Астафьев и Мазуров направились к машине. Ольга открыла рот, чтобы сказать что-то, но потом изменилась в лице и побежала в кусты.
Мазуров сочувственно покачал головой.
— Эк ее скрутило то! Я тоже что-то плохо все это переносить начал. А ведь было время, мы вдвоем с Косаревым трое суток с двумя трупами в одном сильно натопленным доме протокол писали. Старею, что ли?
Они дождались Ольгу и тронулись с места. Вскоре их уазик подъехал к тому участку дороги, где от них сбежал Никифоров. Конвоиры, сняв рубашки, просто спали в тенечке. Мазурова это рассердило.
— Ну что, обормоты? Загораем? Не нашли беглеца?
— Да где ж его тут найдешь?
— Где найдешь! — Передразнил их старый опер. — Не найдешь никогда, если не ищешь. Ладно, собирайтесь, садитесь. В отделе от всех сразу по рапорту. Николай, — он обернулся к водителю, — от тебя — тоже рапорт.
— А я-то что?..
— И от тебя тоже! Ты теперь уже не просто водила, а свидетель… моего позора.
Они уже снова поехали, когда их догнал на мотоцикле Воронцов, начал сигналить, махать им рукой. Пришлось остановиться.
— Куда это вы собрались? — Спросил рыбак, ехидно посмеиваясь. — Эта дорога в Торск вас приведет, а не Кривов. Вы совсем в другую сторону едете.
И Мазуров и водитель удивились.
— Да? Странно. А куда нам теперь?
— Вам надо сейчас сдать назад метров триста, и там развилка будет, — посоветовал Воронцов. — Вот на левую дорогу и надо уходить.
— Спасибо, Михаил Михалыч, а то бы сейчас уехали к теще на блины. Удачного тебе клева.
— Спасибо!
Глава 10
В это же самое утро в Кривове Колодников и Зудов сидели в здании ГИБДД и внимательно смотрели на экран компьютера. Перед ним на стуле располагался начальник МРЭО капитан Николай Варламов.
— Ну вот, это все «шестерки» зеленого цвета, стоящие у нас на учете, — сказал Варламов. — Никого с цифрой 3 и буквами АИ тут нет и не было. Это мы уже давно выяснили. А вот «О» и 16 даже у четырех машин в разных комбинациях.
— Адресочки их владельцев нам срисуй, — попросил Колодников.
— Сейчас сделаем. — Варламов нажал на мышку, и через несколько секунд принтер выдал им листок бумаги. — Пожалуйста. И, как говорится — удачного лова.
Спустя два часа дежурная машина третьего отделения милиции заехала в один из пригородов Кривова, под названием Титовка. Машина остановилась около частного дома, из нее вышли невозмутимый Зудов и предельно мрачный Колодников.
— Если и здесь у нас будет облом, то я напьюсь с горя, — пообещал он Павлу. — Это у нас последний адрес.
— Ладно, не спеши раньше времени нас хоронить.
Павел постучал своей мощной рукой в калитку.
— Хозяева! Есть кто живой? — Крикнул он.
Вскоре дверь открылась, появился мужичок типично рабочей внешности, с бычком в углу губ, в засаленной кепке.
— Ну, чего надо? — Сказал он, вытирая ветошью руки.
— Милиция. Вы Сапожков?
— Ну я, а что?
— У вас имеется зеленая шестерка с госномером 162 АОА? — Без особой надежды спросил Колодников.
— Нет, нету её.
Колодников сплюнул с досады.
— Что, разобрали на запчасти? — спросил, на всякий случай Зудов.
— Да нет, я ее по доверенности продал тут одному кенту. А что случилось то?
— Давно продали? — Заинтересовался Колодников.
— Да с полгода как, зимой. А что случилось то? — Снова повторил он.
Версию легенды опера отработали давно.
— Мы похожую машину ищем. Человека сбили три дня назад на такой же вот машине.
Сапожков с видимым облегчением засмеялся.
— А нет, я от нее давно избавился. Этого парня теперь проверяйте.
— А кто он, где живет? Как фамилия?
— Да, я разве упомню, как его фамилия. А живет он тут у нас, в Титовке, зовут Витькой. Номер дома не помню, а так показать могу.
— Покажите, поехали.
Сапожков глянул на свои замасленные руки.
— Эх, не вовремя. Отмываться надо.
— Ладно, вытрите их, да и все. Мы вас отвезем и привезем.
Вскоре их машина подъехала к еще одному частному дому. На стук в калитку вышел Ваза. Ментов он узнал сразу, хотя никто из незваных гостей не был в форме.
— Что такое? Что надо милиции?
— Вы купили у этого гражданина машину? — Спросил Колодников, кивая на Сапожкова. Тот тут же дал понять, что знаком с новым владельцем машины.
— Привет, Витек.
Ваза так же протянул руку старому знакомому.
— А, привет, дядя Коля. Да, купил я его машину, зимой еще.
— Где она? Покажите?
— Да сломалась она давно. Я и не недели не проездил, как движок у ней накрылся.
Милиционеры еще обдумывали эту информацию, когда неожиданно взорвался прежний владелец машины.
— Чё ты гонишь, паря?! Я тебя на ней с месяц назад видел. Как у ней мог двигатель накрыться, когда я его перед этим своими руками перебрал? Он у меня работал как часы.
Ваза не мог на это не ответить.
— Часы! — Передразнил он Сапожкова. — То-то я думаю, чего движок так быстро застучал! А ты его перебрал, да? А говорил, что родной, без капиталки! Знал бы, что ты в него лазил — ни за что не брал бы тачку!
Сапожков был сражен наповал.
— Ты чего гонишь-то, балаболка!? Да я же тебе говорил про это, что перебрал движок! Ты еще порадовался: "Хорошо, не надо ремонтировать" — сам ведь это мне говорил.
Колодников прервал эту перепалку.
— Ладно, хватит вам! — Он обернулся к Вазе. — Где машина, показывай? На похожей машине три дня назад сбили пешехода на Вокзальной улице.
Ваза был непреклонен.
— Нет ее, в металлолом сдал. Можете зайти, проверить, — он отстранился, словно приглашая зайти милиционеров во двор. Даже отсюда был виден пустой, с открытыми воротами, гараж. — Номера могу отдать, хоть сейчас.
— Нам они на фиг не нужны, принесешь завтра в ГИБДД вместе с документами. Не принесешь — хуже будет. Ясно!? — Спросил Колодников
— Ладно, принесу. Мне они тоже нахрен не нужны.
— Только точно принеси! — Попросил Зудов. — А то…
— Да принесу я! Завтра с утра как штык буду.
Милиционеры погрузились в Уазаик и уехали. Когда до нельзя расстроенный Сапожков покинул их машину перед своим домом, Колодников спросил его:
— Слушайте, Николай, а вы, в самом деле, видели этого Витю недавно на своей машине?
Тот взорвался.
— Нет, я что, слепой, что ли уже!? Я эту «шаху» брал с завода, я и стукал ее два раза, и рихтовал, и красил ее сам, и вообще полностью ремонтировал. Я там каждый сантиметр знаю, хоть снаружи, хоть изнутри! Видел я ее на Запорожской, перед ЦУМом она стояла. Еще порадовался — жива старушка.
— Врет, значит, Витек, — подвел итог Зудов.
— Врет! Козлище! — Сапожков никак не мог успокоиться. — Я плохо перебрал движок! Да я их перебрал в своей жизни больше, чем он баб щупал! Я же еще с горбатого «Запорожца» начинал их перебирать! Сволочь!
Сапожков махнул рукой и ушел в дом. Колодников и Зудов переглянулись.
— Не нравится мне этот Витек, — подвел итог Колодников. — Судя по наколкам на пальцах, он наш постоянный клиент.
— Мне тоже он не понравился. Что-то не клеятся у них обе версии.
— Сейчас поедем в отдел, ты пробей этого Витька по картотеке. А я пока попрошу Фортуну связаться с участковым этого района, побольше надо узнать про этого деятеля.
Впрочем, им не пришлось долго наводить справки. Только они свернули за угол, как увидели весьма знакомого человека. Мелкий жулик, воришка и скандалист Николай Афонькин, изрядно потея в жаркую погоду, тащил на плече явно очень тяжелый мешок.
Колодников тут же попросил водителя:
— Ну-ка, Миша, тормозни машину возле этого кента.
Когда машина поравнялась с Афонькиным и остановилась, Колодников выскочил из Уазика, и, широко улыбаясь, раскинул руки, словно собирался обнять лучшего друга.
— Оба-на! Афонькин! Какая встреча! Опять что-то стырил?! Ну ты просто у нас передовик производства уголовных нарушений. Что там своровал? Показывай.
Афонькин с металлическим грохотом опустил мешок на землю и явно изменился в лице.
— А… Андрей Викторович, вы, что это тут делаете, в нашем районе? У вас же другой район?
— Да, другой, но вот соседи попросили помочь, сами не справляются. Разрабатываем особо важного преступника Николая Афонькина. Жалобы на него идут от всех соседей. Пьянствует, ворует, устраивает дебоши. Своей гармошкой не дает никому покоя. Ну, показывай, орел, что стырил на этот раз.
— Да Андрей Викторович, товарищ майор! Это не считается, что я это украл, это само валялось, там…
— Ты показывай, показывай, не стесняйся. Развязывай мешок.
Афонькин нехотя развязывает мешок, опера заглянули туда и радостно «загудели».
— О-о-о! Афонькин, попал ты! Рамки из алюминия с цеха лицевого кирпича.
— Да-а-а! Хищение цветного металла в особо крупных размерах.
