но тотчас снова садится. – Послушай! А почему бы тебе не поехать к нему? Встретишься, расскажешь обо всем. Спокойно обсудите проблему и найдете выход.
– Как это – поехать к нему? – не понимает Ольга. – Куда поехать?
– Куда-куда! – передразнивает Катя. – В Чечню!
Ольга смотрит на Катю и ничего не понимает.
– А разве это возможно?
– А почему бы нет! – весело говорит Катя. – Добираешься поездом до Северной Осетии, а там до Чечни рукой подать. Военные или омоновцы помогут его разыскать.
Ольга смотрит на Катю, и на душе у нее становится светлее с каждым мгновением.
* * *
Она встречает маму в Шереметьево. Видит ее. Мама заметно похудела, но на лице появился здоровый румянец. Во взгляде что-то неуловимо изменилось. Они долго держат друг друга в объятиях. Молчат. Говорить не хочется. Слова лишние.
Дома мама подолгу и внимательно рассматривает давно привычные вещи, словно видит их впервые. Ольга с удивлением наблюдает за ней. Мама ходит по квартире, как по музею. Потом надолго останавливается у окна и смотрит на старый тополь, едва покрывшийся молодой клейкой листвой.
– Ты знаешь, – говорит она, – я не узнаю наш дом. Все другое…
Ольга хочет возразить, но мама жестом останавливает ее.
– Это удивительное чувство и ты, наверное, не сможешь меня понять… Какое счастье жить в ладу со своей совестью! Выслушай меня. Не спорь, прими мои слова как истину. Живи и каждое мгновение радуйся жизни. Радуйся этим листьям, дождю, солнцу, ветру, смеху дочери. Нет ничего важнее этого. Все остальное – наносное, временное… Как жаль, что я только теперь это поняла.
Мама не спрашивает о Глебе, словно начисто забыла о его существовании. И Ольга волнуется, не зная, с чего начать, как подготовить ее.
Они пьют чай. Мама делает глоток, прислушиваясь к аромату бергамота. Потом отставляет чашку и смотрит дочери в глаза. Ольге кажется, она читает ее мысли.
– По-моему, ты хочешь мне что-то сказать, – предполагает мама.
Молчать дальше нет смысла.
– Я должна поехать в Чечню, – на одном дыхании объявляет Ольга и сжимается в комок в ожидании ответной реакции.
Но мама остается невозмутимой, будто дочь сказала ей о поездке в дом отдыха.
– Правильно, – говорит она и смотрит в окно. – Все правильно. Ты один раз живешь.
Ольга не верю своим ушам!
* * *
Откуда Глеб узнал, что Ольга собирается ехать в Чечню? Он позвонил ей поздно вечером, поздоровался и долго молчал. Она слушала его тяжелое сопение и вспоминала, все ли взяла с собой в дорогу.
– А обо мне ты подумала? – тихо спросил он.
– Да, – ответила она. – Я не люблю тебя.
Глеб усмехнулся. Было слышно, как трубка скрипит в его ладони.
– Выбрасываешь меня на свалку? Как отработанный материал?.. Мне больно, Оля. Очень больно…
Кажется, он плакал.
– Прости, – прошептала Ольга.
– Знаешь, – изменившимся голосом произнес он. – А я ведь могу тебя убить.
* * *
В купе, кроме нее, двое молчаливых мужчин, которые беспрестанно выходят курить, и немолодая женщина. Она полная, голова повязана платком, говорит с акцентом, и глаза ее грустные. Она называет Ольгу дочкой, предлагает бутерброды с холодной бараниной, но в душу не лезет и не спрашивает, куда и зачем она едет.
Они щипают курицу и смотрят в окно. Женщина негромко рассказывает о своей жизни. Ольге кажется, она говорит не столько для нее, сколько для себя. Ее голос усталый, чуть хриплый. У нее дом в Нагорном. Крышу снесло реактивным снарядом, а граната вышибла оконные рамы. Муж погиб во время перестрелки между федералами и бандой. Она не знает, чья именно пуля оборвала его жизнь, но это для нее не имеет значения. Она проклинает войну и не может забыть мужа.
Ольга молчит и слушает исповедь этой незнакомой женщины. Ей хочется рассказать о том, как она любит Сергея, как судьба не дает им быть вместе. Ольге кажется, женщина поняла бы ее, потому что говорит, в общем-то, о том же: о мерзкой войне и великой любви.
* * *
Моздок. Пыльный перрон. Военные патрули. Шеренги солдат. Отрывисто звучат команды. Суета, беготня. Ольга стоит с разинутым ртом и смотрит по сторонам. Ее толкают. Она всем мешает. Ее трогает за плечо ее попутчица.
– Тебе куда?
– В Чечню, – отвечает.
Женщина не удивляется. Закидывает на плечо увесистую сумку и кивает головой, приглашая идти за собой.
Они выходят на привокзальную площадь. Женщина о чем-то спрашивает у проходящих мимо мужчин. Ей коротко отвечают, машут руками куда-то в сторону. Ольга едва успевает отскочить в сторону – грохоча колесами, по площади проносится грузовик. В его кузове уже полно людей, но грузовик останавливается. Наверх летят мешки и сумки. Женщины и белобородые старики штурмуют кузов. Те, кто сидит наверху, протягивают им руки. Попутчица толкает Ольгу в спину и кричит:
– Не спи!
Ольга лезет в кузов, до конца не понимая, то ли делает, и чем все это для нее закончится. Какой-то старичок в папахе, в пиджаке с орденскими планками подвигается и кивает на скамейку. Ольга садится с ним рядом. Старик с любопытством рассматривает ее. Грузовик трогается с места. Пыль, ветер в лицо! Поехали!
Она смотрит на улицы, на военные машины и вглядывается в лица людей в форме. Ей кажется, что Сергей где-то рядом, что здесь его все знают, и стоит только назвать его имя, как любой солдат или офицер кивнет и скажет: «Да я его только что видел!»
* * *
Контрольно-пропускной пункт. У шлагбаума стоят военные в бронежилетах и касках. Они напоминают закованных в латы рыцарей. У каждого на плече автомат. Рядом – бронированная машина. Устремленная в небо антенна раскачивается, словно хлыст. Овчарка на поводке обнюхивает какие-то мешки и сумки. Над головами с грохотом проносится вертолет. На мгновение накрыв блокпост тенью, он делает вираж и скрывается за горой. Воздух отравляет едкий запах гари.
Здесь война чувствуется особенно. Ольга очень волнуется. Молодой офицер с посеревшим от солнца
