Вопрос Кавана ставит меня в тупик. Я никогда не думала о себе, что я дерзкая, настойчивая или требовательная. Я обычная. Такая же, как и миллион других. Во мне нет ничего особенного.
— Стакан, — выставляю руку и прошу его отдать мне бумажный стаканчик. Каван с улыбкой передаёт мне пустой стакан. Прекрасно.
Злясь, бросаю его в урну.
— Ты не ответила на мой вопрос, Таллия.
— Потому что я не знаю, как на него ответить. Я скорее первое описание, чем второе, но меня жутко бесит, когда люди так нагло обесценивают свою жизнь и игнорируют предостережения врачей.
Вряд ли ты задумался над тем, если что-то случится с тобой в стенах госпиталя, то виноват в этом будет твой лечащий врач. Именно его будут судить. И ему повезёт, если его только лишат лицензии, но могут ещё и посадить за решётку. А у этого человека, вероятно, есть жена и дети, которые останутся без кормильца. Конечно, зачем об этом думать, правда? Ведь ты всегда ставишь свои желания на первое место. Ты всегда так делаешь, поэтому я тебя терпеть не могу. Высокомерная задница, — произношу и тычу в него пальцем от переполняющих меня эмоций.
— Хм, ты что, меня отчитываешь? — хмурится Каван.
— Кажется, да, — задумчиво киваю ему. — У меня получается?
— Нет, но это было забавно. На самом деле со мной никто так не говорит. Все меня боятся. И я за подобное убиваю, — улыбается он.
Внутри меня появляется страх. Я совсем забыла, кто передо мной. Ужасные истории про чудовище Кавана сразу же всплывают в моей голове, но я чувствую, как моей руки касаются горячие пальцы, и моя кожа моментально покрывается мурашками, даже волосы встают дыбом.
— Таллия, я не собираюсь тебя убивать. Клянусь. В моей голове вещи похуже, — усмехается Каван.
— Гадость, — кривлюсь я, точно представляя себе то, о чём он говорит. Его пальцы сразу же исчезают с моей кожи, и место полыхает огнём.
— Я так противен и уродлив, да? — Каван отворачивается от меня, и его голос снова хрипит.
Что?
— Поэтому я и прячусь в тени, чтобы никто не видел моего уродства. Женщины предпочитают кого-то, похожего на моего друга.
Он красавец, а я чудовище, — горько добавляет он.
— Что за чушь? — с ужасом шепчу я. — О чём ты говоришь? Ты прячешься в темноте, чтобы было проще убивать?
— Таллия, прекрати врать мне. Я смотрел на себя в зеркало.
И смотрюсь в него достаточно долго, чтобы изучить каждый шрам на своём лице. Тебя чуть не стошнило от моего вида. Наверное, твой жених один из тех милых принцев, который сверкает белозубой улыбкой. — Каван злобно дёргает одним плечом.
— Хм, при чём здесь твои шрамы? Я до сих пор не понимаю этого. Шрамы и шрамы, ну и что? Да, они делают твою внешность немного опаснее, чем у других мужчин, но уж точно не вызывают тошноту. Я говорила про то, что ты имел в виду. То есть про интимные извращения, — снова кривлюсь и мотаю головой.
— Девочки в деталях описывали мне все встречи с тобой, точнее, то, что ты обычно подразумеваешь под словом «танец». Они хотели предупредить меня, глупую деревенщину, что ты со мной сделаешь.
И это противно. Правда. Я не понимаю таких развлечений.
— То есть тебя не пугает моё лицо? — удивляется Каван, как и я от его вопроса.
— А оно должно меня пугать?
— Да.
— Хм, ничего подобного, — быстро качаю головой.
— Тогда что тебя во мне пугает? Почему ты сбежала от меня? Из-за того, что я заставил тебя танцевать с такими ранами и мозолями?
Но я ведь не знал, и ты обманула меня, что немая, — прищуривается он.
— Ну, ты сам подсказал мне, как сделать так, чтобы минимизировать общение между нами. Я воспользовалась ситуацией. И я, правда, была напугана. Ты же убийца. Ты тот, кого я презираю. То есть твоя профессия. Ты киллер. Член ирландской мафии. Ты разрываешь своих жертв и умываешься их кровью. А ещё у тебя есть пистолет. Он меня тоже пугает. Ты берёшь всех силой, то есть это изнасилования, чего я тоже не приемлю. У меня есть причины опасаться тебя, Каван Экри, — твёрдо произношу я.
— Что за чушь? Я не являюсь членом мафиозной группировки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И я не киллер. Да, иногда мне приходилось убивать, но это было много лет назад. Если мне нужно убрать человека, то я лишаю его возможности к существованию, и он умирает сам. Я не трогаю людей, которые просто живут, а только тех, кто хочет уничтожить мой бизнес или угрожает мне. Тем более я не насильник. Я никого и никогда не насиловал.
— Девочки говорили иначе, — хмурюсь я. — Они описывали тебя, как жестокого насильника, который заставляет их доставлять тебе удовольствие. Тебе нельзя отказывать, потому что отказы ты не принимаешь. Это ещё одна причина, почему я решила притвориться немой. И я боялась, что меня тоже постигнет эта участь. Они все рассказывали ужасы про тебя и про то, что ты делаешь этим своим…
Я чувствую, как кровь приливает к моим щекам, когда опускаю взгляд к паху Кавана.
— Членом?
Быстро киваю. Боже, какой неловкий разговор.
— Не отрицаю, что я жестокий, но никто не жалуется.
— Или ты не знаешь, что они жалуются, потому что не хочешь видеть дальше своего носа, — упрекаю его.
— Вообще-то, девочки даже дрались за моё внимание, точнее, за мой член и мои деньги. Но если тебе будет проще, то я больше никого из клуба трахать не буду.
— Почему мне должно быть проще? Это твоя жизнь, а не моя.
— Потому что ты считаешь меня каким-то законченным ублюдком. Я плохой, но не настолько. Дай мне шанс показать тебе это, Таллия. Ты ведь ещё жива. Если бы я был таким, каким тебе меня описали, то ты бы точно уже была мертва. Я мог бы легко найти тебя.
Все данные твоего места проживания, номер карты, паспорта и другое я легко мог вычислить, чтобы найти и убить тебя.
— Тогда почему ты этого не сделал? — удивляюсь я.
— Я не связываюсь с замужними женщинами. Это для меня табу.
Помимо этого, я не нарушаю границ личного пространства. Конечно, мне хотелось найти тебя и полететь в чёртову Польшу, чтобы не дать тебе выйти замуж, но у меня есть совесть. Я беру только то, что идёт ко мне в руки, но не насилую женщин, которые меня не хотят.
— Но… но две другие девушки? Ты вызвал их к себе, и они исчезли. Одна назвала тебя уродом, а другая расплакалась, потому что не хотела тебя, — шепчу, оседая от его слов на край койки.
— Что за хрень? Не было такого. Я точно помню обеих. Первая девушка была под кайфом и принимала наркотики. А наркотики в моём клубе табу. Я отправил её в наркологическую клинику.
Вторая была беременна, и у неё скакали гормоны. Я дал ей денег и отпустил. Охренеть. — Каван нажимает пальцами на свои глаза и жмурится.
Я в шоке. Выходит, всё, что о нём говорили, было ложью. И Каван Экри не такой ужасный киллер, каким мне его выставили. Чёрт.
Чувствую себя доверчивой дурой.
— Прости, я… не знаю, что сказать сейчас. Мне безумно стыдно, — едва слышно говорю я.
— Я убью их, — рычит он.
— Не нужно. Пожалуйста, не нужно. Они просто пытались меня предупредить, наверное, — панически пищу я.
— Точнее, настроить против меня, чтобы я продолжал им платить за их убожество по сравнению с твоими номерами, — мрачно произносит Каван.
— Какая теперь разница? Это не важно. Я рада, что узнала другую сторону медали. Мне стало легче. И я должна извиниться за тот спектакль, который устроила. Мне, правда, стыдно. Прости меня, мне не стоило верить всем на слово, но твой суровый вид и запах опасности, исходящий от тебя, сбили меня с толку. Я была напугана их рассказами. А потом ты подошёл ко мне, и я подумала, что всё, это мой конец. Я боялась отказать, ведь знала, что ты убьёшь меня. А затем я не могла ходить и решила сбежать, потому что больше ни морально, ни физически не могла терпеть такое сильное давление. И я пришла сюда, надеясь на то, что мы сможем решить нашу проблему, — делаю паузу, чтобы дать время Кавану понять мои слова.
— У нас есть проблема? — удивляется он.
— Думаю, да. У меня создалось такое ощущение, что ты не услышал меня, поэтому я пришла сказать ещё раз, что не заинтересована в тебе. Я собираюсь замуж, мой жених очень расстроится, если из-за меня у нас с ним возникнут недопонимания.
