– Да, – кивнул Джонсон.
– Тогда нам надо придумать, как уничтожить корабль до того, как это произойдет.
Рон с усилием потер лоб, и в выражении его лица угадывалось какое-то сомнение.
– Что? Ты не согласен, Джонсон?
– Я бы предпочел захватить его, а не уничтожать. Работоспособный корабль в наше время, это ведь…
– Это угроза, Рон! Я не возражаю! Если ты знаешь способ, как его захватить и при этом избежать с нашей стороны потерь, то действуй! Но сейчас, в данный момент, ответь на простой вопрос – ты можешь его уничтожить? У тебя же остался твой костюм для дайвинга и у нас есть взрывчатка.
– Можно попытаться сделать это ночью. Но все будет зависеть от того, насколько близко от берега он бросит якорь.
– Хорошо. И ты всерьез подумай над этим. А теперь по нашей диспозиции.
– Так. Вот здесь я выставляю группу Мартина. Здесь – группа Сантоса. Группа Рика займет эту высоту. Точнее, уже заняла. Приходил Дерил. Он доложил, что первый отряд русских окапывается на том холме, где они появились.
– Что, если атаковать их прямо сейчас, пока не окопались?
– Нельзя этого делать до того, как наши передовые отряды укрепятся вот на этих позициях. Мы, конечно, сможем перебить все силы русских на этом холме. Но с полностью открытыми флангами мы при одной выигранной битве проиграем всю войну. Причем сразу же.
– Да, но если русские здесь укрепятся, то нам после этого труднее будет их выбить оттуда, разве не так?
Джонсон кивнул:
– Да. Это так. Но если мы укрепимся в этих местах, вот здесь и еще здесь, то у них будет не так много возможностей для маневра. А если мы лишим их корабля, то и с подвозом провизии и припасов у них возникнут серьезные проблемы. Нам не придется их оттуда выбивать. Они окажутся в осаде и либо сдадутся сами, либо просто ее не переживут.
– Окей. А что здесь? – Карл провел пальцем, и Джонсон сразу узнал это место.
– Здесь холмистая гряда.
– Если мы займем эти холмы, то нынешние позиции русских окажутся под перекрестным огнем, и мы отрежем их снабжение не только по морю, но и по суше. Верно?
– Конечно, это так. Но ведь и русские не дураки, Карл. Наверняка там их люди.
– А ты уверен в этом?
– Одного человека сегодня я точно видел вот здесь…
– Ты уверен? Когда?
– Когда вы разговаривали, – вздохнул Джонсон. – Если это можно назвать нормальным разговором, конечно.
– Рон, я старался. Но ты видел этого чокнутого Жарова?
– Не уверен, что среди нас не оказались бы такие же чокнутые, будь мы сейчас где-нибудь в Калифорнии и попадись нам группа русских, что поселилась неподалеку.
– Сейчас это уже не имеет никакого значения, Рон. Нам объявлена война…
– Я должен осмотреть эти холмы, – сказал вдруг Джонсон, глядя на карту.
– Постой, но ты же сказал, что там русские.
– Тем не менее, мы не знаем этого наверняка и я должен их осмотреть.
– Но это может быть опасно.
– Как ты уже сказал, Карл, – нам объявлена война. И мы все в опасности.
Дверь в офис шерифа распахнулась. Снаружи слышались крики. Споря и ругаясь с охранниками, на пороге показались Михаил и Оливия.
– В чем дело?! – крикнул Риггз, шагнув к двери.
– Послушайте, офицер, вы должны это остановить! – кричала Оливия.
– Что, что я должен остановить, миссис Собески? – шериф накрыл свои пометки на карте шляпой. – Впустите их, пусть войдут!
Охранники, наконец, пропустили супружескую пару вулканологов в офис.
– Ваше поселение превратилось в военный лагерь, мистер Риггз! Это безумие!
– Это безумие начал не я, мэм.
– Но вы можете его остановить!
– Нет, не могу, – категорично заявил Карл.
– Послушайте, офицер, они хотели, чтоб мы вернулись! Я и Михаил согласны вернуться, если это предотвратит войну!
– Первое – это не предотвратит войну, миссис Собески. Если мы сделаем одну уступку террористам, то они выдвинут новые требования. Более жесткие!
– Черт тебя дери, Карл! Те люди не террористы! – воскликнул Крашенинников.
Риггз шагнул вперед и презрительно усмехнулся:
– Все, кто угрожает американским гражданам – террористы. И заметьте, это ваши друзья развязали мне руки и не оставили другого выбора.
– Выбор есть всегда! Мы пойдем к ним и предотвратим бойню!
– А вот теперь второе, – кивнул шериф. – Вы, сэр, можете уходить. Это ваше право – вы не американец. Но миссис Собески гражданка Соединенных Штатов Америки. И я не допущу, чтоб она стала заложницей террористов.
– Это не вам решать, сэр! – резко ответила Оливия.
– Именно мне. Вольно или невольно американский гражданин может попасть в заложники к террористам – это не важно. Важно то, что моя обязанность предотвратить это. И если понадобится вас арестовать и запереть в подвале, я это сделаю, мэм.
– Вы не посмеете!
– Посмею. Я полицейский. И у нас чрезвычайная ситуация.
– Карл выслушай… – попытался вмешаться Михаил.
– Я вас уже выслушал, – отмахнулся шериф. – Рон, немедленно приставь к этой женщине охрану. Если русский и итальянец захотят покинуть нашу общину, не надо им мешать.
– Да, сэр, – кивнул Рон и шагнул к выходу, но Риггз тут же окликнул его.
– Стоп! Я ошибся. Вернее, чуть не ошибся. Русский и итальянец могут рассказать террористам, что они здесь видели, какова наша численность и куда сейчас уходят наши вооруженные группы. Взять под домашний арест всех троих.
– Ах ты, сука! – закричал по-русски Крашенинников и ринулся на шерифа, но Джонсон молниеносно схватил его в блок и повалил на пол.
– Миша, прошу тебя, не надо все усложнять, – зашипел здоровяк. – Не вынуждай меня применять силу. Мы оба об этом пожалеем. Я пожалею, потому что не хочу делать тебе больно. Ты пожалеешь, потому что тебе будет действительно больно. Очень больно.
* * *– Нет, мужики, вот эти гнутые пока в сторону отложим, – сказал Никита. – Сначала приготовим прямые балки и трубы.
К ним быстрым шагом подошел Захар.
– Ребята, там что-то странное.
– Где? – спросил Никита.
Захар протянул ему бинокль и указал рукой:
– Посмотри. Видишь точку в небе? Над перешейком примерно. Я сначала подумал, что это птица. Но это ни хрена не птица.
Вишневский взглянул в бинокль. Потребовалось некоторое время, чтоб поймать в фокус эту птицу, или чем бы это ни было. Наведя, наконец, оптику на нужный объект, Никита раскрыл рот от изумления. Какое-то время он даже не мог поверить в то, что видит.
– Ну, чего там? – спросил в нетерпении Захар. – Это ведь не птица?
Никита продолжал рассматривать прямоугольный предмет черного цвета, размером примерно полтора на полтора метра. Тот висел на месте, слегка покачиваясь…
* * *…первый день летних каникул был пасмурным. Но отец сказал, что это не помеха. Дождя нет. Ветра тоже. И ничто не помешает им проверить на деле подарок.
Отец сдержал свое слово и купил сыну, с отличием окончившему очередной учебный год, весьма дорогую игрушку. Двенадцатилетний Никита с восторгом смотрел на экран своего планшетного компьютера и видел на экране себя и стоящего рядом отца. Но только с высоты полета крикливых чаек.
– Так, правильно. Вот это управлять высотой. Видишь? – отец провел пальцем по экрану планшета. – Он чуть опустился. А вот это вправо…
Дорогая игрушка, жужжа четырьмя винтами, качнулась и двинулась дальше, к плавучему доку. Затем повернулась на месте и в поле зрения попали причалы, буксир, тральщик и атомная подводная лодка.
– Круто! – радостно воскликнул подросток.
На автомобильную стоянку, рядом с заводом, где они находились, торопливым шагом шел мужчина в форме охраны.
– Так, граждане, это ваша штуковина болтается над военным заводом? – строго спросил охранник. – Вы знаете, что на территории военного завода запрещено фотографировать и делать видеосъемку?
– Простите, – улыбнулся отец. – Так, Никита, давай, возвращай его. Ага, вот так. Развернуть. И теперь к себе. Да. Вот так. Простите еще раз, – вновь обратился он к охраннику. – Мы не делаем снимков и не пишем видео. Я сам на этом заводе работаю.
Он показал свой пропуск.
– Да, но, все равно, – развел руками охранник.
– Все, мы заканчиваем лётные испытания. Сейчас птичка вернется, и мы покажем вам наш планшет, чтоб вы удостоверились в отсутствии фото – и видеофайлов с этого полета. Понимаете, сын, Никитка, учебный год закончил на одни пятерки. Вот я ему поощрение такое выдал.
Охранник улыбнулся, понимающе кивая.
– Зато мой оболтус чуть на второй год не остался. И дорого эта штука стоит, если не секрет?
– Ну, пятнадцать тысяч.
– Ого!
– Да что вы. Это не самая дорогая. Есть гораздо дороже. Но у них и характеристики серьезней.
– Не-е, мой дурень только подзатыльник заслужил, по итогам учебного года, – вздохнул охранник.
Двенадцатилетней Никита еще не знал, что через семь лет собственноручно убьет сына этого человека, поскольку тот станет одним из самых беспощадных убийц среди банд, от которых приморскому квартету еще предстоит освободить Камчатку…
