За двустворчатой дверью по старому добротному паркету неспешно зашаркали тапочки. Михаил изобразил приветливую улыбку, зная, что сейчас его придирчиво рассматривают в глазок. Быстрее, мысленно взывал он, прислушиваясь к шагам снизу. Длинные лестничные пролеты и ниша в виде арки давали ему минимальный запас времени и позволяли оставаться незамеченным, но только до тех пор, пока крепкое тело Толи-Киборга не окажется на третьем этаже. Профессионал обязательно окинет взглядом двери квартир, а спрятаться в полукруглом холе решительно негде.
Охранники миновали половину пролета между этажами. Центр глазка посветлел. Уф! Баба Шура идентифицировала гостя и сейчас откроет дверь. Шаги первого охранника всё ближе. Щелкнул поворачиваемый замок. Михаил поставил перед собой девочку, намереваясь сразу втолкнуть ее в квартиру. Замок снова тихо клацнул, дверь стала открываться. И в этот же момент суровый Толя-Киборг ступил на площадку третьего этажа.
Ему осталось только повернуть голову, чтобы заметить незадачливых беглецов.
Глава 14
– Вы что здесь делаете? – грозный оклик отразился от нижней площадки и рассыпался между этажами.
Толя-Киборг задрал голову вверх и увидел свесившуюся через перила Веронику Самошину.
– Вероника Алексеевна, какими судьбами? – осклабился Толя, даже не пытаясь выразить удивление.
– Бойко, вы не ответили на мой вопрос! – настаивала коммерческий директор. – Вы за мной следили?
Баба Шура, наконец, открыла дверь. Давыдов, не давая ей опомниться, бесцеремонно ввалился в квартиру, показывая жестами, что надо молчать. Словесная перепалка, затеянная Самошиной в гулком подъезде, дала ему возможность проделать этот маневр незаметно. Припав изнутри к глазку, Михаил заметил, как фигуры и голоса переместились вверх. Вероника увела охранников за собой.
– Спасибо, тетя Шура, вы нас выручили, – рассыпался в благодарностях Давыдов, не забывая поддерживать удивленную старушку, готовую рухнуть в обморок. – Сейчас некогда объяснять, мы уходим, но я вам очень благодарен. Если что-то случится с техникой, помогу.
Баба Шура растерянно хлопала редкими седыми ресницами. Давыдов приоткрыл дверь, убедился, что преследователи скрылись в квартире Зои Сергеевны, и покинул вместе с Диной временное убежище. Быстро проскользнув вниз по лестнице, они выбрались на бульвар.
Ярко-красная «Мазда» Самошиной нашлась сразу. Плюхнувшись в уютное кресло, Дина осмотрелась.
– Теперь это твоя машина, Давыдов? – с одобрением спросила она.
– Временно. – Михаил завел двигатель, автомобиль выехал на опустевший бульвар.
– Хорошо, что мы от нее избавились.
– От кого? – не понял Давыдов.
– От Самошиной. Она такая приставучая.
– Вероника нам помогла.
– Тебе что, она нравится? – скривилась девочка, словно ее заставили съесть лимон.
– Она не модель, но…
– Я так и думала! – Дина насупилась и демонстративно отвернулась.
За окном мелькала праздничная иллюминация центральных улиц столицы. Когда концентрация ярких огней поубавилась, Дина спросила:
– Куда мы едем?
– В одно очень необычное место, скоро увидишь.
– Угу. На двадцать секунд раньше тебя.
– Дина, ты не рассказала, почему попала в психиатрическую больницу?
– Почему-почему. Потому что я не такая, как все! А значит не-нор-маль-ная! – Девочка сжалась и насупилась. – А еще врачи считали, что я представляю опасность. Они даже решили, что это я сожгла своих родителей.
– Твои родители погибли?
– Наш дом подожгли. Я выбралась, а они нет.
– Кто его поджег?
– Двое страшных дядек, я их видела. Но все тыкали пальцем, будто это сделала я! Они мне не верили, Давыдов, никто мне не верил… Как и сегодня.
– Я тебе верю, – попытался успокоить заплакавшую девочку Михаил. – А ты веришь мне. Вместе – мы сила.
«Мазда» затормозила на плохо освещенной улице около обветшавшего бетонного забора. Давыдов вышел, давая понять расстроенной девочке, что путь закончен. Пройдя по притоптанному снегу, они пролезли сквозь пролом в заборе и оказались рядом с безликой коробкой замызганного производственного здания.
– Это бывшая фабрика, скоро ее снесут. Видишь, рядом строят небоскребы Москва-Сити, а здесь запланирован паркинг или развязка. Тут нас не будут искать.
– Как в кино, – девочка, задрав голову, смотрела на темные громадины небоскребов, облицованных зеленым стеклом.
– Сейчас я тебя как раз познакомлю с одним из работников кино.
– Настоящего кино?
– Самого настоящего.
Он приоткрыл широкую металлическую дверь, удерживаемую тугой пружиной, и пригласил девочку внутрь. Гудящий грузовой лифт поднял их на четвертый этаж. Лязгнула отъехавшая решетка, и Дина увидела бетонный коридор и высунувшуюся из единственной двери фигуристую женщину в длинном обтягивающем свитере с большим приспущенным воротом. Курносая женщина обеими руками подбила вверх копну медно-рыжих волос и шагнула им навстречу, плохо скрывая радость. От бетонных стен отразился ее грубый голос:
– А я думаю, кто это, на ночь глядя, ко мне пожаловал? Привет, Давыд.
– Здравствуй, Маруся.
Хозяйка скосила взгляд на юную пигалицу.
– Давыд, тебе вернули незаконнорожденную дочь?
– Это… это Дина, моя знакомая. Можешь нас приютить на пару дней?
– Вдвоем?
– Ну… – виновато развел руки Михаил.
– Заползай, какие вопросы. – Маруся гостеприимно распахнула дверь в огромную комнату, занимающую чуть ли не весь этаж производственного здания. В ответ на недоверчивый взгляд Дины она пояснила: – Это моя мастерская. Здесь я творю и живу.
– Ну и где тут кино?
– Маруся художница по костюмам, она работает костюмером на киностудии «Мосфильм», – добавил Михаил и спросил хозяйку: – Не боишься, что в одно не очень прекрасное утро тебя неожиданно снесут?
– У меня договоренность с начальником стройки. Он предупредит.
Просторное помещение разгораживалось подвешенными к потолку картинами в дощатых рамах. Причудливые линии подвесных «стен» делили пространство на несколько странных комнат. На картинах на фоне однотипного среднерусского пейзажа были изображены фигуры в самых разных нарядах всех эпох и народов. Если костюмы прописывались точно до мельчайших деталей, то окружающая природа и лица людей очерчивалась грубыми мазками, причем одежда никак не сочеталась со временем года. Все женские фигуры были очень похожи на хозяйку: крутые бедра, утянутая талия и пышная грудь. Череду картин в помещении дополняла разрозненная мебель, носящая признаки списанного реквизита, и несколько длинных стоячих вешалок, увитых десятками пестрых костюмов. Чувствовалось, что одежду художница рисовала с натуры, а остальное дописывало ее однобокое воображение.
– У нас на студии трубу прорвало, костюмерная больше всех пострадала. Я и раньше костюмы сюда таскала, а теперь мне официально разрешили. Отпариваю, восстанавливаю, придумываю новые элементы, – объяснила Маруся.
Но Давыдов почти не слушал ее. Он скинул куртку, вынужденно чмокнул художницу в подставленную щеку и поспешил опуститься в угол потертого дивана. Он быстро раскрыл ноутбук, словно пытался загородиться экраном от нависшей над ним тяжелой женской груди.
– А поговорить, – укорила гостя хозяйка, мягко потрепав его за ухом.
– Да-да, потом. С Диной пока…
– Вот такие нынче мужики – черствые. Привыкай, детка, – вздохнула Маруся.
– Я не детка, – огрызнулась Дина и вынула из кармана найденный в квартире Давыдова бюстгальтер. – Ваш размерчик? Я сначала подумала, что это две шапочки. Не теряйте. Давыдов терпеть не может таких пошлых приемчиков.
– Ух, ты какая! – Рыжую художницу трудно было чем-то смутить. Она смяла в пухлой ладошке протянутое белье и спросила Давыдова: – Это твоя родственница? Ее покормить? Кожа да кости.
– Я ужинала с тетей Михаила. И никакая я не родственница, я его подруга.
– Подруга?
– И спать я не хочу.
– А я только что хотела предложить…
– Знаю. – Дина исподлобья осмотрела помещение. – И где я буду спать?
– Здесь, на этом диване.
– А Давыдов?
– Мы с ним… – Маруся неопределенно махнула рукой в глубь помещения, где за рядами разномастных картин виднелась широкая кровать.
Дина надулась и засопела.
– Давыдов не будет спать. Ему надо работать.
– Пусть поработает. А потом… Мужчинам нужен отдых.
Дина дернула Михаила за плечо и потребовала:
– Давыдов, скажи, что ты всю ночь будешь работать.
– Я? – Михаил поднял голову и несколько раз перевел озабоченный взгляд с опытной женщины на юную девочку. Оба женских лица излучали нешуточную ревность. – Да, я действительно занят… Надолго… А потом лягу здесь, на диване. Маруся, ни о чем не беспокойся.
– Угу. А что мне делать с ней? С собой укладывать?
– Придумала! – радостно взвизгнула Дина и показала на широкие кресла напротив дивана. – Мы сдвинем их, и я спокойно там улягусь. Йес!
