Пусть так.
История невероятного спасения королевской стражи при нападении врагов так воодушевила армию, что воины готовы были выступать уже сегодня и «идти на смерть за свою королеву».
— Ну, во-первых, на смерть-то как раз идти не стоит. А во-вторых, королевой станет супруга Его величества, коей я не являюсь, а потому прошу не вводить никого в заблуждение и не называть меня так в будущем.
— Простите, госпожа Эммилия, — генерал снова поклонился, — просто воины почитают Вас, и у нас снова появилась вера в победу с Вами и наследником, что в таком юном возрасте уже сильный и отважный дракон.
— Я все понимаю, и боевой настрой — это отлично, но перед наступлением необходимо все хорошо обдумать. Особенно Ваши данные о том, что на нашей земле пока нет вражеских войск. Либо Вас ввели в заблуждение, либо они появились там намеренно, ожидая именно нас. В таком случае возникает вопрос, кто мог сообщить сведения о том, где мы можем находиться, врагу? Если в рядах наших воинов есть противники наследника…
— Это невозможно, госпожа!
— Но факт остается фактом, генерал. Вне подозрений только убитые и раненные стражники. Хотя даже один из них мог быть предателем, которого потом предали свои же.
— Госпожа…
— Вы все можете обращаться ко мне по имени, так же как и я обращаюсь к Вам по имени или должности, мы обсуждаем серьезные вопросы, в которых неуместны реверансы. Я понимаю Ваше нежелание верить в предательство, но оно совершилось с высокой долей вероятности. И в наших интересах выявить слабое звено и избавиться от него.
— Слабое звено?
— Предателя, генерал.
— Что ж… Эммилия, если Вы настаиваете, мы проверим, хотя замыслить недоброе против наследника рода — подписать приговор себе самому. Великий алмазный дух не прощает такой подлости. Да и предать принца означает проститься с троном в руках врага, кто в здравом уме согласится на такое?
— Например, господин советник, — послышался голос молодого воина с самого дальнего ряда, и на него все обернулись. — Я не обвиняю, просто констатирую факт.
— Вот с него и начните проверку. Где был, с кем общался. Потом, если подозрения не подтвердятся, — каждого, кто находился здесь при разговоре о моем отъезде в монастырь. Кстати, к монастырю тоже необходимо отправить несколько хороших воинов. Там находится принцесса дружественного нам государства, если с ней что-то случится, мы обретем нового врага. И я решительно не понимаю, почему их войско ещё не выступает на нашей стороне.
— Советник посчитал лишним просить о поддержке.
— Ну разумеется, сдаться можно и без поддержки. Однако мы с Вами планируем сражаться за свою свободу. Направьте лучшего дипломата, подготовьте приветственное письмо от имени… короля и его наследника, подарки, что положено в таких случаях. Завтра необходимо отправить гонца…
Нужно отметить, что в отсутствие Эдварда, ни один из воинов, независимо от их этнической принадлежности, не высказывал идей о капитуляции. Напротив, поняв, что новая госпожа поддерживает их мнение о необходимости отстаивания своих границ, а также может предпринять реальные действия по спасению их соратников, все воспряли духом, высказывая все новые и новые планы по осуществлению поставленных целей.
Правда, выяснилось, что «дипломатами» обычно выступали челны королевской семьи или приближенные к трону. Уезжать из дворца, повторно подвергая опасности сына, Эммили не желала. Значит, нужно найти «план Б».
Полагаясь на опыт старого генерала и личный здравый смысл, она снова начинала закипать от того, как безответственно поступал король, бросив свою страну на произвол судьбы. Если уж он так поступил с подданными, защищать которых — его главная прямая обязанность, то разве стоит удивляться, что поступил когда-то с ней вот так?
Его величество не пришел познакомиться с сыном ни в день их появления. Ни на следующий. Ни через неделю. Почти. Похоже, ему вообще была безразлична не только она сама (что являлось очевидным исходом всего их взаимодействия), но и их сын. Ведь у этого мужчины нет сердца. Поверить в то, что он до сих пор не в курсе, она не могла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И с одной стороны, его отсутствие позволяло относительно спокойно жить в замке и отстаивать права сына, добиваться его признания и обеспечивать условия для дальнейшей жизни в этом мире, раз на Земле совершенно точно не сложилось. Но с другой, где-то за холодным равнодушием ко всему происходящему, на самом дне души под толстой коркой бесчувственности нервно метался страх, что король неожиданно вернется и заберет у неё ребенка, отстранит от него, заперев в каком-нибудь подвале, а он мог, ещё как. И поэтому она надеялась, что их встреча состоится далеко не скоро, а к этому времени она успеет снискать благодарность и поддержку его окружения, обеспечив себе вариант для отступления или, напротив, нападения. В конце концов, именно она сейчас занимается спасение трона.
Но ни единой душе, даже под пытками, она не призналась бы в своем тайном страхе и надеждах. Среди тех людей и драконов, что встрепались ей сейчас, она пока не видела ни единого знакомого лица, кроме госпожи Альи и советника, которые пока держали рот на замке, не рассказывая её историю остальным.
Напрямую её никто ни о чем не спрашивал. То ли так было принято, то ли просто сам факт того, что она по рождению является матерью наследника трона, делал её вроде как неприкосновенной даже с клеймом позора. И Эммилия не знала, как они отреагируют, узнав всю правду. Если раньше кому-то не придет в голову, что человечка — рабыня с этой меткой, вообще-то сейчас, по сути, управляет страной, в которой её официально признали прокаженной и унизили. И сделать это могли только по приказу короля.
Хотя если все вокруг называют его безумным (с чем она, несомненно, была согласна, но держала свое мнение при себе), то может просто его решениям не доверяют? Ну наказал, сделал персоной нон грата, а после сам же приблизил.
К счастью, никто из военного совета не поднимал ни один из вопросов, которые вереницей неслись в её голове. Хотя внешне девушка казалась собранной и отстраненной одновременно. Ловя свое отражение в зеркале, она даже спустя семь лет не узнавала себя новую, с отрешенным взглядом и абсолютным хладнокровием ко всему.
Приняв решение в первую очередь получить поддержку ближайших соседей, а затем совместно выступить против уже общего врага, до того момента усилив охрану границ, но не переходя в наступление, совет начал расходиться. И хотя большинство уже не называли её госпожой, все равно кланялись едва не касаясь волосами пола. Но своего раздражения Эммили старалась не показывать.
Не объяснять же им, что такое подобострастие заставляет её вспоминать прошлое и бесит. Возможно они размышляют иначе, стараясь угодить бывшей заклейменной человечке, но получают совершенно противоположный эффект.
Когда кабинет опустел, к ней подошел тот самый молодой воин из драконов, что предложил начать поиск предателя с советника. Он будто случайно задержался, чтобы остаться с ней наедине, если не считать следующего за ней по пятам Амана.
Глава 14
— Госпожа Эммилия, меня зовут Арлан и я служу уже…
— Арлан, Вы остались для того, чтобы поговорить со мной наедине. И я настоятельно прошу начать сразу с сути. Если после того, что Вы мне скажете, у меня возникнут вопросы по Вашей службе, я их задам.
Выслушивать после нескольких часов непростых обсуждений ненужную информацию, с учетом того, что пора было покормить сына и провести с ним время, Эммилии не хотелось. Понятно, что у каждого воина есть какие-то свои потребности и возможно просьбы, но все же в первую очередь она — мать, а уже потом регент при наследнике, решающий государственные вопросы и судьбы подданных. Тем более, к последней роли ей ещё привыкать и привыкать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Простите, да, разумеется, госпожа, — и поймав её безразличный взгляд, совершенно без смущения продолжил. — Я знаю, что Вы интересовались местом нахождения принца…
