стал нервным и раздражительным. Исчезла его обычная уверенность в собственных силах, а твёрдые принципы куда-то улетучились. На службе они не пригодились. Здесь приживались приспособленцы и компромиссные люди. Сергей вспоминал свою прошлую жизнь и ужасался собственной наивности…
– А где лежит Ваня Чекомасов?
– В пятой палате. Только он ещё не пришёл в себя.
Сергей как заворожённый смотрел на миловидную женщину в белом халате. Она быстрым почерком что-то писала в большом журнале, изредка поглядывая на Москвина.
– Он ещё без сознания?
– Что вы? С сознанием у Вани всё в порядке. Это заболевание другого рода. Он напуган и потрясён. У него психологическая травма. Его нельзя беспокоить. Ванечка – тонкий и нервный ребёнок!
Сергей наблюдал за летящим почерком симпатичной женщины. У неё в голове нервность Вани Чекомасова, а в углу кабинета стоят туго набитые авоськи. Видно, успела отовариться до прихода на работу. Или богатые подачки принесли благодарные родственники? Доктор заметила неприязненный взгляд Москвина.
– Нам по праздникам выдают спецталоны. Мы только сегодня майские отоварили. Хозяйственники запоздали с обеспечением. Праздники уже прошли, а мы только-только продукты получили. Где-то на складе пролежали. Хорошо, хоть не испортились. Всё у нас в порядке, товарищ оперуполномоченный, и с совестью, и с законом!
Сергей виновато улыбнулся. Ему стало неловко. Он заподозрил милую женщину в противоправном проступке лишь потому, что увидел сумки с продуктами.
– Вы проводите меня к Ване?
– Нет, я не могу! – резко бросила женщина. – Нужно заполнить журнал ночных дежурств. Пройдите сами прямо по коридору, и дальше направо будет пятая палата. Там есть дежурный пост. Попросите сестру, она вас проведёт.
Сергей покопался в памяти, пытаясь вытащить из забвения имя и отчество женщины-доктора, но не вспомнил, а записную книжку не захотел доставать. Ещё раз вздохнул, промямлил что-то невнятное, резко поднялся и вышел из кабинета доктора. Обойдя дежурный пост по периметру, он тихонько пробрался в пятую палату. На кроватях лежали мужчины, в основном молодые – от восемнадцати до тридцати. В углу белела светловолосая голова. Хрупкий затылок застыл в ожидании. Сергей почему-то решил, что это и есть Ваня Чекомасов.
– Ты Ваня?
Мальчик повернул голову и кивнул. В глазах плескался страх. Сергей поморщился. Чего боится этот подросток? Не такой уж стажёр Москвин страшный! Он открытый и улыбчивый, в данный момент без оружия, а в руках держит кулёк с пряниками. Не совсем презентабельный подарок. Кулёк небольшой, но неудобный, немнущаяся твёрдая бумага режет руки. С пряниками надоумил Саша Москалёв. Он откуда-то узнал, что Сергей едет в больницу к изнасилованному подростку, и посоветовал купить что-нибудь к чаю. Сергей послушался, а теперь не знал, как избавиться от ненавистного кулька.
– Ты зачем к мальцу лезешь?
Сергей хотел ответить резко и властно, но смутился, наткнувшись на непреклонный взгляд мужчины, лежащего на соседней кровати.
– Я из милиции! Вот моё удостоверение!
Москвин подошёл к кровати и ткнул удостоверением мужчине в лицо. Тот отшатнулся.
– Вы его не мучайте, пожалуйста! У него и так вся жизнь наперекосяк.
Мужчина отвернулся к стене, а Москвин присел на край Ваниной кровати.
– Ваня, вот тебе пряники. Поешь, когда захочешь!
Сергей наконец-то избавился от серого кулька. Как только он положил пряники на тумбочку, ему стало легче. Осталось стряхнуть руки и выровнять дыхание.
– Расскажи, Ваня, как всё случилось!
Ваня снова лежал лицом к стене. Нервный затылок на секунду замер, затем снова задрожал. Сергей понял, что ему не повезло. Ваня не скажет ему ни слова. Сергей хотел положить руку на одеяло, но испугался и передумал. Ваня может закричать, заплакать, заголосить. У него нервный срыв. Два месяца назад в бане в районе Кузнечного рынка пятнадцатилетнего Ваню изнасиловали в парилке. Это был неизвестный объект с неустановленными данными. Иголка в стоге сена. Ваню Чекомасова отвезли в больницу и уже здесь установили, что насильник заразил подростка сифилисом. Сергей сидел на кровати и чуть не плакал.
Москвин опять метался между двух огней. Ему было жаль Ваню, но себя он жалел больше, чем пострадавшего подростка. Москвин понимал, что насильника не найдёт. Его невозможно найти. Все присутствующие в тот момент в бане уже опрошены, допрошены и отпущены. Ванины родители слишком простые люди, от страха у них исчез дар речи, сейчас они совсем не могут разговаривать. Они даже не понимают толком, что случилось с их сыном.
– Ваня, ты можешь говорить? – прошептал Москвин и затих, чтобы лучше слышать.
– Могу, – тоже шёпотом ответил Ваня.
– Что случилось там, в бане?
– Я уже всё рассказал!
Ваня перекатился на другой бок и сел на кровати. С высоко закинутой головой и горящими глазами, мальчик выглядел потрясающе красивым. Сергей отшатнулся и зажмурился. Ваня был не просто Ваня. Несчастный подросток обладал редкой красотой. Его лицо было прекрасно. Оно поражало всем: цветом кожи, формой скул и носа, очертаниями губ. Лёгкий пушок вился над верхней губой и на шее. Волосы скручивались в игривые завитки. Необычное лицо притягивало взгляд. Трудно было оторваться от него, настолько оно погружало в себя, как в омут. В природе и жизни такие лица встречаются редко. До сих пор Сергей не видел ничего подобного. Он смотрел на Ваню и не верил своим глазам. Даже в кино нет таких. Это икона. Нет. Не икона. Божья рука создала редкий экземпляр красоты. Создала бездумно и бессмысленно. В обычной жизни такая красота не приживается. Она не нужна человеку в этом качестве.
– Почему ты в бане был один? Ты же всегда ходил с отцом, – заикаясь, просипел Сергей. Он прокашлялся, прочищая горло. Но сипение не прошло.
– Не всегда, иногда мы ходили порознь. Всё было нормально!
Ваня говорил спокойно, без внутренней истерики. И от этого его лицо ещё больше похорошело. Оно словно преобразилось в один миг. Изнутри проникал свет, освещая глаза и скулы. С Ваней невозможно было говорить. Красота призывала к молчанию.
– А ты видел этого, этого? – Сергей едва шевелил языком. Чужая красота давила на него невыносимым гнётом. Он так и не смог обозначить преступный объект каким-нибудь словом.
– Нет, не видел! В парилке было темно. Он подкрался сзади.
Ваня почти кричал. Его злили вопросы, на которые он не знал ответов.
В палате стояла напряжённая тишина. Мужчины старательно делали вид, что спят, но все зорко наблюдали за Сергеем. Мужчины, попавшие волею судеб в кожно-венерологическую больницу, считали себя жертвами обстоятельств, но красивый юноша стал для них образчиком трагедии. Каждый видел себя на месте Вани. И каждый ему сочувствовал. Все готовы были перегрызть глотку любому, кто хоть намёком мог
