— Это господин Бэм, мой командир, — вмешался часовой. — Вас сбило с толку его произношение. Отдайте ему письмо, я за него ручаюсь.
— Ах, господин Бэм! — воскликнул Коконнас. — Как же мне не знать вас! Ну конечно, я имею это удовольствие! Вот мое письмо. Простите, что я колебался, но без этого нельзя, если хочешь выполнить свой долг.
— Карошо, карошо, не нато извинять сепя.
Ла Моль подошел к немцу и обратился с просьбой:
— Сударь, раз уж вы так любезны, не возьметесь ли вы передать и мое письмо, вместе с письмом моего товарища?
— Как фаш имя?
— Граф Лерак де Ла Моль.
— Граф Лерак де Ла Моль?
— Да.
— Такой не спаю.
— Неудивительно, что я не имею чести быть вам знакомым, я не здешний и так же, как граф де Коконнас, приехал издалека только сегодня вечером.
— А откута фы приехал?
— Из Прованса.
— С один письм?
— Да, с письмом.
— К херцог де Гиз?
— Нет, к его величеству королю Наваррскому.
— Я не слушу у король Нафаррский, — холодно ответил Бэм, — я не могу перетафать фаш письм.
Бэм отошел от Ла Моля и, войдя в Луврские ворота, сделал знак Коконнасу следовать за собой.
Ла Моль остался в одиночестве.
В ту же минуту из соседних Луврских ворот выехал отряд всадников — около ста человек.
— Ага, вот и де Муи со своими гугенотами, — сказал часовой своему товарищу. — Они сияют: король обещал им казнить того, кто стрелял в адмирала, а так как этот парень убил и отца де Муи, то сын одним ударом отомстит за обоих.
— Простите, — обратился Ла Моль к солдату, — ведь вы, кажется, сказали, что этот офицер — господин де Муи?
— Совершенно верно.
— И что сопровождающие — это…
— Нечестивцы, сказал я.
— Благодарю, — ответил Ла Моль, как будто не слыхав презрительной клички, которую дал гугенотам часовой. — Мне только это и надо было знать.
Сказавши это, он подошел к командиру всадников.
— Сударь, — сказал Ла Моль, — я сейчас узнал, что вы — господин де Муи.
— Да, сударь, — учтиво ответил командир.
— Ваше имя, хорошо известное всем, исповедующим протестантскую религию, дает мне смелость обратиться к вам с просьбой оказать мне услугу.
— Какую, сударь? Но сначала — с кем имею честь говорить?
— С графом Лераком де Ла Моль. Молодые люди обменялись поклонами.
— Слушаю вас, сударь, — сказал де Муи.
— Сударь, я прибыл из Экса с письмом от господина д'Ориака, губернатора Прованса. Письмо адресовано королю Наваррскому и заключает в себе важные и спешные известия… Каким образом я мог бы передать письмо? Как мне пройти в Лувр?
— Пройти в Лувр — это проще простого, сударь, — отвечал де Муи, — но я боюсь, что король Наваррский сейчас очень занят и не сможет вас принять. Ну, не беда, пойдемте со мной, если хотите, и я доведу вас до его покоев, а дальше уж как хотите.
— Тысяча благодарностей!
— Идемте, сударь, — сказал де Муи.
Де Муи спешился, бросил поводья своему лакею, подошел к воротам, назвал себя часовому, провел Ла Моля в замок и, отворив дверь в покои короля Наваррского, сказал:
— Входите и узнайте сами, сударь.
Затем поклонился Ла Молю и удалился.
Оставшись в одиночестве, Ла Моль огляделся.
Передняя была пуста, одна из внутренних дверей отворена.
Ла Моль сделал несколько шагов и очутился в коридоре.
Он стучал и звал, но никто не откликался. Полнейшая тишина царила в этой части Лувра.
«А мне еще говорили про строгий этикет! — подумал он. — Да по этому дворцу можно разгуливать, как по городской площади!».
Он позвал еще раз, но с тем же успехом.
«Что ж, пойдем прямо, — подумал он, — в конце концов кого-нибудь да встречу».
Он пошел по коридору; везде было темно.
Вдруг в противоположном конце коридора отворилась дверь, на пороге появились два пажа с канделябрами и осветили стройную фигуру женщины, величавой и поразительно красивой.
Свет упал прямо на Ла Моля — тот замер на месте.
Женщина, увидав Ла Моля, тоже остановилась.
— Что вам угодно, сударь? — спросила она, и голос ее прозвучал в ушах молодого человека дивной музыкой.
— Сударыня, прошу извинить меня, — сказал Ла Моль, потупив взор. — Господин де Муи был так любезен, что привел меня сюда, а я ищу короля Наваррского.
— Его величества здесь нет, сударь; по-моему, он у шурина. Но раз его нет, ведь вы могли бы передать королеве…
— Конечно, мог бы, сударыня, если бы кто-нибудь соблаговолил представить меня ей.
— Вы перед ней, сударь.
— Как?! — воскликнул Ла Моль.
— Я королева Наваррская, — сказала Маргарита. Ла Моль так сильно вздрогнул от растерянности и от испуга, что королева улыбнулась:
— Сударь, говорите скорее, — сказала она, — меня ждут у королевы-матери.
— Ваше величество, если вас ждут, разрешите мне удалиться — сейчас я не в силах говорить. Я не могу собраться с мыслями — я ослеплен вами. Я уже не думаю, я только восхищаюсь.
Во всем обаянии своей прелести и красоты Маргарита подошла к молодому человеку, невольно оказавшемуся утонченным придворным льстецом.
— Придите в себя, сударь, — сказала она. — Я подожду, и меня подождут.
— Простите, что я не приветствовал ваше величество со всей почтительностью, какую вы вправе ожидать от одного из ваших покорнейших слуг, но…
— Но, — подхватила Маргарита, — вы приняли меня за одну из моих придворных дам.
— Нет, за призрак красавицы Дианы де Пуатье. Мне говорили, что он появляется в Лувре.
— Знаете, я за вас не беспокоюсь, — сказала Маргарита, — вы сделаете карьеру при дворе. Вы говорите, у вас есть письмо к королю? Сейчас вам не удастся с ним увидеться. Но это не беда. Где письмо? Я передам… Только поскорее, прошу вас.
Ла Моль вмиг распустил шнурки своего камзола и вынул из-за пазухи письмо, завернутое в шелк.
Маргарита взяла письмо и прочла надпись.
— Вы господин де Ла Моль? — спросила она.
— Да, ваше величество. Боже мой! Откуда мне такое счастье, что вашему величеству известно мое имя?
— Я слышала, как его упоминали и король, мой муж, и герцог Алансонский, мой брат. Я знаю, что вас ждут.
Королева спрятала за свой тугой от вышивок и алмазов корсаж письмо, только что лежавшее на груди молодого человека и еще хранившее ее тепло. Ла Моль жадно следил за каждым движением Маргариты.
— Теперь, сударь, — сказала она, — спуститесь в нижнюю галерею и ждите там, пока за вами не придут от короля Наваррского или от герцога Алансонского. Один из моих пажей проводит вас.
