— Если вы в состоянии, мы можем теперь поработать вместе, — сказал Барретт.
— Да, конечно.
— Я позвоню человеку Дойча и попрошу завтра утром позаботиться о сооружении кабинета.
Барретт не был уверен, что все происшедшее указывает на способности Флоренс как физического медиума, достаточные для его целей, но определенно не лишним было проверить, не имеет ли она такой способности. Если так, работа с ней могла бы ускорить дело, во всяком случае это было бы лучше, чем ждать разрешения Дойча на привлечение собственного персонала Барретта.
Увидев на ее лице тревогу, он спросил:
— Вы действительно этого хотите?
— Да, да,— неуверенно улыбнулась Флоренс. — Просто... видите ли, мне трудно это понять. Все эти годы я была ментальным медиумом. — Она покачала головой. — И вот вам — Она насмешливо хмыкнула. — Поистине пути Господни неисповедимы.
— Как и пути этого дома, — заметил Фишер.
Флоренс удивленно взглянула на него.
— Вы думаете, дом имеет какое-то отношение к тому, что я...
— Просто будьте осторожны, — перебил ее он. — Господь может и не иметь большой власти в Адском доме.
* * *
21 ч. 49 мин.
"Наука — это не просто совокупность фактов. Прежде всего это метод исследования, и нет никакой вразумительной причины, почему бы парапсихические явления не исследовать по этому методу, поскольку парапсихология, так же как физика и химия,— естественная наука.
А значит, это интеллектуальный барьер, который человек неизбежно должен преодолеть. Как только парапсихология будет классифицирована как философская концепция. Это биологическая реальность, и наука не может постоянно избегать этого факта. И так уже потеряно слишком много времени у дальних границ этого неопровержимо существующего царства. Теперь нужно войти, изучить его и исследовать. Морселли выразил это так: «Пришло время положить конец этому демонстративному, негативному отношению, этому постоянному наведению тени сомнения улыбкой или сарказмом».
Печальным проклятием нашего времени является то, что эти слова были опубликованы шестьдесят лет назад,— потому что негативное отношение, о котором писал Морселли, по-прежнему преобладает. В самом деле..."
— Лайонел?
Барретт оторвался от рукописи.
— Тебе помочь?
— Нет, я закончу через несколько минут.
Он посмотрел на сидящую на кровати Эдит. На ней была синяя пижама, а короткие волосы и хрупкая фигура придавали ей детский вид. Барретт улыбнулся жене.
— Ладно, это может подождать, — решительно сказал он, положил рукопись в ящик и взглянул на титульный лист: «Пределы человеческих возможностей. Автор: Лайонел Барретт, бакалавр естественных наук, магистр гуманитарных наук, доктор философии». Увиденное удовлетворило его. Все и правда шло чудесно. Есть возможность доказать свою теорию и пополнить пенсионный фонд, и к тому же книга почти готова. Возможно, он припишет эпилог о проведенной здесь неделе или даже сделает отдельное тоненькое приложение. С улыбкой Барретт потушил свечу на П-образном столе, встал и подошел к постели. На мгновение он представил себя эдаким бароном, идущим через дворцовые покои, чтобы пообщаться со своей леди. Это зрелище позабавило его, и он усмехнулся.
— Что? — спросила Эдит.
Он рассказал ей, и она улыбнулась:
— Это фантастический дом, правда? Музей сокровищ. Если бы им не владели темные силы...
Выражение лица Лайонела не дало ей договорить.
Барретт сел на ее постель и прислонил рядом трость.
— Ты тогда испугалась? — спросил он. — После того сеанса ты совсем притихла.
— Да, нервы расшатались. Особенно из-за холода. Никак не могу прийти в себя.
— Ты знаешь, что это. Организм медиума поглощает из воздуха тепло и преобразует в энергию.
— А что ты скажешь о ее словах?
Барретт пожал плечами.
— Не поддаются анализу. Чтобы проследить каждую ремарку и определить ее источник, могут понадобиться годы. А у нас всего неделя. Ответ лежит в физических эффектах.
Он замолк, когда Эдит, разинув рот, уставилась ему за спину. Обернувшись, Барретт увидел, как кресло-качалка пошевелилось.
— Что это? — прошептала Эдит.
Барретт встал и, хромая, пересек спальню. Встав рядом с качалкой, он смотрел, как она качается туда-сюда.
— Похоже, сквозняк, — сказал он.
— Она качается так, будто кто-то в ней сидит.
Эдит бессознательно прижалась спиной к подушкам.
— В ней никого нет, уверяю тебя, — успокоил ее Барретт. — Качалку легко раскачать. Вот почему такое явление часто видели в домах, одержимых темными силами. Достаточно небольшого давления.
— Но...
— Что прикладывает давление? — закончил за нее Барретт. — Остаточная энергия.
Эдит вся напряглась, когда он протянул руку, чтобы остановить качалку.
— Видишь? — Он убрал руку, и кресло осталось неподвижным. — Энергия рассеялась. — Он толкнул его, кресло несколько раз качнулось и остановилось. — Все исчезло.
Барретт вернулся к кровати и сел рядом с женой.
— Боюсь, я не очень хороший парапсихический материал, — сказала она.
Лайонел улыбнулся и потрепал ее по руке.
— А почему эта остаточная энергия вдруг раскачала кресло? — спросила Эдит.
— Никакой особой причины я выявить не могу. Хотя наше присутствие в комнате, несомненно, имеет к этому какое-то отношение. Это какая-то случайная механика, следующая по линии наименьшего сопротивления, — звуки и движения, часто случавшиеся в прошлом, устанавливают модель динамики: дуновения, хлопанье двери, стуки, шаги, покачивание кресла.
Она кивнула и потерла кончик носа.
— Тебе пора спать, Лайонел.
Барретт поцеловал ее в щеку, потом встал и перешел к другой кровати.
— Оставить свечку гореть? — спросил он.
— Ты не возражаешь?
— Нет. Пока мы здесь, будем пользоваться ночным светом. Это нам не повредит.
Они улеглись, и Эдит посмотрела на раковину, вырезанную на ореховых потолочных панелях.
— Лайонел, — позвала она.
— Что?
— Ты уверен, что никаких призраков не существует?
Барретт усмехнулся.
— Ни единого.
* * *
22 ч. 21 мин.
Горячая струя воды упала Флоренс на ключицы и хлынула между грудями. Флоренс стояла под душем, закинув голову, зажмурив глаза, и чувствовала, как вода стекает по животу и бедрам.
Она думала о магнитной записи, сделанной во время сеанса. Важным казалось одно: этот безумный дрожащий голос, велевший всем убираться под угрозой смерти. Там что-то было. Что-то аморфное, едва начинающееся, но неодолимое. "Разве вы не видите, что я ничего не могу поделать? — услышала она жалобный голос у себя в голове. — Я не хочу вам вредить, но я должен!"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
