Глава 6. Акт первый
Ночь накануне моего появления в королевском дворце я потратила на изучение подробного плана-чертежа того самого трехуровневого дворца. Особенно я уделяла внимание местонахождению королевской спальни, детской, столовой, каминной и тронного зала. Именно в этих комнатах Альвира бывает чаще всего. Поговорить бы мне с ней, я посоветовала бы ей почаще бывать в салоне красоты.
Незадолго до рассвета к нам наведался Крурот. Впопыхах приказав нам с Душенькой надеть плащи с капюшонами, он запричитал, что у меня красные глаза и неестественная бледность от переутомления и бессонных ночей. Странно, что его это вообще ужаснуло. Благодаря Флего я стала похожа на черт-те что и сбоку бантик, а Круроту цветовая гамма моего фейса не понравилась. Шейсауднутый!
— Тем правдоподобнее у меня получится сыграть роль больной, — ответила я. Бородач со мной согласился и больше не бубнил.
Сказать, что я волновалась, это ничего не сказать. У меня сердце в пятках стучало, пока мы пересекали крепость, чтобы попасть во дворец. Я верила, что Хишика все уладила, и нам удастся прошмыгнуть незаметно. Волнение меня одолело по иной причине. Мужья! Если эти парни с портретов такие же дьявольски обаятельные в реальной жизни, то я не представляю, чего мне будет стоить не поддаться искушению пофлиртовать с кем-то из них. Придется укоренить в себе осознание того, что их казнят, если они изменят своей королеве. И почему-то мне кажется, вынося смертельный приговор, она не станет учитывать их неосведомленность в нашей подмене. По ней воздыхает половина мужчин Шейсауда, по словам, Крутора, уточню! Одним больше, одним меньше — не велика потеря. А вот мне с этим потом как-то жить.
Мы попали во дворец через задний дворик, пересекли малую кухню, коридор, служебную лестницу и еще один коридор. Было темно, и мы с Душенькой молча плелись за фиолетовым огоньком в набалдашнике жезла Крурота. Иногда он шикал нам, чтобы мы не шелестели плащами. Мы лишь переглядывались и пожимали плечами. Мы надели то, что выдал нам Флего, так что все претензии к нему. Наконец мы попали в королевскую спальню, где нас ждала Хишика. Она помогла мне переодеться в ночную сорочку, а потом едва не убила во мне желание жить, когда натянула на мою голову дурацкий чепец с рюшечками.
— А тебе не кажется, что он неуместно жизнерадостен на фоне моего коматозного состояния? — проворчала я.
— Ее величество всегда спит в шапочке. Мы же предупреждали, — напомнила мне Хишика один из их утомительных уроков.
— Я представляла себе что-то более эротичное.
Хотя в этом тоже был плюс. В старушечьем чепчике даже при усердном флирте фиг кого я соблазню!
Я решила не смотреться в зеркало, тем самым уберегая себя от психологической травмы. Утонула в пуховой перине и глухо прокричала из ее глубин:
— А посерьезней постельки нет?
— Ее величество всегда спит на мягких перинах. Настасья, что с вами? — возмутилась Хишика.
— У мягкости тоже должен быть предел. Это не перина, а черная дыра!
Я поерзала и печально вздохнула: самый ад только начинался. Уснуть мне так и не удалось. До пробуждения дворца я слушала какие-то бульканья и тиканья. Душенька тоже не спала и периодически напоминала об этом тяжкими вздохами.
Когда рассвело, Хишика вернулась в королевские покои и спросила:
— Готовы?
— Нет, давайте еще полгода подождем, — буркнула я, окончательно застряв в пуховом болоте.
— Тогда я бегу всем сообщать радостную новость.
— Дежурную улыбку не забудь нарисовать, а то не поверят.
Хишика поглубже вздохнула и вышла из комнаты. Я услышала, как стремительно удаляются ее частые шаги. Побежала. Значит, скоро в комнату ворвется целая толпа.
— Белла, — окликнула я Душеньку, — глянь, как я выгляжу?
Та подошла к кровати, заглянула в недра перины и поморщилась:
— Чудесно.
— Надеюсь, здесь нет камер. Меньше всего мне хочется попасть на ютуб в таком виде.
— У тебя голос твердый, — сделала мне замечание Душенька. — Говори тише, хриплость сымитируй. Ты же месяц в отключке провела.
— А тебе не мешает покорности в глаза насыпать. Не сильно ты на придворную сиделку похожа. Знаю, трудно. Тупи лицо в пол, никто тебя и не заметит.
— Вот спасибо! — Опять руки в бока уперла.
— Я в хорошем смысле. Ты моим тайным агентом будешь, — добавила я, чем Душеньку порадовала.
Недолго мы толпу ждали. Дверь распахнулась так внезапно, что Душенька вздрогнула. Вместе с ней вздрогнула и моя перина.
— Ал! — услышала я тонкий, надрывный вопль. К кровати кинулась Садена. — Ал, родная! — В ее серых глазах застыли слезы.
— Дайте пройти, — пропыхтел какой-то толстяк, продираясь сквозь толпу слуг, обступивших кровать. В руках он нес корзину.
Ну примерно так я его себе и представляла. Дамы и господа, придворный знахарь! Такой образованный, что даже не заметил подмены. Полчаса меня осматривал, запрещая присутствующим дышать, и в финале диагностировал:
— Настоящее чудо!
«Да, ты реально настоящее чудо! Тебе даже оформление зубов в хомячьей парикмахерской доверять нельзя! Лекарь, е-мое!»
— Ал, — опять захныкала Садена, платочком глазки утирая. — Ал, ты меня слышишь?
Я вяло моргнула и, тужась, просипела:
— Пи-и-ить…
«Оскар» я уже заслужила!
Хишика, наигранно носом хлюпая, со стаканом воды ко мне подступила. Они с Душенькой кое-как меня из перины вытащили, подушки под спину и попу подложили и к изголовью усадили.
— Ей можно садиться? — спросила она у знахаря, вспомнив, что я типа королева.
Он головой покивал, как игрушечная собачка у ветрового стекла в автомобиле, и этим доказал мне, что на медицину Шейсауда нельзя положиться от слова «совсем».
Поднеся к моему рту соломинку, Хишика заботливо произнесла:
— Выпейте, ваше величество.
У меня в горле пересохло так, что я с радостью осушила бы весь стакан. Но роль есть роль. Аванс своего гонорара я получила, надо отрабатывать. Сделала пару глотков и выдохнула, как будто стометровку пробежала.
