смерду всего-то на неделю хватает — до суха выпивает! Вот такие они твари прожорливые! Зато здесь, в столице, для них раздолье — после одной зарядки месяцами могут работать, сказывается повышенный пранофон! Сосут по-тихоньку прану из пространства и довольны! — Клайн улыбнулся мерзкой желтозубой улыбкой.
Мне вспомнилась статья из учебника, который я прочитал еще будучи в услужении у Агеона.
Смерды выглядят, как обычная скелетная нежить — серые, белые или даже поросшие мхом костяки. Вот только на деле они являются куда более интересными существами. Никто точно не знает, откуда они взялись, но по одной из теорий — это древние люди, погибшие во время страшной магической войны прошлого. Из-за случившегося катаклизма их изуродованные души оказались навечно привязаны к собственным останкам. Как и всё мертвое они не способны производить прану, но их дух сохранил ограниченную возможность поглощать энергию из окружающего пространства. Веками они лежали под землей по всему миру, а как накопили достаточно энергии — принялись сотнями и тысячами вылезать на поверхность. Наши предки, мягко говоря, удивились: многие даже решили, что наступил черный день апокалипсиса. Мертвые восстали из могил, и пришли за живыми! Однако оказалось, что смерды абсолютно безобидны. Их разум уничтожен. По своей воле они только и могут, что встать на ноги, и неделями бесцельно бродить по округе пока не кончится прана, и они не рухнут на землю грудой никчёмных костей. Слишком маленькое естественное поглощение энергии и слишком большой расход для поддержания костяка в вертикальном положении. Кстати говоря, по аналогии с их особенностями получила своё название и моя болезнь.
Главными особенностями смердов являются: абсолютное бессмертие, объемный магический резерв и возможность закладывать в них цепочки команд. В древности смердов, в первую очередь, стали отправлять на войну — там и выяснилось, что они неуничтожимы. Даже стёртый в пыль костяк со временем самовосстанавливается и собирается в изначальную фигуру. Правда, в естественных условиях этот процесс занимает годы, а то и десятки лет. Откуда у смердов резерв — до сих пор остаётся загадкой, маги-исследователи выдвигают теории, что это была древняя раса, поголовно обладавшая магическая способностями. Но наличие резерва, пусть и неактивного, — это атрибут живого существа. Парадокс. Нежить даже с остатками духа, не должна накапливать прану! А смерды могут.
С развитием человечества появилась целая наука — манипуляция. В отличие от классической некромантии или по-научному "анимации", манипуляция занимается изучением феномена смердов и управлением ими. В головы бессмертной нежити вкладывают цепочки команд, позволяющие превратить их в практически автоматическую машину. Однако это весьма сложный процесс — "записать" им в черепушку одно-два действия легко, а вот дальше начинаются трудности, требующие серьезных научных исследований. Поэтому долгое время единственным использованием смердов была война — внедрить команды вроде "идти вперёд и колоть штыком" несложно. Последние же десятилетия, в связи с развитием науки, смердов начали использовать и для бытовых нужд.
— Сам-то не боишься, что и твою профессию заменят? — ухмыльнувшись, спросил я.
— Да куда им! Чтобы мОбилем управлять нужно быть живым! Это тебе не принеси-подай, тут и маршруты знать нужно и за дорогой следить. Не-е-ет! На мой век работы хватит.
— Как знать, как знать, — возразил я. — Движитель и маг запустить может, а дальше смерда за баранку посадит и готово!
— Это ты дал! А если человек перед мобилем выскочит или еще что случится? Вот в поезда или дирижабли их посадить можно. Это уже другое дело… — шофер задумчиво замолчал. Видимо осознал открывающиеся перспективы «автоматического» транспорта.
Глава 7
"Бойня" оказалась очередным трактиром, фирменным блюдом которого была свежая парная свинина. Собственно скотобойня располагалась на задворках этого заведения и являлась официальным прикрытием для темных делишек банды "Мясника". До меня долетали запахи кислого свиного навоза, горькой тухлятины и свежей крови. Ароматерапия сопровождалась какофонией из звуков: жалобного мычания, предсмертных визгов забиваемых свиней и грубых мужских ругательств.
Я выбрался из фиакра и, попрощавшись с Клайном, направился к темному зданию трактира. Cлучайный человек десять раз бы подумал, прежде чем заходить сюда на обед — это место выглядело как натуральный приют маньяков-людоедов. Закопченная кирпичная кладка первого этажа, серые выцветшие доски на втором и куцые деревья с ржавой, не по-сезону листвой. Грязные зарешеченные окна навевали мысли о жандармских казематах, а почерневшие, с плесенью, ступеньки выглядели щербатым ртом. Крыша пестрела растрескавшейся глиняной черепицей, укутанной одеялом из мертвой красно-коричневой листвы. Антураж что надо, не хватало только череп… Прямо над входной дверью, под небольшим козырьком, располагались три свежих коровьих черепа — еще влажные, будто кожу с них содрали не далее чем один-два часа назад. Что за мерзость? Может они здесь и полы кровью моют? Поморщившись от отвращения и сплюнув на землю, я вошел внутрь.
В воздухе чувствовалась тревожность: к гостям здесь явно не привыкли. Бармен выстрелил в меня внимательным оценивающим взглядом и "незаметно" кивнул компании расположившейся в зале. За одним из столов сидели пятеро мужчин с лицами характерными для листовок "их разыскивает жандармерия": широкополые шляпы, недельная щетина, цепкие злые взгляды и целая гора острого железа на поясах. Пройдя мимо них, я устремился к длинной лакированной стойке: за ней сидел всего один человек и молча хлебал пиво из литровой деревянной кружки. При моем приближении он повернулся и я неожиданно узнал в нем Бринера. На его крапленом лице отразились испуг и удивление. Я же приветливо улыбнулся и немедленно ударил его кулаком в висок. Перехватив заваливающееся на грязный пол тело, я приставил к его горлу кинжал и только тогда поднял взгляд. Уголовники уже были здесь, окружив меня полукругом и обнажив оружие — две рапиры, удлиненная дага, моргенштерн и даже кривая сабля, как у элитных воинов Порты. Я на миг задумался: нормальный меч мне бы тоже не помешал, последняя моя рапира сломалась о рёбра одного ублюдка, решившего присвоить мой кошель в подворотнях Новограда.
— Спокойно, свои, я по делу к Мяснику, — произнес я, прижимая острие моргенштерн к горлу рыжего.
— А он тебя ждет? — ехидно спросил, стоящий за стойкой бармен, продолжая протирать белым полотенцем пивную кружку. Казалось, мой финт его нисколько не удивил.
Я достал из кармана сюртука письмо-рекомендацию из Грайнема и положил на стойку перед собой.
Повертев конверт в руках, бармен махнул рукой охране и те вернулись за свои столы, продолжив предаваться пьянству и игре в кости. Видимо на бумаге были какие-то опознавательные знаки, мне неизвестные.
— А с Бринером что не поделил? — широко зевнув, спросил бармен.
— Денег должен,
