илла Ллāху ва а́шхаду а́нна Муха́ммадан Расȳлу-Ллāхи.29
Непривычные слова чужого языка странно звучали на крошечной, неопрятной кухне московской хрущёвки, но собеседник Марата одобрительно кивнул.
– Хорошо. Я рад, что ты не забыл веру своих предков.
Марат, стараясь изобразить на лице что-то вроде «а как же иначе», незаметно перевёл дух. Вообще-то он был атеистом, но момент для откровенностей на религиозные темы явно не самый подходящий. К счастью, мозги у него работали, так что большую часть вчерашнего вечера и сегодняшнего утра он просидел в Интернете, ликвидируя пробелы в соответствующих знаниях. Как выяснилось – не зря. Линар, кстати, мудак – мог бы и предупредить. Или он сам не знал? Вполне возможно, на самом деле – как бы старый знакомый не пыжился, пытаясь изобразить себя обладателем некого авторитета, выглядело это не слишком убедительно.
– …говорит, ты воевал? Расскажи об этом.
Валеев не без гордости кивнул:
– Да. В четырнадцатом, на Донбассе. Сначала стрелком был, потом мы пулемёт отжали…
В принципе, хорошо, что прислали этого Абдаллаха, или уж как там его на самом деле. Честно говоря, выглядел он примерно таким же Абдаллахом, как тихонько сидящий в соседней комнате Линар – Майклом Джексоном. Обычная европейская внешность, единственная явно нерусская черта – очень тёмные, почти чёрные глаза. Вообще, конечно, повезло, что общение с эсбэшником (ну, а кто это ещё может быть?) проходит здесь, а не где-нибудь под Мосулом. Тут, если вдруг он провалит проверку, его просто выгонят. А если попытаются что-то сделать – можно отбиться. В крайнем случае – выпрыгнуть в окно. Второй этаж, ничего страшного.
– …потом в аэропорту ещё немного, ну и домой поехал.
Абдаллах вновь кивнул, правда, без прежнего одобрения.
– То, что у тебя есть опыт войны – хорошо. Среди братьев с Идель-Урала таких немного, а кто есть – те, в основном, раскаявшиеся муртады.
Марат попытался вспомнить, кто такие муртады, и отличаются ли они чем-то от мунафиков, или это одно и то же. Кажется, муртады – это вышедшие из ислама открыто, а мунафики – притворяющиеся мусульманами, но на самом деле не верящие. Или наоборот? И кто хуже? Он недовольно поджал губы – понапридумывают всякого, голову сломаешь. Нет бы по-русски называть.
Собеседник заметил его реакцию, но, видимо, неверно её истолковал:
– Да, я понимаю – трудно доверять тем, кто когда-то воевал с мусульманами на стороне неверных. Но Аллах милостив – он даёт шанс искупить…
Марат наконец понял, кого ему напоминает Абдаллах своими повадками. Мента. А конкретнее – того рязанского опера, что допрашивал Валеева в отделении после выпускного. Тогда они с пацанами здорово нажрались, и где-то что-то разбили, в итоге Марат оказался в райотделе.
Опер поначалу казался неплохим, всё понимающим парнем, вот только вскоре он с парой коллег уже демонстрировал молодому парню «слоника»,30 «колесо»31 и прочие традиционные ментовские способы повышения раскрываемости, убеждая гражданина Валеева взять на себя серию ограблений, в ходе которых одному из потерпевших, брату судьи, проломили голову. Никакого отношения к ограблениям, разумеется, Марат не имел, но не успей отец выяснить, где он, и выкупить сына у стражей порядка – признался бы в чём угодно, вплоть до убийства Кеннеди.
– …отлично показывают себя на тропе джихада. То, что ты воевал не с мусульманами – это хорошо, конечно. Но почему ты поехал на Донбасс, а не в Шам? Ведь на Донбассе воюют друг с другом неверные, а как раз в то время, летом четырнадцатого, воины Халифата32 почти освободили от рафидитов33 Багдад. Нам был дорог был каждый, способный держать оружие…
Выспренняя манера этого хмыря выражаться раздражала Марата всё больше, но он сделал над собой усилие и принял неуверенно-виноватый вид:
– Ну… я не знал, куда идти… к кому обратиться… я понимаю теперь, что поступил неправильно…
С каждой минутой вся эта затея с поездкой казалась Марату всё более дурацкой. Он уже начинал хотеть, чтобы Абдаллах вдруг встал, развёл руками и сказал: «Извините, сейчас у нас нет вакансий. Если что, мы вам обязательно позвоним». Неприятный тип, сидящий напротив, действительно встал, но сказал совсем другое:
– Аллах милостив, брат. Добро пожаловать к своим!
Он протянул руки и Марат, с торжественно-восторженным выражением на лице и смесью иронии и раздражения внутри, тоже поднялся со стула, отвечая на объятие.
Оставалось надеяться, что денег в поездке действительно удастся поднять, потому что если придётся терпеть козлов вроде этого бесплатно, то морду Линару он точно разобьёт.
* * *
– …в Сирию летят! Ты что, не слышал, что ли? Они отсюда всегда вылетают! Му́слов мочить будут!
Рыжий пацан лет двенадцати с заметным превосходством посмотрел на товарища, тот восторженно цокнул. Полторы сотни мужиков не самого благообразного вида, сгрудившихся в сквере перед старым, доживающим последние месяцы аэропортом Ростова-на-Дону, неизбежно привлекали внимание окружающих. Снующих вокруг (фэ) эсбэшников это, разумеется, не радовало, но поделать с происходящим они ничего не могли.
– Всё, заходим! По аэропорту не разбредаемся, сразу на контроль идём! – уже знакомый Грише эсбэшник-армянин энергично замахал руками, словно разгоняя комаров. – Быстро, быстро!
Обычный российский идиотизм в виде рамки металлоискателя и сканера для багажа на входе присутствовал и здесь, но обслуживающий это непотребство наряд ментов ограничился вялым изображением бдительности – учитывая количество колюще-режущих предметов, распиханных по карманам и багажу «нефтяников», ничего другого им не оставалось. Гриша с лёгким беспокойством подумал, как себя поведёт служба безопасности аэропорта на предполётном досмотре – у него с собой аж два ножа, швейцарский и понтовый «Боуи», выбрасывать было бы жаль. Бывалые, летевшие не первый раз, успокаивали, но…
Как оказалось, успокаивали не зря. Система явно отлажена – на таможенном контроле не было вообще никого, паспортный прошёл без замечаний, а на досмотре чернявая девушка, сидевшая за монитором, куда больше интересовалась ловлей мужских взглядов, нежели чередой проплывающих на экране «предметов, запрещённых к провозу воздушным транспортом».
– А кормить в самолёте будут, интересно? – Абрикосов, почему-то всё время оказывающийся рядом с Гришей (к вящему раздражению последнего), смешно склонил голову набок, словно прислушиваясь к урчанию в животе. Впрочем, в данном конкретном случае вопрос был актуален. Колонна автобусов, доставивших борцов с мировым терроризмом из Молькино в Ростов, делала остановку на трассе возле каких-то кафешек, но ни ассортимент, ни цены желания что-либо покупать не вызвали, так что есть хотелось.
– Будут, будут. – длинный и худой Щуп, летящий уже в четвёртую командировку, успокаивающе кивнул. – На чартерах всегда кормят. Это на военных бортах хрен что дадут.
Личный состав рассредоточился по второму этажу международного сектора, поначалу стихийно двинувшись в сторону бара. Тот, впрочем, благоразумно не работал, так что скрасить ожидание не получилось. Гриша поискал было взглядом Антона, но тот, по своей обычной привычке, уже задремал в углу, на предусмотрительно не сданном в багаж каремате. Морлок вздохнул и поспешил оккупировать одно из последних свободных сидений – может, тоже получится немного кемарнуть…
Получилось – когда вырванный из царства Морфея Гриша бросил взгляд на часы, оказалось, что время уже за полночь. Контроль они прошли где-то в районе восьми, так что…
– Удачи, мальчики! – стоявшая у выхода из зала ожидания полная женщина жалостливо всхлипнула и помахала рукой. «Мальчики», садящиеся в автобус, немедленно приняли вид гордый и героический.
Посадка на борт «Syrianair» неожиданно затянулась. Пожилой, усатый дядька в форменной рубашке, впоследствии оказавшийся пилотом, лично досматривал ручную кладь всех пассажиров. Практический смысл данного действа не просматривался совершенно (ножи-то у всех в карманах), но, видимо, работала универсальная формула «так положено».
Наконец, все заняли свои места, самолёт потихоньку тронулся с места, пара стюардесс (судя по звуковому сопровождению, пришедшихся большинству пассажиров очень даже по вкусу) пробежали по салону, проверяя пристёгнутость контингента, после чего одна из них взяла микрофон.
– Уважаемые пассажиры! – почему-то на английском. – Командир корабля Мохаммед аль-Шаар и экипаж приветствуют вас на борту нашего самолёта авиакомпании Сирианэйр, совершающего рейс по маршруту Ростов-на-Дону – Дамаск…
Уважаемые пассажиры, знанием иностранных языков в массе своей не обременённые, уловили слово «Damascus» и отреагировали резко возросшим уровнем шума. Стюардесса, ни на секунду не утрачивая профессионально дружелюбного выражения лица,
