— В чем суть выводов?
— Прежде всего, схваченное спектрограммами излучение, рассказало о том, что при попытке сканирования поверхности «юто» — а вглубь так и не удалось пробиться — как простые, так и сложные слагающие его соединения, в силу неведомых причин стали распадаться на элементарные составляющие: атомы, ионы и атомные ядра. В существующей реальности такой процесс не имеет примера.
— Почему? — спросил один из прибывших ночным рейсом военспецов.
— В данном случае остаточные продукты делений предположительно относятся к материальным носителям, на Земле не встречающихся.
— Каким носителям?
— Ни один изотоп, образующийся при известных ядерных реакциях, не соответствует тому, что здесь образовалось.
— Например? — спросил уже не на шутку заинтересовавшийся открывшимися фактами Неплицев.
— Следы железа-60, гафний-182, плутоний-244, особо редкий, встречающийся только в разработках теоретиков изотоп алюминия, наконец, калифорний, который можно получить только искусственным путем.
— Это все? — Неплицев окончательно потерял официальный вид.
— Нет. — У Аксютина ухнуло сердце. Он знал: то, что далее скажет, не лезет ни в какие ворота, и об этом без тщательной всесторонней проверки ни в коем случае нельзя говорить. Если о его выводах, пусть даже изложенных в предположительной форме, станет известно Афиногенову, тот сотрет его в порошок, сожрет в один присест. Но он уже не мог остановиться. Его распирало от избытка чувств и все больше одолевавших душу сомнений. Да, пусть его сочтут шарлатаном, плутом от науки. Но надо выговориться. Узнать ответную реакцию.
— По нашим расчетам… — он посмотрел на Тернева, но встретив холодный взгляд, поправился, — …по моим расчетам в состав «юто», кроме перечисленных изотопов входят еще и такие, которые единственно с чем можно отождествить, так это со 110-м, 114-м и 118-м элементами.
— Вот как? — у Неплицева отвисла челюсть.
— Да. Другого объяснения подобрать не могу. Хотя при наличии объективных контрдоводов, настаивать не стану. Как известно, диагностика этих элементов крайне затруднена. За время исследований они были синтезированы в количестве всего нескольких атомов. И те через долю секунды распались.
— Но они должны быть радиоактивными. — Поведение Неплицева все больше отражало силу боровшихся в нем чувств. — А радиоактивность объекта, судя по вашим измерениям, близка к фоновой.
— То-то и оно, — согласился Аксютин. — Сам не пойму, как такое может быть. Кроме радиационных, вокруг «юто» не выявлено и электромагнитных аномалий. Возможно, причина кроется в специфике действия защиты?
— Кстати, что вы можете о ней сказать?
— Практически ничего. Могу лишь подтвердить тот факт, что ксеноморф окружен полевым последом неизвестной природы, который, ничего не излучая, поглощает практически все виды частиц и волн. И еще… — Аксютин понимал, что хуже быть уже не может. Тернев, как и два месяца назад при испытании прибора, неожиданно отмежевался от возможно неудобной для себя проблемы. Иными словами ушел в тень и опять оставил его один на один с настоящими и будущими оппонентами, которые, считай все без исключения, свирепо реагируют на малейшее проявление необычайности. Поэтому Аксютин, большей частью назло и как он решил навсегда уже бывшему коллеге, решил без утайки выложить то, что всего лишь несколько часов назад с его же помощью и наинтерпретировал. — …Если верить измерениям, то возраст этой структуры не меньше чем на три десятка порядков превышает возраст универсума.
— Это что же получается? — заволновался окончательно сбитый с толку Неплицев. Лицо его покраснело. На висках вздулись вены. — Выходит, мы имеем дело с каким-то образованием, принцип существования которого противоречит законам физики? — Он уже совсем не понимал, с каким явлением имеет дело. Как просто выглядела ситуация, пока этот выскочка из ССК не огласил информацию, способную не то что загнать в тупик, но и содрать штаны с любого теоретика. До этого космолог был уверен: объект — это останки сорвавшегося с орбиты космоаппарата, (в крайнем случае, не совсем обычный метеорит). Поэтому командировка на расстояние в треть земного шара при его опыте и знаниях представлялась не более чем увеселительной прогулкой. Но как выясняется, ситуация складывается по-другому. Теперь, хочешь не хочешь, надо напрягать ум, пытаться если и не опровергнуть представленное Аксютиным заключение, то хотя бы найти удобопонятное объяснение случившемуся.
Неплицев наморщил лоб, вытер платком вспотевшие ладони и пустился в рассуждения:
— Хорошо, пусть будет так. Допустим, это обособление не имеет отношения к «спейс-гарбиджу» [14]. Что тогда? Секретное, неведомо каким образом оказавшееся здесь изделие из арсенала заокеанских спецслужб? Неучтенный конденсат из числа реакций в коллайдерах? Продукт тектогенеза? Сформировавшийся каким-то необычным образом самородок? Ерунда! При остальных допустимых вариантах остается один: «юто», даже при условии, что его не зафиксировала служба локации — это какое-то космоструктурное образование, возможно с иным набором констант. Если разбираться по существу, то ничего особенного тут нет. Что мы знаем о космосе? Практически ничего. Подавляющая часть наворотов в космологии основана на физико-математических абстракциях и в целом ничего из себя не представляет. Любая, не вписывающаяся в свод устоявшихся взглядов находка, может перевернуть сложившиеся представления о сути вещей.
— Но это не астероид, — всколыхнулся Аксютин. — Мы буквально по сантиметрам обследовали прилегающую к нему территорию. Никаких следов удара, скольжения или проникновения в грунт. Если бы такая масса обрушилась из космоса, образовалась бы огромная воронка, а сила взрыва соответствовала бы… В общем, сами понимаете.
— М-м, да! — Неплицев, как подмастерье, получивший затрещину за нерадивость, мотнул головой, но тут же собрался с мыслями и продолжил:
— Редкие изотопы?! Да, необычно. Но не из области фантастики. Болтаясь миллиарды лет в космосе, под жестким облучением, даже обычный кирпич может превратиться во что угодно. Хотя, следуя логике вещей, любое находящееся там тело, в конечном счете должно обратиться не в сплав сверхтяжелых элементов, а в феррум. Почему? Атомы железа отличаются наибольшей устойчивостью, поскольку имеют максимально возможную энергию связи. Присоединение новых частиц к ядрам его атомов или их отсоединение требует огромных затрат энергии. Поэтому реакции ядерного синтеза того, что было раньше и того что образуется сейчас или создастся позже, в итоге сведутся к стабилизации на этом уровне. А это значит, что в будущем, примерно через указанное вами число лет, все что существует в мире должно превратиться в железо, и какой тогда вид примет мироздание, остается только догадываться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
