— Он мне дал три рубля, — сказала Любавка и положила их на стол, — На эти деньги мы сможем прожить половину месяц. Предлагаю продать меня за сто рублей, а потом я просто сбегу от него.
— Вот, дуреха, — вздохнул Влад.
Иванко призадумался.
— А если он тебя не купит за такие деньжища? Не особо он торопился мамке денег заплатить, просто решил тебя украсть. Она тебя к нему поведет, а он ее возьмет и убьет, и все. Ты об этом не подумала? — спросил он сестру.
— Ну, не знаю, надо попробовать, — пожала Любавка плечами.
— Правильно мамка сказала, ты дуреха, Любавка, — сделал вывод Иванко.
— Так дети, предлагаю эти гнилые разговоры на сегодня закончить, — зло зыркнул на них Влад, — Ешьте свою бурдомагу и ложитесь спать.
— Ладно, — насупилась девочка.
Дети вспоминали пирожное, а Влад — мятный ликер. Может замутить его производство, а не становиться наемным убийцей. Он раньше увлекался самогоноварением, даже имел кучу разные приспособлений для улучшения качества продукта. Надо подумать об этом на досуге. Бабы попаданки вон мыло варят, да свечки лепят, а он элитной самогонкой станет торговать, чем не бизнес.
Глава 16
Еще один запрет
Ночью их снова разбудили стуки в дверь. В этот раз не тарабанили, а просто постукивали, но как-то очень настойчиво. Влад проснулся, дети уже не спали, а жались к нему.
— Все свои дома спят, а чужие шастают, — проворчал он, — Не буду открывать.
Однако стуки не прекратились, в дверь продолжали шкрябаться.
— Мамка, не открывай, это Порошка зеленая дорожка, по ночам ходит, людей ворует, к себе утаскивает и ест, — прошептал Иванко.
— Ну-ну, сейчас мы твоему Порошке, покажем на дорожку, чтобы не долбил своими ручками-крючками, — пробурчал Влад и встал с топчана.
Подхватил топорик и пошел смотреть, кого там нелегкая принесла.
— Кто там? — спросил Влад.
— Открывай, это я, — донесся знакомый голос.
— Я тебя продала, и обратно принимать не собираюсь.
— Я больше так не буду, — донесся голос из-за двери.
— И меньше тоже, — хмыкнул Влад.
— Пусти, что я как собака за дверью собственного дома. Я проспался. Там у них жить негде. Все спят вповалку. Я буду деньги приносить, не буду свинячить, бить тебя не буду. Я же вас люблю, и тебя и деток моих родненьких Любушку и Ванятку, — скулил под дверями муж.
Владу как-то жалко стало его, и он открыл дверь.
— Я вот вам рыбки сушеной принес, — положил на стол сверток мужичок.
— Спать будешь на полу, — сурово сказал Влад.
— Спасибо милая, спасибо, родная, — муж полез к ней целоваться и мацать за разные места.
— Да пошел ты, — отпихнул от себя его Влад, — Спать, ложись, не чего шарахаться.
— Ага, ага, — закивал тот.
— Тебя как зовут то?
— Ты чего, Владка, совсем что ли не помнишь моего имени? Я же муж твой.
— И что? Зовут тебя как? — поинтересовался Влад. — Толян, а теперь давай ложиться спать.
Толян начал удобно устраиваться на топчане. — Эээ, Толян, на пол ложись, — возмутился Влад. — Ну, что ты, зайчик, там холодно и крысы бегают. — Да хоть целая толпа крыс, на пол или вон из дома. Или тебе помочь?
У Влада до сих пор был в руках топор. Товарищ что-то там проворчал, выдал пару браных слов и сполз на пол. Все улеглись спать, и наступила тишина. Влад провалился в сон.
Утром глава семейства начал громко собираться, бранясь и громыхая мебелью. — Чего шумишь болезный? — спросил, зевая Влад. — Чего воды в доме нет? — возмутился Толян. — А ты ее принес? — Нет, — мотнул башкой муж. — Вот поэтому ее и нет. — Это бабье дело воду носить. И дай мне денег на пинту пива. Трубы горят, опохмелиться надо бы.
— О как, трубы у него горят. Времена меняются, а трубы горят по-прежнему. Прямо вечный костер какой-то. А люлей тебе не выдать праздничных? А? — поинтересовалась Владка, потягиваясь. — Деньги давай, сука, — замахнулся на нее муж, — Вы вчера суп с мясом жрали. Значит, есть деньжата.
Влад посмотрел на занесенный кулак над своим лицом.
— Ты чего, гнида Толик, забыл вчерашний день? — стал подниматься Влад с постели.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Дети забились в угол и стали с ужасом смотреть на происходящее. Толик попятился в угол, но кулак не опустил. Видно, он ждал по привычке, что Владка опять вся съежится и напугается. Однако финт ушами не прошел, и Толик получил мощным кулаком в лоб.
— Вали, Ромео, на работу, и чтоб без денег не приходил. Хотя можешь и с деньгами не приходить, — она развернула его к себе спиной и со всего размаху зарядила пендель под зад, — Волшебный пендель — вместо тысячи слов.
Толян вылетел в дверь, как пробка от шампанского.
— Хорошо летит, соколик.
Влад повернулся к детям.
— Ну, что детки-конфетки, чем займемся? — поинтересовался он.
— Надо работу искать, — тяжело вздохнула Любавка.
— Одежку нам с Иванко сначала пошей, а потом будешь работу искать.
— Да и мне нужно найти к кому в ученики пойти. Как бы я хотел делать такие же пирожные, — вздохнул Иванко.
— Так мы с тобой вроде в пекарню собирались, — сказала Владка.
— Так хлеб и булки — это не пирожные, — скривился мальчишка.
— Эка тебя заносит. Вчера тебе горбушка за счастье была, а теперь от хлеба нос воротишь. Научись с тестом обращаться, а потом и в кондитеры пойдешь. Начинать надо с простого. Сейчас завтракаем и идем с тобой к Анфиске в пекарню. Буду просить, чтобы тебя к себе в подмастерья взяла.
— Мы еще и завтракать будем? — с удивлением посмотрели дети на Влада.
— Так там у нас еще одна плюшка с вами осталась, да сухари. К тому же нам овражная ведьма цикорий для кофе передала. Перекусим и пойдем.
— Мамка, какая же ты хорошая, и кормишь нас и заботишься о нас, — кинулся обниматься Иванко, — А то раньше либо работаешь, либо в стену смотришь и плачешь.
— Как твоя рука? — погладил по голове Влад мальчишку.
На сердце поплыло приятное тепло, как в детстве, когда он приволок блохастого котенка домой. Тогда он его вымыл, вычесал, и кормил из блюдца молоком. Вот такое же ощущение было от объятий мальчишки.
— Хорошо, мамка, пальцы двигаются, не болит, — постучал по панцирю на руке Иванко, — Эта штука очень дорогая. Ее нужно будет назад вернуть.
— Многоразовая? — удивился Влад.
— Много чего? — не понял паренек.
— В смысле, ее несколько раз используют?
— Да, — кивнула Иванко, — Она быстро заживляет, и кости, потом не ломаются долго.
— Слушай, пацан, а где у вас можно купить все для варки самогона? — спросил Влад.
— Чего? — не понял Иванко.
— Ну, вот то самое, что твой батя пьет, — сказал Влад.
— Дома пойло варить нельзя. Это запрещено законом, — испуганно ответила Любавка, — За это могут и на дыбу отправить. Только специальные картели с лицензией этим могут заниматься.
— И домашние настойки и наливки никто не делает? — удивленно спросил Влад.
Дети на него с удивлением посмотрели.
— Ну, это вот когда берешь ягодки и заливаешь их пойлом, или листики или лимончик там, яблочко. Сахарку добавляешь. Получается сладко и вкусно.
— Как вчерашний мятный ликер? — уточнил Иванко.
— Ну, да.
— Такого никто не делает. Это запрещено, да и не умеет никто, — помотал вихрастой головой мальчишка.
— Да чего там уметь то.
— Мамка, лучше не надо, а то сначала на дыбу отправят, а потом сожгут, — помотала головой Любавка.
— Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Надо прикинуть, что нужно прикупить для самодельного самогонного аппарата.
Владка почесала за ухом.
— Так дети, завтракать и заниматься своими делами, — скомандовал он, — Иванко, если хочешь, то оставайся с сестрой дома.
— Нет, хочу в пекарню.
— Если Анфиска тебя сейчас не возьмет, потому что рука больная, то пойдем с тобой искать большие кастрюли. Они нам понадобятся. И еще вопрос. Где у вас растет мята?
— Мамка, это тебе нужно к овражной ведьме, она в этом лучше разбирается, — ответила Любавка.
