Однако сейчас, больной, беспомощный, он сам похож на большого ребенка, которого надо утешать и лечить. И значит, столь важный для нее разговор она отложит до его выздоровления. А там будь что будет.
Она напоила Жан-Марка теплым травяным чаем с малиной и через двадцать минут по испарине, выступившей на его лбу, поняла, что температура спала. Сменив ему рубашку и прикрыв ставни, чтобы яркий дневной свет не резал глаза, она решила сбегать в магазин купить что-нибудь вкусненькое к ужину. Когда, уходя, она заглянула в спальню, Жан-Марк, укрывшись до подбородка одеялом, мирно улыбался во сне.
* * *
На следующий день, придя в агентство, Марина написала заявление об увольнении по собственному желанию. Для начальства это было неожиданностью. Объяснять Марина ничего не стала, просто сказала, что нашла другое место. Ее попросили неделю отработать и сдать все дела девочке-стажерке.
Она до сих пор до конца не верила в случившееся. Вечером Алик и Аркадий снова поджидали ее возле дверей агентства. Втроем они двинулись в сторону Больших Бульваров, приглядывая по дороге какое-нибудь тихое кафе, где можно спокойно поговорить, обсудить планы на будущее.
Когда они закончили ужинать и принялись за кофе, Аркадий перешел к делу. В конверте он вручил Марине аванс, втрое превышающий ее месячную зарплату. Потом передал документы с уже имеющимися сведениями о разыскиваемой ими русской женщине. Он напомнил, что речь идет о получении наследства и в случае удачи ее, кроме зарплаты, ждут приличные проценты. Официальные бумаги, заверенные московским нотариусом, следовало перевести и заверить у парижского нотариуса.
Уже на другой день Марина с интересом включилась в новое для нее дело. Живая, интересная работа, не то что бесконечные клиенты, компьютер, билеты, расчеты с утра до вечера, и так все семь лет. С ума можно сойти!
В обеденный перерыв Марина перевела все бумаги, позвонила в центральную мэрию, потом в префектуру полиции. Многое сразу же прояснилось, неизвестная русская приобрела очертания, появились старые адреса, имена, номера телефонов. Марина светилась радостью — Алик и Аркадий будут довольны.
Вечером после работы у нее было запланировано посещение магазина «Макс-Мара». Пару недель назад на презентации осенней коллекции она примеряла там прелестное шерстяное пальто цвета какао, объемное, легкое, с большим воротником и манжетами. Тогда эта покупка казалась недосягаемой из-за цены, и вот сегодня она сможет приобрести желанную вещь. Теперь ей, как никогда, хотелось быть красивой и привлекательной. Марина вспоминала руки Алика, его глаза совсем близко у своего лица, его губы — и ощущения, которые, как ей казалось, она уже давно успела позабыть, поднимались в ней горячей волной.
Аркадий и Алик оценили работу Марины на «отлично». Не прошло и трех дней, а у них уже было целое досье на «комсомолочку». И все совершенно легально! Стало известно также, что она владелица квартиры на набережной Президента Думера, которую сдает некой мадам Дювалье.
Они тут же решили проверить, что это за «мадам» и что это за квартира. Несколько вечеров подряд они в машине, взятой напрокат, дежурили напротив дома на набережной. И в первый же день заметили женщину, очень похожую на ту, что была изображена на старой фотографии.
В такую удачу трудно было поверить. Может, ошибка, ведь столько лет прошло. Они устроили слежку, и однажды днем им удалось сфотографировать предполагаемую Ольгу Азарову, когда та входила в ресторан в компании какого-то импозантного француза. Сомнения развеялись. Это была она.
Аркадий сразу сообщил в Москву о столь удачном продвижении дела. Что делать дальше? Ответ был следующий: не спешить, следить, себя не выдавать, самостоятельных действий не предпринимать. Самое главное — Ольга здесь и никуда от них не денется.
Марина оказалась просто сокровищем. Она нашла даже адрес и телефон бывшего мужа «комсомолки», оперного певца, который жил и работал в Страсбурге. Тоже хорошая зацепка на всякий случай. Теперь предстояло самое трудное: не вспугнуть Ольгу раньше времени. Надо было ждать, в то время как добыча — вот она, ходит рядом, осталось только хорошенько погонять ее по всем кругам страха, надежд и ожиданий, а там, глядишь, денежки будут принесены на тарелочке с голубой каемочкой, а не окажется наличных, так цены на недвижимость в Париже — ого-го! Деньги — вот первоочередная задача. А прикончить «комсомолку» они всегда успеют.
* * *
Неожиданно для самой себя Ольга спала всю ночь без кошмаров и страхов, глубоко и спокойно. После нескольких дней нервотрепки передышка в виде долгого и крепкого сна была просто спасением.
Она проснулась от необычной тишины и не сразу вспомнила, где находится. Потом увидела так и не погашенный ночник у кровати и, внутренне похолодев, все вспомнила. Но тут же заставила себя успокоиться, встала, подошла к окну: пустынная площадь, жандарм, стоящий у фонтана, редкие прохожие… Обычное французское захолустье.
Спустившись на первый этаж, в ресторан, она заказала себе завтрак. После хорошего сна у нее появился аппетит. Даже хозяин, проверяющий счета за конторкой, заметил, что вчерашняя ночная гостья выглядит сегодня значительно бодрее и увереннее в себе. Занятная дамочка, ничего не скажешь. Интересно, как ее занесло в их дыру… Но соваться с вопросами да советами здесь было не принято.
После завтрака она еще раз позвонила Жан-Марку. И опять безрезультатно. Такое длительное молчание уже стало пугать Ольгу… Что делать, если его действительно нет в Стасбурге? Зря она отказалась от предложенных ей в свое время ключей от квартиры.
Позвонить сестре Жан-Марка в Кольмар она не могла, записная книжка с телефонами осталась в Париже. Ехать в Кольмар только в надежде, что Моник располагает сведениями о брате? Тогда придется там задержаться, а этого Ольге не хотелось. Родня Жан-Марка не очень-то жаловала ее, и понять их, наверное, можно: для них Ольга оставалась чужой, иностранкой, в которую «бедный» Жан-Марк без памяти влюбился, на свою голову.
Она улыбнулась, вспомнив, как в первый раз, уже после свадьбы, на которую те демонстративно не приехали, муж привез ее знакомить со своей родней. Большая дружная и религиозная семья состояла из родителей, братьев, сестер, племянников, племянниц, дядей, тетушек, многочисленных кузенов и кузин — огромного клана, разбросанного по всему Эльзасу. Они были в шоке от выбора их «любимого, обожаемого, талантливого» Жан-Марка: вот глупость — жениться на иностранке, да еще из Восточной Европы! Воспитанные в духе протестантизма, сдержанные в проявлении чувств, они по темпераменту походили скорее на северных немцев, чем на французов (Жан-Марк был в семье исключением). Увидев яркую, словно голливудская дива, Ольгу, они сначала не могли привыкнуть к ней, а потом было уже поздно: Ольга ушла от Жан-Марка, чем вызвала еще больший взрыв негодования. И только с Моник, младшей из сестер, с которой Ольга успела подружиться, они до сих пор изредка перезванивались.
Нет, она не станет терять время в Кольмаре и поедет сразу в Страсбург. Там она зайдет в театр и, может быть, что-то прояснится. Но если в Страсбурге Жан-Марка нет, а в Японию она лететь не может, что тогда? Опять менять страну, город, объявлять об утере паспорта и все начинать сначала? Ну нет, только не это! Франция — ее вторая родина. Париж — ее дом. Этого она никому не уступит. Сейчас надо затаиться, выиграть время.
Расплатившись за ночлег и завтрак, подхватив сумку, Ольга под любопытствующими взглядами хозяина и работников гостиницы вышла на площадь. Машина стояла там, где она ее оставила, — на боковой улочке. Бросив вещи на заднее сиденье, Ольга решительно повернула ключ зажигания, развернулась и, сделав прощальный круг по площади, оставила позади и милую провинциальную гостиницу, и сам Сен-Шерон, давший ей возможность этой ночью перевести дух и собраться с силами.
* * *
Аркадий с ухмылкой наблюдал за своим приятелем. Ишь расфрантился, хвост распустил… Рубашки меняет каждый день, галстуки выбирает придирчиво. Эта парочка, кажется, совсем голову потеряла друг от друга. Аркадий следил за влюбленными Мариной и Аликом с отстраненным любопытством исследователя: никакой подобной романтики он не испытывал уже лет двадцать. Ни к чему это, только мешает и отношениям, и делам. Когда-то у него были жена, дочь. Сейчас девочка уже совсем взрослая и отца своего, наверно, не помнит даже. Подружки — это да, их у него было достаточно, и ни одна к нему серьезно не была привязана. Наверное, чувствовали, что нужны ему постольку-поскольку.
Алик — это другое. Впечатлительная натура… Вон как на стену лез, когда жена от него ушла и сына забрала, вспомнить смешно. Но ничего, потом подуспокоился. Этот роман с Мариной был, на памяти Аркадия, первым серьезным увлечением Алика за последние годы. Ну что ж… Сейчас это даже кстати. Ради Алика, а значит, и ради их общего дела Марина будет способна на многое. Так что пусть голубки воркуют. Он не станет до поры до времени мешать им.
