Его голос начинал как-то скрипеть, когда он произносил имя Джун, но в остальном молодой человек явно пытался говорить спокойно и внушительно. Энн выдохнула, стараясь не потерять сознание от облегчения – он не прогонит ее. А значит, что-то можно исправить. Или хотя бы надеяться, что когда-нибудь…
– Я приму любое ваше решение и постараюсь всеми способами загладить свою вину, сэр, – пора было и ей успокаиваться и дать ему понять, что она – сильная женщина, способная вынести любой удар и поддержать своего мужа.
– Я не готов говорить об этом, сударыня. Может быть, когда-то я и смогу посмотреть на все случившееся вашими глазами, но это случится не скоро. Или никогда. Единственное, что даст мне хоть какое-нибудь утешение, – это если вы подарите мне ребенка. Сына. Другого смысла в своей жизни я отныне не вижу.
Он отвел ее руки, продолжавшие комкать его рубашку, и смущенная Энн покорно наклонила голову, но тут же подняла ее и своим обычным голосом произнесла:
– А теперь, я полагаю, настала пора договориться о нашем публичном поведении, с нашими друзьями и слугами. Но сначала будьте любезны распорядиться подать завтрак, мы и без того слишком много времени провели здесь, разговаривая на повышенных тонах, скоро это начнет выглядеть подозрительно.
Гарольд удивленно поднял брови – эта женщина явно преподнесет ему еще не один сюрприз. Только что она рыдала и умоляла его о прощении, а сейчас спокойно готовится принять на себя обязанности хозяйки огромного поместья. Он задумался о том, насколько ее слова о любви относятся к нему самому, а насколько – к его состоянию, но говорить об этом было противно.
– Извольте, – коротко ответил Гарольд, и молодожены дружно проследовали на свой первый совместный завтрак.
Глава 2
Мэриан
«Ее родители не любят друг друга». Мэриан провела кончиками пальцев по расплывающимся буквам. Она хорошо помнила тот день, когда записала эту фразу в дневник, едва сдерживая горькие детские слезы, и несколько упавших капелек размазали чернила в конце предложения. С той поры ей приходилось много плакать, но открытие, сделанное в двенадцать, на протяжении следующих пяти лет оставалось самым тягостным и причиняло неизменную боль.
Тем вечером она вернулась домой, чудесно проведя время в гостях у лучшей подруги Сьюзен Лоу, отмечавшей свой тринадцатый день рождения. Поднимаясь по мрачной лестнице вслед за гувернанткой, Мэриан с каждой ступенькой утрачивала радостное настроение, владевшее ею весь день. На вопрос о родителях гувернантка привычно ответила, что миссис Лестер находится в своем будуаре, а мистер Лестер – в кабинете. И так повторялось изо дня в день, из года в год – родители встречались за обеденным столом и во время редких поездок в гости или приемов в своем доме.
Мэриан невольно сравнила дом семейства Лоу со своим собственным. Мистер Лоу не был и на четверть так богат, как ее отец, но неизменно находился в хорошем настроении, заражая им окружающих и умея расположить к себе даже кредиторов. Вот и сегодня он весь день катал на себе младших отпрысков, поддразнивал Сьюзен и ее подружек, ласково подшучивал над своей женой, худенькой маленькой женщиной с многочисленными морщинками вокруг глаз, которые, как говорят, бывают от частого смеха.
Мэриан не смогла бы представить своего отца, развлекающего детей ползаньем по ковру в попытках натурально изобразить медведя, а кожа на лице ее матери была безупречно гладкой и бледной, невольно вызывая избитое сравнение с мраморной статуей.
Желая поскорее освободиться от тягостной обязанности, Мэриан сначала вошла в кабинет к отцу, робко постучавшись и услышав в ответ равнодушное:
– Зайдите.
Мистер Гарольд Лестер, мужчина в расцвете сил, как говорили о нем шепотом служанки, проводил вечера либо в клубе, либо в кабинете, с книгой и бокалом вина. Он холодно поинтересовался, как дочь провела день, и Мэриан так же безжизненно ответила, что все прошло просто замечательно. Почему-то при отце она теряла способность к живому, яркому рассказу, хотя от природы была наделена воображением и наблюдательностью, позволяющими ей очень образно рассказывать об увиденном. Но все ее истории адресовались обычно гувернантке, так как мать хоть и слушала внимательно, но ее ответные реплики всегда содержали поучения: что Мэриан сделала не так, что следовало сказать в том или ином случае, как надо было сесть или встать, чтобы показать себя настоящей маленькой леди.
Со временем у Мэриан отпала охота делиться впечатлениями и с матерью тоже, и теперь из доверенных лиц у нее осталась только мисс Беллсайд, питающая к воспитаннице нежную привязанность.
Получив от отца сухой поцелуй в лоб и новую книгу – это было единственное, что объединяло отца и дочь, – Мэриан направилась дальше по коридору, в будуар матери.
Леди Джун Лестер сидела у рабочего столика в окружении множества зажженных свечей и вышивала. Ее бесконечные рукоделия потрясали своим мастерством и скрупулезностью деталей, так что модные дамские журналы регулярно просили ее поделиться трафаретами для вышивки, которые миссис Лестер создавала по собственным рисункам.
– Как ты провела день, дорогая? – в голосе матери было ровно столько ласки, чтобы отличать ее обращение к дочери от разговора с прислугой.
– Очень хорошо, матушка, – кратко ответила Мэриан, робко надеясь, что, может быть, сегодня нравоучений не будет – ей так не хотелось портить этот день.
– Полагаю, ты вела себя, как подобает маленькой леди Лестер? – похоже, надеждам не суждено было исполниться.
Мэриан внезапно почувствовала раздражение – ну почему в их доме всегда так мрачно, а как было бы хорошо навсегда остаться у Лоу! В качестве гостьи, а может быть, даже их дочери! Испугавшись собственной мысли, она ответила резче, чем следовало:
– Я вела себя так же, как все другие дети!
– Ты должна была вести себя не как все, а как положено членам твоей семьи! – миссис Лестер удивилась ноткам протеста, прозвучавшим в голосе дочери.
– Неужели я должна была сидеть в уголке, как бабушка Сьюзен, когда все ели торт и играли в разные игры? – Мэриан была готова расплакаться, такой несправедливой казалась ей обязанность быть «леди».
– Вовсе нет. Но ты должна помнить, что мы с отцом хотим тобой гордиться, – голос матери смягчился, и она ласково взяла дочь за руку.
Мэриан вздохнула и, собравшись с духом, решила все-таки поделиться увиденным:
– Там было так весело, матушка, и мне тоже хотелось играть и веселиться. Папа Сьюзен, мистер Лоу, представлялся медведем, но нас ему напутать не удалось, а малыши с визгом стали прятаться под стульями и даже разбили вазу.
