Настя сидела рядом с Сашей. Не с Макаром Андреевичем, которого знала уже очень давно, а с Сашей, которого кормила с ложечки своим пирожным, пока тот что-то активно рассказывал моему боссу.
Саша не отворачивался, не пытался избежать контакта с моей дочерью, и, кажется, позволил себе стать её игрушкой на короткие минуты. Он послушно открывал рот, когда Настя подносила ложку с очередной порцией сладости, и даже не раздражался, что его отвлекают от разговора. Слегка поворачивал в ее сторону лицо, когда она утирала его губы и щетину салфеткой от крема.
— Ягодка серьёзно взялась пожалеть дядю, — встал за моей спиной Валера, появление которого я не заметила бы, если он не заговорил.
— В смысле? Почему «пожалеть»?
— Сказала, что он такой злой и не улыбается, потому что ему много лет не давали сладкого. Откармливает, — кивнул он в сторону столика, шумно вздохнув. — Уже второе пирожное в него закидывает. А до этого печенье — два блюдца.
К горлу подступил ком. И снова в обычных словах я слышала скрытый смысл, понятный только мне.
«Ему много лет не давали сладкого. Откармливает». Глядя на то, как дочка коммуницирует с Сашей, я слышала эту фразу совсем иначе: «Ему много лет не давали знать о дочери, и теперь сама дочь «откармливает» его своим вниманием». Совсем крошечная девочка делает то, что много лет не в состоянии сделать взрослые. Хотя уже давно должны были хотя бы намекнуть.
Глава 11
— Солнце, просыпайся. Нам скоро ехать домой.
Сидя на корточках у небольшого диванчика в своем кабинете, я гладила дочку по плечу и смотрела в окно на разгорающийся закат. Рыжие всполохи, словно горела сама планета, окрашивали редкие облака на высоком небе, давая понять, что завтра снова будет жарко.
— Настя, — потрясла я дочку чуть сильнее и подалась вперед, чтобы поцеловать нежную мягкую щечку.
— Неси меня. Я устала, — барыня обвила мою шею руками и, обмякнув, ждала, когда я подниму ее и понесу.
Она уже четыре дня ходила со мной на работу и, кажется, её это на самом деле начало утомлять.
— Настя, ну, ты же уже тяжелая.
— Это потому, что я сегодня много работала.
Дочка, вообще, не собиралась открывать глаза, как и отпускать мою шею. Пришлось смириться.
Подняв ее на руки, я перехватила Настю поудобнее, позволив ей обхватить мою талию ногами. Прихватив с собой дамскую сумочку и сумку для ноутбука и бумаг, я вышла из кабинета, с трудом закрыла его на ключ и только в лифте, прижавшись спиной к стене, смогла расслабиться и выдохнуть.
Судя по тому, как Настя на мне обмякла, она уже не прикидывалась, а действительно спала.
— Хитруля ты моя, — шепнула я. Уткнулась носом в темные волосы и, прикрыв на мгновение глаза, глубоко вдохнула.
Вот он — мой маленький источник силы, мой вечный двигатель, не дающий мне прокиснуть в болоте боли и сомнений в себе. Она, как маяк, на свет которого приду даже в самый страшный шторм. Ради неё я готова пройти любой ад. Готова не спать, не есть, лишь бы только у нее было всё.
А в моменты, когда у чувствую, что у меня нет больше сил ни на что, что я больше не выдержу давления жизненных обстоятельств, мне достаточно просто прижаться к дочке лицом, вдохнуть ее запах и снова вспомнить ради чего я готова снова и снова сворачивать горы.
— Оп! — сказала я тихо, когда лифт остановился на первом этаже. Створки лифта разъехались и выпустили нас в просторный холл, где за стойкой в рабочем ноутбуке девочка-администратор что-то очень активно печатала.
Чуть пройдя вперед, я поняла, что мне нужно позвонить. У крыльца отеля не было видно машины Дениса. Мы еще в обед договаривались, что он за нами заедет, но пока его видно не было.
Девочка-администратор подняла на меня взгляд и мило улыбнулась, подчеркивая, что заметила меня и мою дочь на моих руках.
— Вам чем-нибудь помочь, Руфина Анатольевна? — спросила она, прекратив печатать.
— Нет, Алёна. Спасибо, — улыбнулась я ей уголками губ. — Не обращай на нас внимания. Мы уже уходим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хорошо, — смутилась она и продолжила печатать, проверив, на чем остановилась.
Кое-как, удерживая Настю и сумку для ноутбука, я достала из сумочки свой телефон и тут же его выронила.
— Чёрт! — ругнулась я себе под нос и попыталась присесть так, чтобы не уронить ни дочку, ни сумки, ни себя.
— Сейчас, Руфина Анатольевна! — спохватилась Алёна, застопорившись, похоже, из-за того, что за стойкой была босая.
Поэтому, пока она в спешке пыталась надеть туфли, я уже успела присесть и почти дотянулась до своего телефона за мгновение до того, как его кто-то поднял раньше меня.
Резко вскинув взгляд, я обнаружила нависающего надо мной Сашу. В свободной светлой рубашке навыпуск, в простых голубых джинсах и белых кроссовках он мало походил на бизнесмена, который сделал моему боссу выгодное предложение, благодаря которому в нашу гостиницу должен увеличиться поток туристов на особых условиях. Он напоминал обычного нашего постояльца, снимающего лучший номер, чтобы как следует в нём отоспаться.
— Спасибо, — улыбнулась я и забрала телефон из его протянутой руки.
Дело осталось за малым — теперь, так же, как и села, мне нужно попытаться встать.
На каблуках, в платье… Зачем я, вообще, присела?
Стараясь не смотреть на Сашу, я собрала последние силы, что у меня были, и начала свой нелегкий подъем, боясь, либо выронить дочку, либо опрокинуться вместе с ней назад, когда она меня перевесит.
Тяжелый и явно очень безрадостный вздох последовал откуда-то сверху, а потом меня и Настю обхватили сильные руки, с легкостью подняв на ноги.
— Спасибо, — повторила я, как попугай, будто другого слова не знала.
Мужские руки исчезли с моей талии так же быстро, как оказались на ней.
Всего на секунду наши с Сашей взгляды встретились, а затем телефон в моей руке зазвонил.
Денис.
Саша тоже увидел, кто мне звонит. Снова сделавшись хмурым, он убрал руки в карманы джинсов и, повернувшись в сторону ресторана, пошёл туда.
— О, Сань! Вот ты где! — голос Макара Андреевича пронесся по всему холлу. — Ну, идём? Еще немного отметим наше общее дело, да по домам пора. Моя уже седину мне выдергивать начала.
На звонок я отвечать не стала, так как увидела, что к крыльцу подъехал Денис и почти сразу вышел из машины, открыв заднюю дверцу для того, чтобы уложить спящую Настю на задний ряд кресел, и быстро взобрался на крыльцо, на которое я уже вышла.
— Прости. Задержали, — сказал Денис бегло. Забрал у меня сумки, наверняка, подозревая, что Насте не понравится, что ее спящую передают из рук в руки, и придержал дверцу, пока я укладывала Настю на сиденье. — Надеюсь, ты недолго с ней на руках простояла?
— Нет. Мы только что из кабинета. Спасибо, что приехал, — положив руку Денису на плечо, я потянулась к нему и мягко поцеловала в губы.
— Ради такого «спасибо» стоило бросить все дела, — улыбнулся Денис и, обхватив мою талию руками, прижал к себе и уже сам прильнул к моим губам.
Пытаясь вложить в этот поцелуй чувства, я никак не могла избавиться от ощущения чужого присутствия рядом. Будто есть кто-то третий, кто наблюдает за мной со стороны с тяжелым взглядом.
— Поедем, пока Её Величество не проснулась? — я отстранилась первая.
Обошла машину, подошла к пассажирской двери и, коснувшись ее ручки, на мгновение зависла, когда бездумно скользнула взглядом по гостинице, и в открытом окне ресторана увидела Сашу, пускающего сигаретный дым в окно.
Холодный прищур карих глаз был сосредоточен на мне.
Он видел наш с Денисом поцелуй.
Стало неловко. По коже рук пронеслись мурашки. Пульс ускорился в разы, начало мутить.
Стыдливо опустив глаза, я нырнула в салон машины, словно надеясь таким образом спрятаться от его пронизывающего насквозь взгляда.
Почему мне стыдно? Почему он заставляет меня испытывать неловкость из-за чувств к другому мужчине? Мы друг другу давно никто.
