Солдаты вокруг костра пихали друг друга локтями, показывая на Фрола пальцами. Иногда, кто-то из бойцов бросал колкую фразу в его адрес, но Смерклый не обращал на них внимания. Никто уже не мог обидеть его, назвав жадным или единоличником, кроме…
— А вот и наш шибко умный крестьянин из деревни Жадюгово!
… кроме Приходько.
Фрол специально следил за Николаем, когда старшина объявил привал. Когда Приходько расположился возле костра и начал рассказывать солдатам очередную байку, Смерклый устроился от него как можно дальше, рядом с тонкой березкой, неизвестным образом пробившейся в этом лесу.
И все-таки, Приходько добрался до него! Фрол решил прибегнуть к простейшей тактике — не обращать внимания на выпады Николая. Но сделать это было трудно.
— Сколько у тебя продуктов в этой коробочке! — воскликнул Приходько, усаживаясь рядом, почти плечом к плечу. В руках у него были махорка и кусок газетной бумаги. — Не может один человек съесть столько!
— Я съем, — пробурчал Смерклый, делая вид, что перебирает продукты в коробочке, а на самом деле растягивая время. Он все ещё надеялся, что Приходько уйдет.
Николай некоторое время пристально смотрел на крестьянина. Пальцы его автоматически сворачивали самокрутку.
— Знаешь, что! — наконец, сказал он, прищелкнув языком и вздохнув. — Я думаю, тебе орден дадут!
— Это за что? — подозрительно спросил Фрол.
— И в газете о тебе пропечатают, — продолжал Николай.
— За что это?
— А напечатают примерно следующее: «Рядовой Фрол Смерклый в смертельной схватке беспощадно расправился с ненавистными продуктами немецко-фашистских захватчиков. Стоя насмерть, когда силы были неравны, Смерклый с ненавистью, достойной подражания, подмял рыбные консервы с нацистским орлом на банке, баварские сосиски с отвратительным ароматным запахом, уничтожил в один присест бутылку гнусного шнапса в красивой бутылочке и»…что ещё у тебя там есть?
Слушая это выступление, красноармейцы вокруг костра дружно смеялись так, что от этого звука, казалось, раскачивались деревья.
— «Мужественный солдат, — не унимался Приходько, — с острой болью в животе, рвотой и поносом был доставлен в госпиталь. Героя ждет промывание желудка и глубокая-глубокая клизма.»
Солдаты надрывались от хохота. Кто-то даже упал. Фрол не знал, куда деться от стыда.
— Блудни вы! — сказал он с обидой, снова начиная сильно окать. — Вам бы только поржать, как лошадям! Но я знаю, почему вы так надо мной глумитесь!
— Интересно, почему? — спросил Николай. — Дозволь нашей серости ваши благородные мысли прослушать.
— Завидно вам до смерти! — изрек Смерклый. — Зависть свою вы за смехом прячете.
— Ни в жизнь не стану жмоту завидовать! — внезапно посерьезнев, произнес Приходько. — Пусть у тебя целый грузовик немецких продуктов будет — ни за что не позавидую!
— Был бы у тебя грузовик с продуктами — посмотрел бы я на тебя! сказал Смерклый.
Николай сделался ещё серьезнее. Его глаза пристально смотрели на крестьянина. Солдаты вокруг них затихли.
— Был бы у меня грузовик с продуктами, — сказал Приходько, — я бы раздал его солдатам.
— Врешь ты!
— И знаешь, почему? Потому что, радоваться будут ребята, когда получат продукты, и от этого у меня на душе станет счастливо!
— Врешь! — зло произнес Смерклый.
Строгость исчезла с лица Приходько, сменившись хитрым лисиным выражением.
— Да, плевал я на твои продукты! Ешь-давись! Я по другому поводу пришел… Сказочник-то, лейтенант наш, то ли от незнания, то ли по доброте душевной всем желающим спирт раздает! Я сходил, взял. — В подтверждение своих слов, Приходько потряс в воздухе флягой, в которой что-то булькало. Но, скорее всего, он не знает, что этот спирт командирам взводов раздаваться должен. Так подходят все кому не лень. Видать, скоро закончится, спиртик-то!
Смерклый вскочил на ноги, позабыв о своем вещевом мешке с коробочкой сухого пайка немецкого солдата. Николай, отведя глаза и пытаясь не засмеяться, закинул голову и хлебнул воду, что находилась во фляжке. Он сморщился, демонстрируя, что «спиртик» крепковат, и занюхал выпитое рукавом шинели.
— А где сейчас лейтенант? — словно невзначай спросил Смерклый.
— Там… — неопределенно махнул рукой Приходько. Глаза его увлажнились, словно вода, которую он выдавал за спирт, продрала его хорошенько.
Позабыв о своем вещмешке, Фрол Смерклый припустил в темноту. Отложив флягу в сторону, Приходько немедленно встал. Он поднял вещмешок Смерклого, запихнул глубже в него жестяную коробочку и крепко-накрепко завязал лямками. Затем, он посмотрел на березку, под которой сидел Фрол, и достал из кармана бечевку. Он привязал один конец бечевки к вещмешку Смерклого, второй — к пустой гильзе от крупнокалиберного пулемета. Затем спросил:
— Кто, братцы, кидать хорошо умеет?
Идти по темному лесу, освещая дорогу тусклым светом керосинового фонаря, было откровенно жутко. Стволы деревьев неожиданно проступали из тьмы, пугая молодого лейтенанта Алексея Калинина. Ноги в сапогах проваливались в глубокий смерзшийся снег, затрудняя движение вперед. Иногда Алексей спотыкался.
— Когда мы шли в первый раз, было светлее, — произнес матерый разведчик. — Хотя, кажется, пришли.
Он остановился. Зайнулов и Калинин приблизились к нему. Разведчик посветил себе под ноги. Там, в снегу, перепаханном следами, лежал немецкий пистолет-пулемет МР 40, в простонародье называемый «шмайсером».
— Кто-то бросил автомат? — спросил Калинин.
— Это немецкий «шмайсер», — уточнил Зайнулов. — Оружие просто так в снегу не валяется. Он либо неисправен, либо оставлен с умыслом.
— Тут много такого, — сообщил разведчик. Зайнулов попросил увеличить свет во всех лампах и поднять их над головой. Местность вокруг немного осветилась.
— Хмм, — произнес Зайнулов.
Их глазам предстало необъяснимое зрелище. На вытоптанной дороге вперемешку со снегом виднелось разбросанное оружие. Корпуса «шмайсеров», таких же, как и лежащий у них под ногами, обледенели и были залеплены снегом. Казалось, что хозяева в спешке побросали оружие, не заботясь о его дальнейшей судьбе. Кое-где виднелись длинные бугорки с торчащими из них темными стволами. Чтобы лучше их разглядеть, Алексей подошел ближе.
— Это немецкий пехотный карабин К98, - опередил ответом политрук. Алексей остановился над запорошенным снегом оружием, и некоторое время разглядывал его.
— И так метров тридцать вдоль дороги, — сказал разведчик. — Сейчас уж ничего не разглядеть. Еще десять минут назад было светло. Жаль, что темнота так быстро наступила.
— Зачем они бросили оружие? — спросил Калинин.
— Этому должно быть логическое объяснение, — размышляя, произнес Зайнулов.
— Возможно, они освободились от лишнего груза, — предположил разведчик. — Допустим, им нужно было быстрее добраться до пункта назначения, и они сбросили все тяжелое.
— Арсенал целой роты? — с сомнением спросил Зайнулов.
— Немцы просто свихнулись в этом дремучем лесу! — сделал поразительный вывод разведчик. — Кто в здравом уме оставит оружие!
Зайнулов наклонился и поднял один из автоматов. Открепив магазин, он, для начала, взвесил его на ладони, а затем по одному начал выщелкивать патроны в снег. Патроны падали с приглушенным звуком, оставляя в сугробе ровные отверстия. Закончив эту операцию, Зайнулов вслед за патронами отправил в снег пустой магазин.
— Он полон лишь наполовину, — произнес политрук, вытирая платком испачканные маслом руки. — Из двадцати патронов в наличии только восемь.
— А мы не обратили на это внимания…Странно, — задумчиво сказал разведчик. — Почему магазин заполнен лишь наполовину?
— Почему это странно? — спросил Калинин.
— В походном строю, — ответил Зайнулов, — магазин должен быть полон. Это для того, чтобы при необходимости мгновенно развернуть подразделение и дать отпор противнику. Немцы сейчас активно наступают, и у них нет проблем с боеприпасами. Значит, магазины должны быть полностью заправлены.
— Наверно, они приняли бой где-то неподалеку, поэтому магазин не полон, — предположил разведчик.
— А после боя пополнить боекомплект было нельзя? — спросил Калинин.
— Не знаю, — пожал плечами разведчик. — Я в Вермахте не служил. Не ведаю — какие у них там порядки.
Пока Калинин с разведчиком обменивались предположениями, политрук подошел к деревьям и начал внимательно исследовать стволы.
— Зачем они бросили оружие, в котором ещё остались патроны? — не унимался разведчик. — Пусть даже остальные пули они выпустили в каком-нибудь бою…
