— Равелатс! — недисциплинированно вопит гарнизон.
От сараев, чернеющих поодаль, с громким кудахтаньем разлетаются куры. Сердито кричит петух.
Митя Удальцов пристально смотрит на Феликса Кудрявцева. Феликс кивает головой. «Ясно, — догадывается Митя, — возражений нет», и, пользуясь комендантскими полномочиями, властно поднимает руку:
— Гербом города Равелатса объявляется носорог!
В тот же день вечером, встретив Вовку-большого, и потолковав с ним о том о сем, Феликс Кудрявцев как бы невзначай заметил:
— По-моему, в наших краях носороги не водятся.
Чудак, он хотел поймать вожака на слове.
— По-моему, тоже, — согласился Вовка-большой. — А олени в Северских лесах водятся?
Феликс Кудрявцев снисходительно усмехнулся:
Олень, спасший Северск, был лошадью.
— А рога? — спросил Вовка-большой.
— Рогами его наградила народная фантазия.
— Ну так вот, — сказал Вовка-большой, размахивая для убедительности руками, — носорог, открывший в наших местах железо, был диким кабаном.
— А рог? — спросил Феликс.
— Рогом наградил его я. Для фантазии.
Приятели посмеялись и разошлись. Завтра снова встретятся.
Трубочисты
Дверь распахнулась, и в кабинет председателя поселкового Совета вошли четверо негров. Председатель нервно засмеялся и встал. Не то чтобы он очень удивился появлению иностранцев — в Сталеваре к ним привыкли, но, во-первых, иноземцы, наезжая в Сталевар, прямо со станции отправлялись на завод; во-вторых, все они и каждый в отдельности значительно превышали в росте поселковую ребятню. Этим же поселковая ребятня нисколько не уступала в росте. «Пигмеи», — решил председатель, вспомнив о существовании в Африке лилипутского племени, и поискал глазами переводчика. Увы, среди сопровождавших пигмеев лиц такового почему-то не оказалось. Были, правда, два дворника и участковый милиционер Еремин, но их при всем желании нельзя было заподозрить в знании иных языков, кроме русского.
Председатель поманил милиционера Еремина.
— Пигмеи? — тихо спросил он, кивнув на негров.
В отличие от председателя, милиционер Еремин никогда ни о каких пигмеях не слышал и понял это слово как ругательное.
— Так точно, — сказал он, — ироды.
— Что? — Глаза у председателя округлились. — Какие ироды?
— Обыкновенные, — уточнил милиционер Еремин, — которые... хулиганы.
И тут вдруг, на взгляд председателя, произошло нечто невероятное: пигмеи заговорили на чистейшем русском языке.
— Мы не ироды, — сказал один из них.
— И не хулиганы, — сказал другой.
— Мы трубочисты, — сказал третий, сверкнув белками.
Прежде чем председатель поселкового Совета придет в себя от изумления, мы успеем рассказать историю появления «пигмеев» в поселковом Совете.
Началось с того, что Митя Удальцов опоздал на утреннюю поверку. Когда он, с разрешения дежурного коменданта Веры Дюжевой, встал в строй, соседи беспокойно задергали носами.
— Эй, чего там? — крикнула Вера.
— Удальцов пахнет, — отозвались из строя.
Митя был вызван и обнюхан.
— Ну что? — крикнули из строя.
— Пахнет, — сказала Вера Дюжева.
— Чем? — поинтересовались в строю.
Вера Дюжева задумалась, перебирая в памяти знакомые запахи, и вдруг догадалась: Митя Удальцов пах, как свежекопченый окорок.
— Окороком! — крикнула она. — Копченым!!!
Гарнизон города Равелатса дрогнул и расхохотался.
Митя Удальцов был стреляный воробей. Он знал, обижаться опасно. Обидишься, прозовут «копченым». Поэтому он расхохотался вместе со всеми. Потом спросил, не заинтересует ли гарнизон причина его, Митиного, опоздания на утреннюю поверку?
Ответил Феликс Кудрявцев. По его словам, гарнизон просто сгорает от любопытства.
— Я был в сапожной мастерской, — сказал Митя.
— Ну и что? — сказал Феликс. — Там коптят детей?
— Я был в сапожной мастерской, — повторил Митя, — потому что один мой башмак просит каши.
Он поднял ногу, и все увидели, что один Митин башмак с разинутой, как у крокодила, пастью действительно «просит каши». Но если Митя был в мастерской, почему зверь-башмак остался голодным?
На это Митя ответил так. В мастерской засорился дымоход. И она закрылась. Однако, прежде чем был прекращен прием обуви, заказчики, ожидавшие очереди, основательно прокоптились. Вместе с ними прокоптился и Митя. Желающие могут легко убедиться в этом, если по примеру Веры Дюжевой захотят обнюхать своего товарища, то есть его, Митю. Он охотно предоставит себя в распоряжение друзей.
Желающих нюхать Митю, однако, не нашлось. Вовка-большой предложил заняться другим, более полезным делом.
— Каким? — на правах коменданта спросила Вера.
— Потом скажу, — ответил Вовка-большой. — Сперва вербовку провести надо.
Феликс Кудрявцев насторожился. Он всегда настораживался, когда не ему, а кому-нибудь другому приходила в голову интересная идея.
— Давай, — сказала Вера, — проводи.
— Кто хочет записаться... — Вовка-большой прищурился: он любил эффекты. — Кто хочет записаться в трубочисты?
Феликс фыркнул. Остальные переглянулись. Шутит вожак, что ли? А если не шутит, что ж, они не против. Не все же в космонавтов играть. Можно и в трубочистов. Интересно даже. Вот только как играть? В космонавтов просто: напялил скафандр, залез в ракету и сиди, воображай, что несешься в безвоздушном пространстве. А в трубочистов? Не лезть же, ради игры, на крышу?
Оказалось, лезть. Именно крышу, и не какую-нибудь, а крышу сапожной мастерской имел в виду Вовка-большой, когда вербовал друзей в трубочисты.
Лезть так лезть. С Вовкой-большим они готовы пройти огонь, воду и печные трубы.
Феликс Кудрявцев счел необходимым вмешаться. Нет, он не стал возражать против вербовки в трубочисты — сам первым записался, — он просто спросил у Вовки-большого, какими орудиями производства, кроме пары рук на брата, они располагают?
— Кроме пары рук, — обрезал насмешника Вовка-большой, — нужна еще одна кошка.
Вовка-маленький, вертевшийся под ногами у больших, вдруг взвизгнул и, разбрызгивая осенние лужицы, со всех ног понесся к дому.
Гарнизон переглянулся: «Чего это он?» Ребята не долго терялись в догадках. Подбежав к дому, Вовка-маленький схватил рыжего котенка, гревшегося на осеннем солнышке, засунул за пазуху и погрозил кулаком Вовке-большому. Гарнизон рассмеялся. Он-то догадался, какую «кошку» имел в виду Вовка-большой — железную, на которую наматывают тряпку, прежде чем сунуть в трубу.
«Кошку» поручили сделать Мите Удальцову — он и не то еще мог! Веревку поручили достать Вере Дюжевой, освободив от всего дальнейшего. И на следующий день утром отправились на операцию. Утро, правда, еще не начиналось, но потому, как свет брал верх над тьмой, чувствовалось, что оно вот-вот подоспеет. И оно подоспело: пришло вместе с солнцем, осенним лежебокой, с трудом разбуженным объединенным хором равелатских петухов.
К сожалению, петушиный хор разбудил не только солнце. Одновременно с ним проснулись и дворники и первым делом принялись обозревать свое дворово-уличное хозяйство. Вот тут один из них и узрел нечто из ряда вон выходящее: четыре силуэта на крыше дома, где помещалась сапожная мастерская. Интересно, что они там делают? Дворник присмотрелся и сразу сообразил: «силуэты» пытались спихнуть с насиженного места печную трубу. Зачем? Ну, конечно же для того, чтобы проникнуть в сапожную мастерскую. Мешкать было нельзя. Дворник свистнул. Вдали, как петух петуху, ему откликнулся другой свисток. И вскоре — важный и усталый после ночного дежурства — появился милиционер Еремин. С его помощью «силуэты» были сняты с крыши и под конвоем препровождены в поселковый Совет.
И вот они стоят перед успевшим прийти в себя председателем. Председатель скользит взглядом по лицам «пигмеев» и вдруг спотыкается: «Вовка, сын...»
Лицо у председателя каменеет. Вовка-большой улыбается. Он всегда улыбается, когда отец сердится. Но улыбается по-разному: виновато, если натворил что-нибудь; вызывающе, если не чувствует за собой вины.
На этот раз Вовка-большой улыбается вызывающе. Отец догадывается: лазал на крышу неспроста. И уж конечно не из озорства. Зачем же? Ах да, «пигмеи» назвались трубочистами...
Председатель задумался. В свое время он тоже был пионером. И у них были звенья по интересам: звено юных переплетчиков, звено юных авиамоделистов, звено юных животноводов... Вот только звена юных трубочистов, кажется, не было. Да и какой интерес в чистке труб?
Он так и спросил у «пигмеев»:
— Какой интерес в чистке труб?
«Пигмеи» один за другим пожали плечами, из чего председатель заключил, что особого пристрастия к печным трубам они не питают. Тогда председатель грубовато поинтересовался, какой черт занес их на крышу?
