последние мгновения.
Но если они узнают, отпустят ли меня туда, где я всю свою жизнь мечтала оказаться? Тайно покинув храм, я могла свободно осуществить свою мечту и отправиться на побережье, где от палящего солнца спасала огромная статуя Богини-Матери, а вода в море была такой чистой и прозрачной, что у берега кружили стайки мелких рыб.
– Селина, – кто-то мягко обхватил меня за плечи, заставляя остановиться. – Что произошло?
Я подняла голову, но лицо Ноа расплывалось. Прежде, чем я догадалась, в чем причина, он бережно смахнул слезы с моих щек. Самые синие на свете глаза были полны тревоги.
– Ноа, – мой голос прозвучал откровенно жалобно. – Архонт меня уволил. Я должна покинуть храм.
– И это тебя так расстроило? – он усмехнулся и бережно прижал меня к себе. – Если хочешь, оставайся в храме столько, сколько пожелаешь, я поговорю с Джеферсоном.
От его успокаивающего, бархатистого голоса по моему телу прошла волна знакомого тепла. Как давно я не была в его объятиях? Не чувствовала его руки на своей талии…
– Ты не понимаешь, – мотнула головой я. – Меня обвиняют…
– Идем, – тон дракона не предполагал возражения. – Ты успокоишься, и мы спокойно поговорим. Никто не выгонит тебя из храма, пока я здесь.
– Хорошо, – я потерлась носом о его рубашку, с наслаждением втянув в себя знакомый запах. – Идем.
По дороге я искоса поглядывала на ледяного дракона. За то время, что мы провели не вместе, он ничуть не изменился. Все те же точеные черты, высокие скулы, волевой подбородок и ультрамариновые глаза. Почему он внезапно изменил свое отношение? При первой встрече в храме Ноа был холоден и презрителен, при последующих – пытался меня уколоть или снова заставить быть его послушной игрушкой. Или я просто еще не в курсе условий его помощи? Да, меня, возможно, благодаря его протекции оставят в храме, но за какую цену?
Мне отчаянно хотелось остановиться и сразу выяснить условия сделки, но я почему-то так и не решилась задать интересующие меня вопросы сосредоточенному, хмурому дракону. Внезапно проснувшаяся совесть настойчиво требовала вообще отказаться от помощи. Так ли мне надо остаться в Золотом Храме? Ради чего? Мои обязанности выполнены. Путаться под ногами у драконов? Или рассказать Саймону правду и купаться в его жалости? Только сейчас, когда у него снова появился шанс обрести нормальную, полноценную семью, не откажется ли он от своего предложения?
Знать мне этого не хотелось. Поэтому я шла рядом с Ноа, стараясь не отставать. Вероятно, нам просто пришло время поговорить по душам. Тогда, год назад, он отказался меня слушать. Может, в этот раз мы, наконец, сможем найти ответы на все возникшие тогда вопросы.
– Что ты делал у кабинета Архонта? – спросила я, чтобы нарушить неловкое молчание.
– Искал тебя, – не глядя на меня, ответил он.
– Зачем?
– Я был вчера, когда Джеферсон пригласил тебя на встречу и догадывался, с какой целью.
Значит, Ноа знал, что меня пинком под зад выкинут из храма. Но это все равно не объясняло того, зачем он пришел. Предложить помощь и протекцию? Но для чего?
Очередной вопрос так и не сорвался с языка, потому что мы, наконец, пришли. Вопреки моим ожиданиям, дракон привел меня не в свой рабочий кабинет, а в гостиную личных апартаментов.
– Здесь меня в это время никто не станет искать, – пояснил он в ответ на мой изумленный взгляд. И зачем нам прятаться?
– И все же, зачем ты искал меня? – я присела на широкий диван, чувствуя себя немного скованно. Хотя, если вспомнить, в каком виде он меня недавно застал, да и что видел раньше, стесняться мне в его присутствии точно было нечего.
– Нам надо поговорить, – сохраняя дистанцию, Ноа расположился в кресле напротив меня. Между нами оказался низкий журнальный столик, что почему-то придало мне уверенности.
– О чем? – я позволила себе немного расслабиться и села удобнее. Может, это и неплохо – закрыть все вопросы перед тем, как меня не станет. Внутри снова вскипел неконтролируемый гнев. Я никак не могла смириться с тем, что мне придется умереть. Почему? Как так вышло, что драконы смогли множество раз защитить Избранную и даже вывести ее из комы, а для меня одно единственное покушение стало роковым. Я знала ответ на этот вопрос, и он причинял боль. Дело в том, что я просто не так важна. Вернее, совсем не важна. Зачем беречь кого-то, кого можно при необходимости просто заменить, а когда станет не нужна – выкинуть?
– Как я понимаю, ты спишь с Саймоном? – в лоб спросил меня Ноа.
Неожиданно.
Я почувствовала, как мои скулы окрасились румянцем.
– Даже если так, тебя это не касается, – я снова села прямо. Нет, с этим драконом нельзя расслабляться. Как я могла забыть?
– Насколько у вас все серьезно? – ультрамариновые глаза едва заметно потемнели, что означало – в душе ледяного дракона поднялась буря, которой он пока не позволял вырваться наружу.
– Серьезнее, чем было с тобой, – мне захотелось его уязвить. Хотя, разве не должно быть Ноа плевать на мои новые отношения? У нас все в прошлом.
– Даже так? – белоснежные брови изумленно приподнялись. – Разве это возможно?
Он подался ко мне, и разделявший нас столик сразу показался слишком хрупкой и несущественной преградой.
– Возможно, – раздраженно выдохнула я. Чего он, в самом деле, хочет? – Но какое это имеет значение? Почему это тебя задевает? Или то, что твоя игрушка вдруг обрела нового хозяина, не дает тебе покоя? Так я напомню, ты от меня отказался. У тебя больше нет прав лезть в мою жизнь.
У меня разве что пар из ушей не валил, так я была зла. То, что копилось день за днем в течение года, наконец-то можно было выплеснуть. И не куда-то проорать в потолок, а прямо в лицо своему обидчику.
– Я согласен с каждым твоим словом, – бледные скулы Ноа заметно заострились, так он был напряжен. – Но то, что было между нами нельзя просто взять и перечеркнуть.
– Но ты именно так и сделал, – мне внезапно захотелось просто встать и уйти. Этот разговор вновь разбередил старые раны, всколыхнул прежнюю боль. А я ведь думала, что не выживу тогда. Просто лягу и сдохну от тоски, потому что тот, кому я всецело доверила свою душу и тело, предал меня хладнокровно и цинично.
– Ты, наверное, думаешь, что мне было так просто отказаться от тебя, – он покачал головой, не сводя с меня своего темного, пронзительного взгляда.
– А разве нет? – я горько усмехнулась, вспомнив, с каким каменным лицом он
