помнила, что Сирена осталась ночевать. Но она и предположить не могла, что увидит этих двоих, увлеченно целующимися! К ее счастью, парочка уединилась на террасе, выходящей на задний двор. И увидела их Клава через кухонное окно, так что сама осталась незамеченная в глубине неосвещенного помещения.
Клавдия еще разок выглянула: да, ей не примерещилось. Русалка держалась сильными руками за перила, ограждающие террасу, ибо на рыбьем хвосте стоять в полный рост вне пузыря с водой без опоры не могла. Основатель усилием воли и остатками магии приклеил к своим губам две дольки мягкого овоща, похожего на помидор. И таким вот образом у этой парочки получалось лобызаться, игнорируя хвост одной и бестелесность другого партнера. Причем оба отдавались затянувшемуся поцелую самозабвенно. Впрочем, что им еще оставалось? Обнять друг друга нормально не получится, Основатель же говорил, что может одновременно удержать только один небольшой предмет. Вот на губах из помидора они и сосредоточились.
Клаве вдруг стало их обоих ужасно жаль, до слез. Это ж как директрису угораздило втюриться в занудного покойника? Неужто других кандидатов в мужья не нашла, посвежее? Хотя Основателя жаль не меньше: всю жизнь потратил на науку и магию, а чувства настигли только в посмертии!
Промокнув глаза рукавом, Клава вспомнила, зачем собственно пришла. Согнувшись в три погибели, пробралась к холодильнику, благо тот был низенький и свет из воровато приоткрывшейся дверцы с террасы влюбленные не заметят. Потом по-утиному, почти на корточках, с бутылкой молока суккуба покинула кухню.
В спальне ее на мгновение ослепил свет одного бра. Флавиан сидел на постели, ссутулившись, опершись локтями о колени, взъерошенный, сумрачный.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Молока? — предложила Клава. Забравшись под одеяло и устроившись с комфортом, откупорила бутылку.
— Нет, спасибо.
Клава пожала плечами — и жадно выдула пол-литра, не отрываясь. Закончив, довольно крякнула и облизнулась.
— Наверное, мне лучше уйти, — подумал вслух Флавиан, не глядя в ее сторону. — Инициация прошла успешно, нам больше нельзя…
— Нет! Останься, пожалуйста! — вскинулась Клава. Торопливо придумала причину, пригрозила: — Если ты сейчас уйдешь, я разревусь! И буду рыдать до утра.
— Тебе настолько не понравилось? — не поверил он.
— Не знаю, мне не с чем сравнивать, — уклончиво заявила она.
— Всё прошло не так, как ты об этом мечтала? Хранила свою девственность до первой брачной ночи, как подарок на свадьбу? Извини, что спутал твои планы.
— Да нет, не совсем. То есть, пока была маленькая и глупая, так и мечтала. А потом вроде бы и рада была согрешить, но как-то не складывалось. Все девочки ведь мечтают о принце на белом коне, чтобы поцеловал, подвел к алтарю, а дальше — хлоп! — куча детишек, совместная счастливая старость, смерть в один день и общий камень на могиле. Когда становишься старше, понимаешь, что сказок не бывает. Да и сама далеко не принцесса, без полкоролевства в приданом никто не посватается.
Флавиан, выслушав, поежился:
— Надо Пуму спросить, она, как некромантка, уж точно должна была мечтать именно о двойном надгробии с надписью «жили долго и счастливо».
Клава рассерженно пихнула его кулаком в плечо.
— Ай, больно. Чего дерешься? — констатировал инкуб. Актер из него был никудышный, Клаве так и захотелось стукнуть еще разок, побольнее, чтобы сбросил маску напускного безразличия.
Но вместо этого она спросила:
— Сирена была твоей первой женщиной?
— Угу.
— Она же рыба! Рыбам положено метать икру.
— Ну, она тоже иногда мечет.
— Что, правда?!
— Угу. Раз в сезон. Так я пойду?
— Нет, сиди. То есть, лежи.
— Послушай, нам нельзя влюбляться друг в друга… — начал он снова.
Но Клава перебила:
— Кто это тут в тебя собирается влюбиться? Ничего подобного! Но раз уж ты инкуб, а я теперь суккуба, то мы просто обязаны поддерживать друг друга. Так что побудь со мной, как друг, а не как любовник.
— Ты хочешь… — растерялся Флавиан.
— Я другого и не прошу, — проворчала Клава. На донышке бутылки скопился целый глоток молока, она выпила последнее, запрокинув голову. И добавила: — Впрочем, если ты предложишь провести с тобой ночь во взаимной тренировке для повышения квалификации, я не откажусь.
Флавиан усмехнулся. И, заметно расслабившись, улегся обратно.
— Эй, а кто будет светильник выключать? — возмутилась Клава.
— Ты, — заявил нахал. — У тебя ведь крылья, значит, ты легче на подъем.
— Еще бы я знала, где у этих кристаллов выключатель!
Хмыкнув, инкуб щелкнул пальцами, и свет плавно затух.
— Спокойной ночи, — прошептал Флаф.
— Спасибо, — за всё сразу поблагодарила Клавдия.
6
— Мамуль, спишь?
Нос и щеку Клавы пощекотали пушистые усы, шершавый язык лизнул в подбородок.
— Еще минуточку, Персик… Ну, не надо лизаться!.. — Клава всё никак не могла заставить себя проснуться. Ощущения были такие, будто на дворе первое января, и всю ночь ей не давали заснуть фейерверки и пузырьки шампанского. Хотелось проспать сутки, не меньше. — Лапуль, я сейчас… Иди, похрусти на кухне сухариками, ты знаешь, где пакет с кормом…
— Я уже завтракал! — Довольно мурча, кот плюхнулся рядышком, ощутимо привалившись теплым боком к бедру хозяйки, как будто собрался спихнуть ее с кровати. — Пумочка меня покормила вкусненьким мясом. Я хорошо покушал и хочу поваляться с тобой! Ночью ведь ты променяла меня на того парня, я обиделся. Так что теперь гладь меня всего!
С этим заявлением он, невзирая на упитанность, ловко вывернулся из позы «клубочек с ушами» в позу «сарделька с лапками», растянулся вдоль Клавиного бока кверху пузиком, а ей под ухо подставил две своих длинных «лыжи» с розовыми пяточками.
