— Кем? — вздрогнул Ярский.
— Хотел бы я знать, — округлил глаза Скуляк.
— Не, хлопцы, — снова напомнил о себе Скуденко. — Прибульцы это, в биса их мать. Точно кажу — прибульцы.
— Ерунда, — сплюнув под ноги, заявил второй военспец и тут же подал еще одну, похоже не последнюю из имеющихся идею. — Не знаю как остальные, а я думаю так. Если эта штуковина ведет себя неподобающим образом, на наше присутствие не реагирует, тогда чего с ней воландаться? Плеснуть гептилом и все дела.
— Не выйдет, — поморщился Тернев, в полной мере осознавая уровень идиотизма озвученного предложения. — Не забывайте о защите. В лучшем случае топливо испарится. Но может и взорваться.
— Гм-м, да, — не нашел что возразить военспец и уставился недобрым взглядом на проявившийся не более как в десяти шагах «юто». Ковер фиппсии, ветреницы и вкрапления лишайника на бугристых гранях глыбовых развалов так и остались без следов какого-либо воздействия. Объект на поверхности ни в чем себя не проявлял.
— Я вот о чем думаю, — локоть Неплицева коснулся Тернева. — При взрывах сверхновых и вообще в процессе эволюции звезд сперва выгорает водород, потом гелий, углерод, кремний. Через десятки миллиардов лет в пространстве останутся, как говорят, лишь объедки космологического шабаша: излучение, металлы, сплавы, может еще что-то, чего мы не знаем. Взять к примеру Чернобыль. Там образовалась самая жуткая из известных смесь светящегося вещества. Кроме урана — йод, барий, лантан, цезий, рутений, цирконий, теллур, нептуний, и это не считая стронция с плутонием. Но здесь, по вашим же данным, главенствуют другие изотопы. Спрашивается — почему?
Тернев не ответил. А что он мог сказать? С момента их прибытия на «Зефир» обстановка ничуть не прояснилась. И это обстоятельство выбивало почву из-под ног, вызывало раздражение, лишало уверенности в своих действиях.
— Смотрите, — из-за тыльной стороны объекта с камерой в руках вынырнул Ярский. — «Оно» как-то странно стало менять форму. Оттуда где вы стоите и сзади «это» по-прежнему видится как клякса или скрап металла. С правого бока — больше походит на шар. Слева — на эллипс. И цвет у «него» стал другой.
— Оптический обман? — выразил сомнение Тернев, не без оснований подозревая, что в любой момент ситуация может еще больше запутаться.
— Нет. На видеозаписи та же картина.
Тернев трижды обошел «юто». Слова Ярского подтвердились. И окрас объекта изменился. Теперь его поверхность была абсолютно черной, за ней угадывалась та же чернь, но уже бездонной глубины, и в этой глубине, как ему показалось, скрывалось что-то бесконечно чуждое, ни чем несоизмеримое.
На этом странности в поведении объекта не закончились. В его движении наметились перемены. Якорь, который как игла прикреплял его к поверхности, исчез. Он перестал пульсировать и, кажется, обрел вес. Теперь он скользил по поверхности, оставляя за собой широкую борозду, почти до краев заполненную похожим на древесную золу материалом.
Ксеноморф перемещался с небольшой скоростью — чуть быстрее черепахи — и это давало возможность рассмотреть то, что при этом происходило. А происходило, надо отметить, что-то сверхневероятное. Если при движении наземных механизмов встречающиеся на их пути растительность, камни, другие предметы подминаются колесами или гусеницами, то в данном случае ничего такого не было. Примерно в десяти шагах по ходу движения объекта начинало сказываться влияние какой-то силы. Если это было поле, то его воздействие на окружение в корне отличалось от того, с чем раньше приходилось встречаться. Оно не притягивало и не отталкивало. Сперва оно растягивало предметы по всем направлениям (вверх-вниз, вперед-назад, в стороны), а потом разрушало их, превращая в ту самую пыль, которая затем оседала в виде следа. Обломки, валуны, крупные глыбы разваливались как песочные куличи. Деревья, кустарник, трава приобретали необычные формы: стволы и листья раздувались так, будто в них под давлением закачивали воздух, потом разрывались, брызгали соком и тут же обращались в труху. Случайно оказавшиеся в зоне дезинтеграции грызуны и птицы тоже лопались как мыльные пузыри с той лишь разницей, что разбрызгивали кровь и плоть.
Стараясь держаться в отдалении от чудовищного «агрегата-утилизатора», аналитики пробовали вести измерения косвенными методами, хотя понятно, кроме разноплановой видеосъемки, толку от этого не было.
Аксютин тоже не оставлял попыток прошить «кляксу-оборотня» лазером. Безрезультатно. Даже повторить предыдущие замеры не удавалось. Единственное, что не вызывало сомнений: объект, перестроившись в режим прямолинейного движения, продвигался в направлении «Зефира». При этом элементы рельефа значения не имели.
Так продолжалось около часа. Когда расстояние до базы сократилось почти вдвое, военспецы и Тесляков заволновались. Они все чаще отделялись от группы, что-то обсуждали, вели переговоры по рации.
Еще через полчаса прилетел вертолет. Пилоты не стали задерживаться. Они спустили на тросе контейнер и, совершив широкий полукруг, вернулись на обратный курс.
Тесляков дал команду к сбору. После того как все стянулись к трансформеру, контейнер вскрыли. Он оказался под завязку набит ICL-20 [15].
Далее Тесляков пояснил, что руководство дало согласие на проведение чрезвычайной акции. Осталось только выбрать место и заложить заряд.
Консультанты и Неплицев были против, но им ничего не оставалось, кроме как подчиниться решению Центра.
Заряд для усиления эффекта решили поместить на дне распадка, куда «юто», если не изменит направление, должен был добраться минут через сорок.
Подрыв решили произвести на границе зоны действия дезинтегрирующего фактора. Военспецы занялись работой и довольно скоро фугас был установлен.
В целях безопасности трансформер отвели на вершину склона. Отсюда военспецы стали готовиться к проведению запланированного действия: первый с биноклем и рацией, второй с космонавигационным сканером и дистанционным пультом. Остальные расположились кто где, выбирая места поудобней.
Потянулись томительные минуты.
Тернев уже в который раз вскопушил мозги, но до чего-то дельного так и не додумался: «Мистификация? Исключено. — Он как никто другой в Системе знал, что обман такого уровня физически невозможен. — Метеорит? Опять исключено. Метеориты не пульсируют, не прыгают, не ползают и не оказывают воздействия на окружение. Послед или суррогат каких-то вырвавшихся из-под контроля экспериментов? Тоже не складывается. Там, в институтах и лабораториях, готовы чуть ли не взасос целовать каждую частицу нововыявленного элемента. А здесь, если верить измерениям, такого добра больше чем в переизбытке».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
