Помещение в такую клетку мужчины, подумал Уолли, значило лишь унижение его достоинства, но подобный поступок в отношении женщины превращался уже в тягчайшее преступление против самой ее природы.
Так — в спазмах мышц и онемении конечностей, в ударах и раскачивании клеток, в синяках и царапинах — и прошел день для Уолли и четверых остальных пленников. С наступлением ночи Зеленые Братья остановились на привал возле покосившейся тростниковой хижины и принялись за организацию лагеря. Джек собрал все свои силы и, ценой нескольких квадратных дюймов кожи, ободранных им о прутья решетки, сумел-таки развернуться и посмотреть на женщину. Однако ему удалось разглядеть лишь квадратный решетчатый контур клетки и скорченную белую фигуру в ней, частично прикрытую длинными черными волосами. Он пытался напрячь зрение, чтобы разглядеть ее более подробно, но очертания предметов начали постепенно размываться, черные тени заскользили словно летучие мыши и наконец наступила тьма.
Неужели это происходило наяву?
С какой неистовой и самозабвенной страстью Джек мечтал о том, чтобы очнуться от этого кошмара.
Зажженные с наступлением ночи фонари разбросали повсюду яркие пятна света и словно приподняли края сгустившегося было мрака. Со стороны тропы послышался беспорядочный шум — приближалась новая партия пятнистых козлов, навьюченных новыми клетками со скрючившимися в них пленниками. Зеленые Братья теперь много болтали и смеялись, и звуки их шумной пирушки делались все громче. Уолли воспрянул духом. И тут его клетку грубо приподняли, а затем опустили, но уже набок — Зеленые Братья не особенно беспокоились о том, в каких позах отдыхает их живая поклажа. Им требовалось освободить место для вновь прибывших. Таким образом, Уолли оказался обращенным лицом как раз к клетке женщины и всего дюймах в шести от нее.
Он не рискнул называть ее по имени — просто на всякий случай.
— Эй, ты слышишь меня, моя звездная куколка?
Ни звука, ни движения в ответ.
— Позволь увидеть твое личико, о солнечный цветок юга…
Длинные черные волосы всколыхнулись, голова с усилием сдвинулась, и его взору предстало злобное, морщинистое лицо с одним глазом и беззубым ртом. Хриплый голос сказал:
— Ты не мог бы заткнуть свою глупую пасть и позволить человеку хоть ненадолго уснуть?
— У, ведьма! — Уолли расслабленно осел назад, потрясенный и немало позабавленный.
Более он не чувствовал за собой каких-либо моральных обязательств.
Перед ним стояло две проблемы, одна из которых решалась при помощи тренировки и потягивания мышц. Для преодоления другой ему никак не удавалось подобрать подходящего способа, и она могла оказаться куда более трудной. Друбал мало рассказывал о Шепчущих Колдунах, так что информация, которой располагал Уолли, была весьма скудной. Единственное, что он мог сделать, это сломать клетку и попытаться заставить свое тело бежать прочь как можно быстрее и как можно дальше.
С какого расстояния Шепчущие Колдуны еще могли возвратить его назад?
Легкое движение в клетке, расположенной под прямым углом к обители ведьмы, все еще продолжавшей ныть и бормотать что-то о безмозглых тупицах, пристающих среди ночи со своими глупостями, привлекло внимание Уолли. Да понимала ли старая карга, что тут вообще происходит? Или она всю жизнь спала в клетках, скорчившись, словно сложенная домашняя туфля?
Тело человека, сидевшего в той второй клетке, резко уперлось в прутья решетки, и в мутном отраженном свете Уолли заметил две руки, крепко стиснутые ладонями вместе, с большими пальцами, обращенными вверх, а остальными — вниз. Глухой мужской голос заговорил нараспев:
— О всесильный Пи-Айчен, припадаю к стопам твоего величия! Молю Тебя, даруй мне, Твоему ничтожному и недостойному слуге, нож — хороший нож, о Пи-Айчен, такой, что лишь Ты один способен создать, отличный нож, какой только Ты сочтешь возможным даровать мне…
Уолли подумал, что Пи-Айчена, должно быть, немало веселила та манера, с какой иные обращались к нему за милостью. Этот человек, очевидно, избрал форму нижайшей просьбы. Сильный голос продолжал свою речь, моля о ноже.
И произошло неизбежное — мелькание зеленых пятен в отблеске фонарей, глухой удар палкой, пронзительный крик боли, стоны. Нож так и не зазвенел.
— Заткнись, Кроч. Пи-Айчен не благоволит к тебе.
— Недомерки! Стручки зеленые! Грязная куча вонючего дерьма! — гневно выкрикивал в ночи низкий голос.
За этим тут же последовали новые удары и новый поток проклятий, смысл которых уже не достигал сознания Уолли, поскольку он вдруг понял все значение попытки Кроча к бегству. Раз уж Кроч, человек, несомненно, разумный и знающий, что он делает, да еще к тому же и житель здешнего мира, пытался бежать, значит, побег был действительно возможен. Мысль Уолли работала лихорадочно. А вдруг — он старался не проявлять излишнюю самонадеянность — но вдруг все-таки именно ему, Джеку Уолли, суждено было оказаться более удачливым?
Джек не знал только, какая степень сходства требовалась от модели. Он поднял руку и, стиснув зубы, вырвал из головы волос. Борода его еще недостаточно отросла для этого, да и, в любом случае, была более чувствительной. Он стал покусывать волос по всей длине, стараясь хоть приблизительно воплотить в нем идею зубчатости.
— Быстро, Пи-Айчен, — заговорил он тихим шепотом. — Поспеши и дай мне пилу, способную перепилить это дерево, — только пусть ее зубья будут не слишком велики. Мне бы не хотелось устраивать шум.
И пила — холодная, как всегда, — появилась. Джек осмотрел зубья — все было в полном порядке. Он начал с ближайшей к нему перекладины. Работать в таком стесненном положении было ужасно неудобно, но веревки и дерево легко уступали уверенно грызущему их металлу. Джек трудился осторожно, часто делая перерывы и прислушиваясь. За полчаса он перепилил все, кроме последней веревки на одной стороне — этот угол был для него совершенно недосягаем, поскольку находился как раз под ягодицами. Он просто не мог дотянуться дотуда. Джек попробовал перевернуться, но только ободрал кожу. Если бы он вытолкнул боковину вверх и наружу, повалив ее на оставшийся неразвязанным угол, то наделал бы этим слишком много шума. А он был еще не совсем уверен, что сумеет скрыться во мраке до того, как прибегут Зеленые Братья. Ну нет… Исчезнуть необходимо было до того, как они заметят, что он бежал. Ведь он не имел ни малейшего понятия о том, на какое расстояние простиралась дьявольская власть их колдовского нашептывания.
Часто и тяжело дыша, Джек осел назад и пристально посмотрел в единственный глаз старухи. Она приоткрыла потрескавшиеся губы, демонстрируя одиноко торчащий зуб.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
