На рассвете, прихватив рогатины и топоры, Артос, Герейнт и Муррох отправились в лес.
В полдень над лесом пронесся вопль beanna-sidhe. Дважды.
Когда баньши, Дева-Призрак, говорила в полный голос, кто-то из потомков благородных гэльских родов находился в смертельной опасности. Это было ведомо всем.
Фиенны Герейнта бросились было на выручку, но на опушке встретили мрачную рогатую фигуру шести локтей росту – и отступили, сохранив жизнь. Дружинники Артоса не испугались и ринулись в лес, но так оттуда и не вышли. Фиенны Мурроха, памятуя о том, чья это роща, даже не попытались переступить запретных границ.
Под вечер из леса выполз Муррох – бледный как полотно, с повисшей как плеть правой рукой и вывернутым коленом. Он что-то неразборчиво лепетал о белом олене и зачарованном вепре с железной щетиной, потом потерял сознание. Случившийся рядом друид неодобрительно покачал головой и изрек, что у рикса небесная горячка, смертельная, если только не промедлить; он полночи варил зелье, сдобрив его обильной порцией ворчания, и передал слугам. Исильд спросила, что такое «небесная горячка», ей прежде о подобной напасти слышать не приходилось. Друид смерил молодую женщину тяжелым взором из-под кустистых бровей и нехотя объяснил, что сама собой такая болезнь не приходит, ее насылают... сверху. Одни после умирают, другие остаются в живых. Умерших больше. Мурроху Гитинскому повезло, он выжил, хотя с постели встал только через месяц...
Однако кому на самом деле повезло, так это Артосу Пендрагону. И повезло трижды.
Во-первых, ему повезло, что вепрь сперва поддел клыком Герейнта и снес плечом Мурроха, так что у ард-рикса осталось время убедиться в прочности шкуры обитателя священной рощи. Он и возиться с копьем не стал, сразу вскарабкался на дуб. Во-вторых, Артосу повезло, что дуб оказался не каким-нибудь пятилетним молодняком, а раскидистым лесным патриархом, со стволом в три обхвата, и железный кабан, яростно тараня этот ствол, только кору кое-где пообтесал, но не смог сразу сбросить Пендрагона. В-третьих, ард-риксу чертовски повезло, что Тристан обозлился на весь белый свет, поднялся до зари и ушел побродить, пока риксы собирались на охоту, и случайно забрел в лес Кернанна одновременно с ними, но в другом месте. Охотиться фиенн не собирался, при себе он имел только меч, но когда в небесах заорала баньши – Тристан бросился на выручку. То ли Рогатый был слишком занят охраной подступов к роще и не заметил, что в пределах леса уже гуляет один из простых воинов, то ли Тристан тоже оказался кровным родичем риксов, чего сам не ведал, – как бы там ни было, бывший фиенн Герейнта никого не встретил и продрался на поляну перед дубом как раз в тот момент, когда от удара дерево содрогнулось, Артос потерял равновесие и шлепнулся разъяренному кабану на спину.
Тристан не знал, что у вепря железная щетина, и когда тот с боевым хрюканьем ринулся на него, со всего размаху ударил мечом. От меча у Тристана только рукоять осталась, лезвие разлетелось вдребезги, сам Тристан с располосованным бедром отлетел прочь, но и кабан осел наземь, ошарашенно мотая головой. Немудрено: точно таким ударом Тристан неделю назад дракона уложил. А пока вепрь приходил в себя, оглушенный падением Артос наконец вытащил Калибурн и вонзил ему в загривок. Режущий Сталь не подвел и на этот раз.
Тристан остался жить и даже сознания не потерял, Артоса падением помяло, но и только, а вот для Герейнта, который получил клыками в бок, всякая охота закончилась. Он еще дышал, но его уже не было.
Пендрагон сделал волокушу, чтобы не бросать тело Герейнта в лесу, священный он там или нет. Четверть туши вепря, поразмыслив, Артос также прихватил с собой, а остальное пожертвовал спасителю-дубу. Тристан, несмотря на рану, доковылял сам, плетясь за волокушей и держа копье наготове. Но когда они далеко за полночь вышли к стенам Морхальта, стражники сочли их неупокоенными мертвецами – как таких звали в Гитине, «беспокойниками» – и чуть не закидали огненными стрелами. Тут уже Артос прошелся по поводу горе-охранников, использовав все тонкости и гэльского наречия, и диалекта ллогров, и языка Империи. Ни один мертвец не способен так ругаться, рассудили разумные гитинские фиенны, и впустили ночных гостей за ворота.
Мясо вепря съели на погребальном пиру, поминая Герейнта МакМурроха, а шкуру Пендрагон отдал гитинским мастерам; через несколько дней, накануне отъезда в Камелот, ему принесли броню, достойную ард-рикса, а по прочности эта броня не уступала любой кольчуге. Броню Артос подарил Тристану – на память и в благодарность.
Вожди лионесских кланов совещались две недели и не смогли выбрать нового рикса; пришлось Пендрагону и эту обязанность взять на себя. Новым правителем Лионесс стал Уриен О'Киф – звезд с неба он не хватал, но и не представлял для ард-рикса угрозы. Большего Артос от него и не требовал, вряд ли для Лионесс тугодум Уриен станет большим бедствием, чем дряхлый безумец Геторикс, которого еще помнили иные из местных старейшин.
Вернувшись в Камелот, Пендрагон счел было, что теперь может отдохнуть. Как бы не так – снова объявилось послание из Каэр Баннога, и Хозяйка Озера на сей раз попросила его прибыть лично – «ибо дела касаются твоей семьи». Близких родичей у Артоса после кончины Игрен не оставалось: только сестра, Элейн, да еще Кадор, Ланселот и Гвалквед, но последние двое уже вроде как успели доставить свою порцию неприятностей...
Семьи, впрочем, дело действительно касалось.
– Когда ты только-только вынул Калибурн из камня, тебя долго не хотели признавать ард-риксом. Не все вожди поверили, не все жрецы соглашались принять бастарда...
– Верно. Дело прошлое, я на них зла не держу.
– И некая Моргеас, очень хорошо знающая вождей, жрецов и других нужных людей в Ллогрис, долго доказывала тебе, что могла бы и помочь.
– Доказывала, а как же, – усмехнулся Пендрагон. – Ночами, в основном.
Вивьен нахмурилась.
– Эти ночи не прошли даром. Она понесла дитя и родила его. Возможно, Лот поверил, что это его сын, возможно, нет, однако этот ребенок выжил.
Артос потер подбородок.
– Хочешь сказать, у меня есть сын?
– Хочу сказать, у тебя есть твоя погибель. Погибель вдвойне. Он и сын тебе, и племянник – и дважды отмечен знаком дракона.
Ард-рикс покачал головой.
– Как он может быть моим племянником, ведь Моргеас – не Элейн!
– Конечно. Она дочь твоего отца, а не матери. И знала об этом.
Слова Хозяйки Озера словно молотом ударили Пендрагона. Поверить такому... он, конечно, и прежде подозревал, что Моргеас ради власти могилу бабушки продаст, но если она пошла на ТАКОЕ, только бы на трон сесть...
А не поверить и жить как ни в чем не бывало – еще хуже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
