— Этого я не понимаю. Мы нашли тебя возле груды металла и странных приборов.
— Почему тогда вы не хотите проводить меня туда? Если нет никаких религиозных запретов…
— Когда придет время, ты узнаешь нашего Бога. Что же касается кучи разломанного хлама, которую ты называешь спасательной шлюпкой, то Пи-Айчен взял ее к себе.
— Вы хотите сказать, что все пропало?
— Конечно. Ничего не остается ржаветь понапрасну.
— Понимаю. — На самом деле он ничего не понял, но расспрашивать Друбала об этом, видимо, было бесполезно.
Голова Уолли раскалывалась, хотя он и не пил спиртного накануне вечером. Мими еще не появлялась из своей половины хижины, отделенной занавеской. Джек прикидывал, не следует ли ему сотворить еще какой-нибудь подарок — скажем, браслет, или парочку браслетов — и тогда попробовать начать все сначала. Только этим утром до него дошло, что он накануне просил Пи-Айчена сотворить браслет, не произнося вслух ни слова, — данное открытие могло впоследствии очень пригодиться.
— Пи-Айчен дает, и Пи-Айчен берет. Таков непреложный закон нашей страны.
— Простите… но… Вам известно, кто такой Пи-Айчен? Я хочу сказать… — Уолли внимательно следил за выражением лица бородатого Друбала. — Я ничего не знаю и нуждаюсь в помощи. Разве вы откажете мне в этом?
Друбал аккуратно положил арбалет на подстилку из листьев и приступил к осмотру стрел. Не глядя на Уолли, он ответил:
— Пи-Айчен существует давно. Он дает нам все, о чем мы просим, если мы не нарушаем его законов. Но есть вещи, которые он не дает. Он не дает живых существ или существ, которые теперь мертвы, но когда-то были живы.
«Значит, танцующих девушек от него не допросишься», — разочарованно подумал Джек и почувствовал себя одиноким.
— И никто, — произнес он вслух, стараясь говорить как можно спокойнее, — не знает, как Пи-Айчен творит эти чудеса?
— Какие чудеса ты имеешь в виду, Джек?
— Как это, какие чудеса? Стоит только помолиться, и появляется все, что ты пожелаешь. Разве это не чудо?
Друбал выглядел искренне озадаченным.
— Нет, Джек. Так было всегда.
— Ну, тогда я сдаюсь.
— Старые мудрецы однажды рассказывали мне, что когда-то в треугольной серебряной башне жил некий человек, который знал о Пи-Айчене больше, чем кто-либо из живущих. Он мог просить Пи-Айчена о чудесах, которые находятся за пределами нашего понимания, и получал их. Говорят, он был человеком странным и угрюмым.
— Это звучит интересно. А мудрецы не поведали вам, где он жил?
— Нет. Им удалось узнать лишь, что он жил в краю черных валунов и серебряных перьев — там, где царит вечная мгла и звучат оглушительные раскаты грома.
Разноцветная занавеска, отделявшая половину Мими, заколыхалась, и белая изящная ручка высунулась наружу. Уолли встал.
— А им было известно его имя, Друбал?
— Имена — это большая ценность, Джек. Каждое имя — словно кристалл, исполненный света и смысла и даруемый при рождении, как святыня, каждому мужчине и каждой женщине… — Он замолчал и на мгновение замер в позе, которая выдавала сильную усталость и тоску по нормальной жизни. — Не обращай внимания на нашу печаль — она всегда с нами, и мы часто вынуждены задумываться об этом… Нет, Джек, у того человека не было имени, которое отличало бы его от других, разве что… — Он заколебался.
— Да?
— Прости, что я так грубо обошелся с тобой тогда. — Друбал упорно пытался ускользнуть от настойчивых расспросов Уолли. — Но ты чуть было не выдал мое имя Зеленым Братьям, этим Шепчущим Колдунам. И хотя Друбал вовсе не есть мое настоящее имя, а только псевдоним, данный мне после того, как истинное имя было произнесено лишь однажды при моем посвящении, Шепчущие Колдуны способны воспользоваться даже этим.
— Вы собирались рассказать еще что-то о человеке из серебряной башни. Забудьте о том происшествии. Я больше не обижаюсь.
Мими уже полностью отдернула занавеску, но, стоя в тени, продолжала оставаться невидимой.
— Мудрецы обычно называли его Хранителем. Это имя, очевидно, имело к нему отношение, но не являлось его собственным. Кем он был и что охранял, остается только гадать.
— Может быть, он охранял Пи-Айчена?
Друбал от души расхохотался, давая понять гостю, что никогда не слышал подобной глупости.
— Рассказывай эту чепуху кому-нибудь другому, парень. Простые смертные охраняли Пи-Айчена! Да для чего, скажи на милость, Пи-Айчену могла понадобиться такая охрана?
Уолли кивнул и отодвинулся назад, стараясь не смотреть в темноту, где Мими расчесывала волосы, готовясь покинуть свою комнату. Она проснулась в это утро позже обычного, но Друбала данный факт, похоже, не волновал. Джек хотел отправиться в лес, и только бессвязные воспоминания Друбала удерживали его. Наконец тот собрал свои стрелы.
— Что ж, вполне резонно, Друбал. А теперь, с вашего позволения, я хотел бы уйти — у меня есть кое-какие дела.
И он направился к выходу — не слишком поспешно, но в то же время и достаточно быстро, чтобы успеть дойти до двери и выскочить на ведущую к лесу тропинку прежде, чем Мими появится в лучах солнечного света.
Он не хотел столкнуться с ней лицом к лицу этим утром, не обдумав все хорошенько еще разок.
Прошлой ночью он жаждал встречи с ней с таким трепетным пылом, какой сам же бы высмеял еще несколько месяцев назад. Он, Джек Уолли, первый ловелас во всей галактике, дрожал от возбуждения, ожидая встречи с какой-то чужеземной деревенской девчонкой. Да к тому же и не дождался, проснувшись с первыми лучами солнца распростертым прямо на земле, совершенно разбитым и с одеревеневшими конечностями.
А ведь он накануне не брал в рот ни капли.
Теперь Джек устало брел по лесу, обуреваемый разнообразными мыслями.
Он подыскал полянку, где блестящие листья окружали его со всех сторон, а деревья образовывали некое подобие изгороди.
Везучий Джек Уолли!
С помощью примитивных макетов и кратких заклинаний он мог собрать богатство, способное насытить самую алчную утробу, мог творить золото из свинца, великое из малого, мог волшебством воплощать в реальность все праздные детские мечтания и щедро вдыхать жизнь в схоластические построения алхимиков.
О, воистину везучий Джек Уолли!
Камни, палки, листья, веточки, пыль — дрожа от страстного желания, он сгреб это в кучу и уставился на нее. Каждая ничтожная былинка казалась ему окутанной розовыми облаками, предвещавшими грядущее великолепие вожделенной им вещи.
Вон тот круглый камешек — что это, если не наручные часы с радиевым источником, показывающие время и даты на пятидесяти планетах, а также систему времен года там, где она есть? А эта веточка — алмазная булавка для галстука! Алмазная? Да нет же, стоит только захотеть и там окажется любой из целой сотни драгоценных камней — булавка с беллахронтисом, булавка с… Вам запонки, сэр? Сию минуточку… пара комочков земли, пучок травы… А вот и украшения для моей дамы — подвески, кулоны, кольца, ожерелья, диадемы… Ах, как славно будет выглядеть Мими в диадеме, сверкающей в дымчатой мгле поблескивающих, словно вороново крыло, локонов! Автомобиль? Нет ничего проще — четыре валуна и поваленный ствол. Одежда? Все листья леса сгрудились и вздыхают, с тревогой ожидая послушного превращения в шикарные одежды для важных особ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
