и поспешила к своему рабочему месту. Хотелось спрятаться, чтобы ничто не смогло ее обидеть – как сделал этот молчаливый жест, не соизволивший ради такой никчемности, как она, превратиться в слова.
Вернувшись, Катя обнаружила свой кабинет в том же виде, каким оставила полчаса назад, уходя по вызову главного редактора за бумагами: стена дождя за окном, нахмуренная Дарья, изучающая монитор, и гудящий от перегрева компьютер. Казалось, комната и ее обитатели застыли во времени, а возвращение Кати развеяло чары и спасло всех от оцепенения.
Дарья оторвала взгляд от монитора, чтобы высказать свое удивление долгим отсутствием коллеги. На столе выросла бумажная гора, которую Катя водрузила перед собой. Односложно ответив Дарье, она посетовала на кучу работы, намекая, что не настроена на беседу.
Стопка бумаг, что Катя притащила с собой, состояла из редакторских заданий, нескольких версий ее статей с замечаниями и пыльных папок со старыми выпусками газеты – их, согласно заметке на стикере, следовало отнести в библиотеку. Удивительно, что кому-то нужна была эта древняя и унылая макулатура. Неужели людям и впрямь интересна пресса пятилетней давности, где можно найти только старые прогнозы погоды и гороскопы? Разве что организациям, которые проверяют точность прогнозов метеорологов и астрологов.
Катя протерла папки от пыли, просмотрела их содержимое, разложила газеты в хронологическом порядке и отодвинула на край стола, чтобы не мешали. С оставшимися бумагами она справилась намного быстрее: статьи с исправлениями спрятала в ящик, редакторские задания – в папку для документов. Прежде чем выбросить в мусорное ведро черновики, она бегло изучила их и обнаружила на обратной стороне листа случайно приклеившийся стикер. Заметка на нем была написана небрежным размашистым почерком начальницы и содержала в себе только:
«Громов В.Р. до 1.11. Цв. разворот».
Фамилия показалась знакомой, а текст – обычной журналистской заметкой.
Потребовалось пару минут, чтобы найти необходимую информацию в Интернете. Фамилия действительно была ей знакома и принадлежала местному депутату, который частенько мелькал в областных новостях. В прессе имена политиков становились назойливыми мухами, которые маячили перед глазами на газетных страницах да надоедливо жужжали из радио и на местных телеканалах. Неудивительно, что даже Кате, далекой от политики, эта фамилия показалась знакомой.
Вслед за профессиональным любопытством включилась логика, которая быстро сопоставила факты и сложила мозаику воедино: суета Ирки, странные фразы подслушанного разговора и эта заметка, случайно попавшая к ней со стола начальницы, – все объединилось в одной журналистской изнанке, которой так боялась Катя.
Она всегда понимала ценность слов и силу информации: двусмысленные фразы, ложь, выдаваемая за правду, – в руках журналиста все это становилось настоящим оружием, которое могло сокрушать. Проходя через редакцию, словно через заводской конвейер, слухи становились фактами, клевета – правдой, а тайны – достоянием общественности. В этих обшарпанных стенах, на этих старых гудящих компьютерах рождалась псевдоистина, которой общество слепо верило. Здесь можно было обманывать людей и обманываться самому. И сейчас, держа в руках случайно попавшую к ней заметку, Катя понимала, что этот конвейер псевдоистины уже запущен. Звук гудящего компьютера подобен реву работающего механизма, а где-то в недрах редакции клавиши с ритмом отбойного молотка выстукивают альтернативную «правду», которая, проехав по конвейерной ленте, попадет в доверчивый мир, став новой действительностью.
Дрожащими руками она скомкала бумажку, точно хотела уничтожить эту улику. Ее отвлек чей-то голос, раздавшийся глухо и расплывчато. Катя вынырнула из своих мыслей. Потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и сфокусировать взгляд на Дарье, которая повторила:
– У тебя все хорошо?
Катя попыталась ответить, но язык не слушался, поэтому она промямлила что-то невнятное и кивнула.
– Ты какая-то бледная, – продолжала Дарья. Ее голос, обычно громкий и твердый, вдруг стал нежным и заботливым.
– Голова закружилась, – наконец произнесла Катя. – Мне уже лучше, спасибо.
Дарья подозрительно посмотрела на нее, распознав ложь, но докучать не стала. А Катя спряталась за монитором, делая вид, что увлечена работой. Ее взгляд уходил вглубь экрана, но не имел цели, подхваченный потоком сознания, в котором суетились переживания и сомнения. В «Городском вестнике» готовилась заказная статья – эта новость не давала покоя. Совершенно случайно Кате в руки попала бумажка, изобличающая редакцию. Угораздило же ее влипнуть! Кем был этот Громов – жертвой или заказчиком? Катя решила подумать позже.
Стрелка часов уже переползла за цифру пять и вызволила Катю из плена офисного кресла. Нужно было успеть в библиотеку с редакционным заданием.
Холодный воздух обжег легкие и привел в чувство. Катя зашагала по тротуару. Лужи, подобно хищным зверям, огрызались и пытались достать до нее брызгами из-под колес проезжающих машин. А она ловко уворачивалась от них и бросала на автомобили гневные взгляды.
Здание сливалось с осенним монохромом и выглядело замшелым метеоритом, рухнувшим на город с неба. Маленькие окошки, подсвеченные слабым сиянием библиотечных ламп, походили на кратеры, а массивные ступени были усыпаны прелыми листьями. Обосновавшись в глубине парка, который в такую погоду пустовал, здание библиотеки излучало суровое безмолвие и, кажется, наслаждалось своим отшельничеством. «Действительно, – думала Катя, – разве можно не любить одиночество, которое проводишь в окружении книг?»
Она поднялась по ступеням, слыша, как листья чавкают под ногами. Потянула на себя тяжелую дверь и, приложив немало усилий, все-таки вошла внутрь. Катя называла дверь библиотеки Экскалибуром для интеллектуалов, которым предстояло преодолеть сопротивление тугой пружины на пути к заветным книгам. Однако помимо тяжелой двери книголюбов ждало еще одно препятствие – старушка-библиотекарь.
Она была такой дряхлой и медлительной, что, казалось, уже поросла мхом, спрятанным под серой шалью. Маленькие, глубоко посаженные глазки за круглыми очками придавали ей сходство с совой. Поэтому она и получила от Кати тайное прозвище. Суровым взглядом Сова точно давала понять, что знает о книгах, сданных тобою не в срок, и заранее презирает за это. Даже если ты никогда не брал в библиотеке книг, то все равно чувствовал себя виноватым под испепеляющим взглядом хрупкой старушки.
Сегодня она выглядела особенно раздраженной, как чайник с бурлящей в нем водой: тронь – обожжешься. Кутаясь в шаль, которую давно поела моль, Сова бродила меж стеллажей, очевидно, расставляя книги по полкам. Передвигалась она бесшумно и плавно – не человек, а неясыть, которая поселилась в книжном гнезде на полке.
Сова так увлеклась своим занятием, что не заметила появления Кати. Не услышала и покашливания, которым журналистка попыталась привлечь внимание. Только когда Катя громко поздоровалась, Сова обернулась – слишком резко для медлительного и дряхлого тела – и устремилась к стойке, сверкая глазами.
– Милочка, это вам не базар, чтобы горлопанить тут! – зашипела она, оказавшись рядом с Катей. Та смутилась и, собрав всю свою вежливость, сказала:
– Я всего лишь окликнула вас. Не могу же я целый день стоять тут, ожидая, когда вы заметите меня!
Очевидно, запаса вежливости у Кати оказалось мало, и если бы не толстые стекла очков, она наверняка расплавилась бы под буравящим взглядом старушки. Казалось, авторы всех хранящихся в библиотеке книг разом осуждающе посмотрели на Катю, недовольные тем, что она посмела нарушить их покой своим воплем. В ней пробудилось знакомое чувство, когда спина сутулится, плечи опускаются, а все тело напрягается, желая сжаться до размеров насекомого, чтобы пропасть из виду.
– Вы весьма грубы, барышня, и к тому же нетерпеливы, – отчеканила Сова, и каждое произнесенное ею слово было гвоздем, который она мысленно вколачивала в собеседника.
– Вы хотите поговорить о моих недостатках или все же примете вот эти газеты? – Катя водрузила на стойку кипу, которая на миг оградила ее от Совы. Но какого спасения можно ждать от стопки макулатуры? Не успела Катя облегченно выдохнуть, как газеты была отодвинуты, а внимание старушки вновь обращено на нее.
– Я обязательно позвоню в редакцию, чтобы пожаловаться на вас, – заявила она с угрозой.
И что это за привычка пожилых людей
