Резко отшатнулась, скрестила руки на груди словно защищаясь. От кого или от чего, не знаю сама… Не уверена, что хотела, чтобы портал вновь появился. Но там, по ту сторону, мой дом… Я много думала о том, что мне нужно домой, но сейчас даже не знаю. Мне только-только начало казаться, что именно в Молоте мое место, в этой странной деревушке с русалками, с этим невыносимым соседом-журналистом. Даже Мирелла мне стала близкой, словно родная бабушка!
А дома у меня нет никого. Да и дома, если честно, как такового почти нет. Крыша прохудилась, новенькие трубы для водяного отопления установили спустя рукава, и их все время приходилось ремонтировать, прося об этом местного пьяницу, а оконные стекла все в трещинах из-за чего зимой жутко холодно. Мне не на что, да и некому делать ремонт.
Но там мой дом, я там родилась, а здесь в любой момент может появиться родная внучка Заиры и прогнать меня на улицу, предварительно распиарив как самозванку.
Решительно шагнула к земляной насыпи, приложила к ней ладонь и… ничего. Ни тепла, ни свечения. Земля как земля, сырая, твердая и пахнущая плесенью. Покарябала ее кончиками пальцев, крошки посыпались на картошку. Во мне боролись противоречивые чувства — страх из-за того, что я навсегда заперта в Молоте, и радость — по той же причине.
Выбралась из подвала, но люк не стала закрывать на всякий случай, вдруг портал снова засветится? Тогда смогу быстро среагировать, спуститься и выбежать в него.
Куда выбежать? В пустое поле на котором я потерялась и не смогла найти тропинку до главной дороги?
Постояла над люком еще какое-то время, заламывая руки, а потом схватила тарелку с пирогом и отправилась к Мирелле. Обещала ведь угостить ее, а раз Райн не заслужил, то чего добру пропадать.
— Алиска, заходи, заходи скорее! Только аккуратнее ступай по полу.
Госпожа Брамс держала в руках пушистый веник и ведерко с дурно пахнущей водой.
— Что это вы делаете? — я зачем-то приподняла тарелку над головой, и встала на цыпочки. В гостиной ничего необычного не заметила… сразу. А вот когда Мирелла обмакнула веник в воду и принялась им размахивать, то в воздух стал искриться. Только присмотревшись внимательнее, я поняла, что искорки падают на пол и пытаются разбежаться в разные стороны, вот только тут же вспыхивают и гаснут.
— Пауки эти треклятые, каждую осень их полный дом! Напасть какая, — она снова размахнулась веником, моя юбка засверкала и я взвизгнула. — Не бойся, они не кусаются, шипят только надоедливо. Если бы не этот противный скрип, так бы и не прогоняла их, пущай живут.
— Скрип?
— Ну да, ты не слышала никогда? Мерзкий такой, аж в ушах звенит.
Я настороженно стала наблюдать за сверкающими синими огоньками. Кажется, в подвале был вовсе не портал… Сердце сжалось, руки опустились и пирог едва не соскользнул с тарелки.
— Ой, ты с угощением… Ну давай, проходи на кухню, я потом продолжу комнату обрабатывать. Идем, Алиска, чайник поставить надо, остыл уже давно. А ты чего грустная такая, случилось что?
— Да нет, бабуль, все хорошо. Была вот у господина Догруса, общалась с Элизой…
Я рассказала сплетню Мирелле, та принялась хихикать.
— Элизка еще в детстве была такой. Ничего не видит, ничего не слышит! Мы ей даже перед самой свадьбой говорили об особой “рыбалке” Дейка, так она и слушать не желала. Называла нас дураками, мол, с ума все посходили. Русалки-то они такие, коль поймают мужика какого, так на дно тянут и не отыскать потом его.
— Мне казалось, они мирные и добрые создания, — удивленно пробормотала я, вспоминая один мультик. — Красивые такие.
— Красивые не то слово, как говорят мужики, которых миновала смерть от рук озерных созданий, — Мирелла покачала головой, снимая чайник с печи. — Волосы густые, серебристые, глаза во! Синющие-е-е, ярче чем у эльфов! А уж одежку они не носят, чего на них и ходят любоваться… Ох, Алиска, сколько мужиков погибло в нашем поселке, не счесть! С моей молодости только двадцать парнишек пропало, только те кто постарше, и знают историю появления русалок в мире, стараются держаться подальше от озер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А что за история?
— Говорят, в другом мире был страшный закон, позволяющий топить девушек, которые обманули своего супруга. Вышла девка замуж, но полюбила другого и согрешила, за это ее топили в ближайшем озере.
— В другом мире? — у меня челюсть отпала, но я не могла не заметить задумчивого взгляда старушки, скользнувшего по мне.
— В Тетраории. Его никто никогда не видел, но оттуда иногда появляются порталы в наш мир, как наверное и из нашего туда. Вот один из них был видимо в каком-то из озер. По легенде, утопленницы случайно попадали в Молот, но в их душах зарождалась месть за свою смерть, с тех пор русалки губят мужиков именно нашего мира, раз обратно вернуться не могут. Или могут, и скачут туда-сюда. Им ведь все равно кому мстить, разве что женщин не трогают, да и не показываются им особо, прячутся.
Мирелла разлила чай по чашкам и тяжело опустилась на стул.
— Попробуйте, должно было получиться вкусно, — я подвинула к ней тарелку, все еще раздумывая о словах про портал. Если из озер есть порталы в Тетраорию, может ли там быть и на Землю? Или все-таки он находится в моем подвале? Я должна прочитать ту книгу о порталах, там наверняка есть хоть какая-то информация.
— Ой, Алиска! — старушка прожевала кусочек, жмурясь от удовольствия. — Какая вкуснота! Это что, из тех продуктов, что ты взяла?
— Не совсем, там еще сливочное масло, мука.
— Так просто?
— Ну да, это несложный рецепт на скорую руку. Правда понравилось?
— Да что же, я врать стану?
— Я хочу попробовать готовить что-то такое на продажу. Как думаете, нужно ли это кому-то? Будут ли покупать?
Мирелла даже моргать перестала.
— Продавать? Затея-то хорошая, но уж не в Русалочьем ее осуществлять.
— Я так и подозревала, — грустно вздохнула, глядя на пирог.
— Нас мало тут, человек пятьдесят осталось всего. Тебе бы в городе лавку какую открыть, только дорого это.
— Мне хочется пока просто попробовать, я не уверена, что смогу потянуть целую лавку. Может приготовить еще таких пирогов, да рассказать всем? Как думаете, есть ли у людей деньги на это?
— Есть-то оно есть, фермеры не бедствуют. Попробуй, отчего нет, а я кому смогу расскажу. Ой, подруге своей предложу! У нее праздник, сто лет исполняется старухе завтра. Вот сейчас пауков всех прогоню и пойду к ней. Сколько за такой пирог денег-то просить?
Я открыла и закрыла рот. Вот расценки как-то не обдумала… Принялась быстро вспоминать цены в продуктовой лавке, и решила, что готовое блюдо может стоить… Вот сколько оно может стоить, а?
— Пусть будет двадцать медяков, — произнесла я, с замершим сердцем. Сейчас как скажет, что это дорого! Мне нужно немедленно заняться расчетами, одна беда — бухгалтер из меня никудышный.
— Двадцать, так двадцать, — кивнула старушка. — Коробочка простого печенья в лавке у Антера стоит чуть дороже правда, но раз ты начинающая, то вполне приемлемая цена.
— А вы знаете Антера?
— Кто же его не знает! Это сын Пента ведь, вот только не общаются они совсем.
— Почему же?
— Пент думает, что жена ему изменила. Антер рос и с каждым годом все менее походил на отца. На мать он и вовсе никогда не был похож, а уж когда у мальчишки проявилась магия, то любому дураку стало понятно, что женушка Пента с кем-то спуталась. Правда, лесничий все же растил ребенка до пятнадцати лет, даже два года после смерти супруги, а потом отправил в академию и сказал, чтоб ноги его в Русалочьем не было. Антер вот отучился, отработал у герцога несколько лет, да решил лавку открыть. Дело процветает уж лет семь как, вот только с личной жизнью никак не складывается у него.
— Он никогда не имел отношений с девушками? — я сама не заметила, как покраснела, а вот Мирелла глянула на меня как-то странно.
— Были, Алиска, были. Только Антер ухаживал за ними, а потом рвал отношения. Думаю, это из-за того, что его родители друг друга не любили, а потом и отец выгнал… У мальчишки перед глазам не лучший пример семьи. А ты чего такие вопросы задаешь? Смотри, Алиска, я ведь тебе уже говорила быть поосторожнее с нашими мужчинами!
