мы всегда чем-то недовольны, это нам всем свойственно по природе. Рыба ищет, где глубже…
— А человек — где рыба, — подхватил я, закончив фразу рыбацкой пословицей.
— Да ну тебя, — нахмурилась Аглая. — Я c ним серьезно, a он в бирюльки играет. А вдруг они под твоим чутким руководством переворот замыслят, a ты и знать не будешь co своим благородством? Отвечать-то в итоге тебе придется. Еще в организаторы запишут…
— Все же циники вы, товарищи медработники, — притворно вздохнул я. — Тут, может быть, судьбы страны решаются, a ты, дорогая, o моей заднице печешься.
— Ты знаешь, — прищурилась Аглая, и в воздухе повисла напряженная тишина. — Я действительно в этом плане циник, и твоя задница мне дороже, чем возможность высказаться для Котенка и бабушки Кандибобер.
— Я не могу по-другому, — твердо сказал я.
Встал, подошел к ней и крепко обнял.
Декабрь в этом году выдался невероятно снежным. Метель обрушивалась на Андроповск в ежедневном режиме, и c городских улиц практически не уходили лаповые снегопогрузчики, похожие на больших красных крабов.
Я смотрел в окно своего кабинета, завороженный безумным танцем снежинок, и потягивал терпкий обжигающий кофе. Понедельник был в самом разгаре, журналисты сдавали мне свои материалы, я вносил правки, отдавал на доработку и вновь перечитывал переделанное. Номер готовился серьезный, мне не хотелось допустить даже малейшей халатности. В итоге мы буквально зашивались, параллельно готовя не только «Андроповские известия», но и вечерку.
Старушка Метелина оказалась действительно классным профессионалом, и я не ошибся, когда начал подозревать, что ей просто не хватает творческого полета. Статью o продразверстке она подготовила безупречно, и правок c моей стороны был минимум. Не подкачала и Зоя, создавшая, на мой взгляд, аналитический шедевр c использованием всей имевшейся у нее информации по АЭС. Справки, ссылки на авторитетные источники, комментарии экспертов, эмоциональные диалоги c ликвидаторами… Причем девушка сама, без моей подсказки, вышла на людей из Андроповска, которые совсем недавно вернулись из чернобыльской зоны по причине ротации, и набрала фактуры от них. Еще и фотографиями разжилась.
Сложности вышли c Аркадием Былинкиным, которому досталась действительно непростая тема. Но тут я сам виноват — начал c названий улиц в честь революционеров, a в итоге задал ему сложнейшую аналитику на тему взаимного террора. В итоге, рассмотрев и обсудив три версии статьи, мы c ним решили остановиться все же на изначальной концепции. Пусть сначала несколько улиц рассмотрит, a уже в следующем номере используем его наработки по аналитике.
— Евгений Семенович, к вам товарищ Бродов, — задумавшись, я не сразу взял трубку.
— Пусть заходит, Валечка.
В дверь боком протиснулся Арсений Степанович. В своей неизменной рубашке и мощных подтяжках. Неуклюжий, полный, противоречивый, но очень умный мужик.
— Рассказывай, Арсений Степанович, c чем пожаловал? — улыбнулся я. — Чаю хочешь?
— Спасибо, Жень, — он махнул рукой и покачал головой.
Прошел к столу, грузно присел на скрипнувший стул. Только сейчас я заметил, что он прижимает к боку пачку бумажных листов.
— Я тут набросал кое-что, — заговорил Бродов. — Помнишь тот наш разговор o репрессиях?
— Арсений Степаныч… — я вздохнул. — Помню, конечно. Только давай все-таки после этого номера подробно обсудим? У тебя же есть сейчас основная статья? Ты c Пеньковым поговорил?
— Поговорил, — кивнул Бродов. — Уже все c ним согласовал, причешу немного и тебе на суд…
— Вот и давай, — я отзеркалил его кивок. — У нас тут, кстати, читательская обратная связь накопилась. Поможешь разобрать? Я Бульбаша тоже планировал позвать.
— Это по тем вырезкам? — оживился мой зам, отвлекаясь от своего вопроса.
— По ним, — подтвердил я и, нажав кнопку на коммутаторе, попросил секретаршу принести мне подборку, a заодно пригласить Бульбаша и Зою.
В нашей редакции, как и в сотнях других районок, был свой отдел писем, и работу co вкладышами, по идее, нужно было отдать им. Но мне хотелось лично почитать отклики на материалы, чтобы к планерке в среду уже иметь представление, в каком направлении вести подготовку номера. Понятно, что в основном он будет посвящен Новому году, так как выйдет аккурат тридцать первого декабря… Но забивать всю газету елочками и шариками, как это станут делать некоторые коллеги в будущем, я не собираюсь. Даже в праздник найдется место серьезным вещам.
Секретарша Валечка поставила на стол внушительную картонную коробку, заполненную вырезанными и исписанными бюллетенями на газетной бумаге. Я улыбнулся, достав сразу несколько. Когда я разрабатывал макет, то вспомнил, как в детстве мне было обидно вырезать из «Пионерской правды», «Феньки»[1] и «Черного кота»[2] всякие интересности — потому что на другой стороне порой тоже был хороший материал. Вот я и придумал, что бюллетень должен быть двусторонним, чтобы выкромсать его из газеты без лишних потерь.
— Ну что, коллеги? — я обвел интригующим взглядом своих заместителей и главреда вечерки. — Готовы заглянуть в глаза правде?
Мне показалось, что жаднее всего в этот момент смотрел на коробку c бюллетенями Бродов.
[1]«Фенька» — детская иллюстрированная газета-раскраска, выходившая в начале 1990-х в Перми и распространявшаяся по всей России и в Украине. Всего в период c 1991 по 1994 годы вышло 60 номеров.
[2]«Черный кот» — детская газета, печатавшаяся в Твери в начале 90-х. К сожалению, очень быстро закрылась.
P. s. Друзья, спасибо за ваши подписки! Поставьте, пожалуйста, сердечко, если еще этого не сделали — вам не сложно, a авторам приятно:) А еще это поможет Кашеварову победить всех конкурентов и создать лучший холдинг, если не в России, то в регионе точно:)
Глава 7
Бюллетень был составлен по довольно простому принципу: в первой части респондентам нужно было рассказать o себе, чтобы мы могли лучше узнать своего читателя, a во второй уже требовалось оценить содержание номера.
С самого начала я вынашивал мысль сделать опрос анонимным, поэтому сразу исключил строку ФИО. В итоге портрет читателя состоял из пола, возраста, образования и рода занятий. Для удобства это было размещено на одной стороне бюллетеня. На оборотной же было несколько общих вопросов и голосование за материалы по уровню интересности.
Мне, прежде всего, хотелось узнать, достаточно ли читателям одного выпуска в неделю, a еще чего, на их взгляд, газете не хватало — тут требовался развернутый ответ. И, наконец, каждую статью нужно было оценить по пятибалльной шкале co школьной системой. То есть пятерка
