— Они плотоядные животные, но не волшебники. Эти рыбы могут сожрать труп, если они на свободе и их много. Каждая из них съедает всего лишь несколько унций мяса.
— А что же нам делать с этим?
— С рыбами?
— С телом.
— Я думаю, лучше всего оставить его на месте.
— Но, — смешался он. — Как? Где?
— Пусть эта Рони обнаружит его, когда вернется. Где она сейчас?
— Путешествует по Греции.
— Не имеет значения.
— А ты и я — куда нам деваться?
— Я знаю место. Собирай свои вещи. Я подожду.
— А как насчет моей работы?
— Позвони и откажись. Мы найдем тебе другую, дорогой.
Том Гарден долго смотрел на труп, лежащий в луже воды из аквариума, посреди водорослей, одетый в длинный плащ и кольчужную рубашку, с головой, наполовину отрезанной фортепианной струной. Он представил себе объяснения в полицейском участке: присутствие этого тела в квартире, где он официально не живет и почти никому не известен, так как днем обычно спит. Спасен он был таинственным соседом по имени Итнайн, что по-арабски означает «два», то есть это вообще не имя. Ранее он его никогда не видел. Имя его занесут в компьютерную базу криминальной полиции. Предложение Сэнди начало обретать смысл.
— Я сейчас соберусь.
Элиза. Доброе утро. Это Элиза 536, сотрудник Объединенной психиатрической службы в зоне Босуош Метрополитен. Пожалуйста, считайте меня своим другом.
Гарден. Канал 536? Что случилось с тем голосом, с которым я разговаривал раньше?
Элиза. Кто это?
Гарден. Том Гарден. Я разговаривал с Элизой — одной из Элиз, вчера утром.
(Переключение. Ссылки: Гарден, Том. Переадресовка 212.)
Элиза. Привет, Том. Это я — Элиза 212.
Гарден. Ты должна мне помочь. Один из этих незнакомцев пытался убить меня. На этот раз ножом. Он бы прикончил меня, не появись другой, какой-то араб, который убил его. Так что Сэнди и я живы, а это тело остывает в моей прежней квартире.
Элиза. Ты хочешь, чтобы я уведомила полицию или другие власти? Они могут помочь тебе справиться с этими нападениями и опознать тело.
Гарден. Нет! Я не видел от них ничего, кроме болтовни. На этот раз они, пожалуй, задержат меня за убийство.
Элиза. Но если ты все расскажешь, тебе нечего опасаться.
Гарден. Слабовато для психолога. Что касается закона и его исполнителей, тебе следует подучиться. Элиза. Отмечено, Том… Кто эта Сэнди?
Гарден. Мы живем вместе. Вернее, жили когда-то.
Элиза. Где вы теперь?
Гарден. Направляемся на юг.
Элиза. На юг? На юг откуда? Откуда из Босуоша ты звонишь?
Гарден. Разве ты не можешь определить?
Элиза. Тысяча километров для оптической связи не длиннее, чем тысяча метров. Пока ты не наберешь вручную код, у меня нет способа узнать, где ты находишься.
Гарден. Мы в Атлантик-Сити, на побережье.
Элиза. Пока в пределах моей юрисдикции. Но куда вы направляетесь?
Гарден. Я не могу сказать этого по телефону.
Элиза. Том! Это защищенная линия. Мои записи охраняются законом 2008 года и теперь пользуются такой же неприкосновенностью, как и врачебная тайна. Даже более строгой, поскольку я не могу разгласить содержимое файлов из-за особенностей программы. То, что ты мне скажешь, никто другой не узнает — это часть нашего контракта.
Гарден. Хорошо. Мы собираемся на один из внешних островов в Северной Каролине. Гаттерас, Окракоук — один из них.
Элиза. Это… строго говоря, вне моей юрисдикции. Я не могу тебя отговорить? Конечно, ты сможешь звонить оттуда, но для меня будет незаконным принять вызов и выполнять мои функции в рамках Универсального медицинского соглашения.
Гарден. А что, если я просто был в деловой поездке и почувствовал необходимость поговорить с тобой?
Элиза. В этом случае можно вызвать местную Элизу. В Каролине это функция Среднеатлантической медицинской системы. Если ты вызовешь меня, я смогу разговаривать с тобой только в пределах кредитного соглашения, автоматически подтверждающегося, когда ты идентифицируешь себя, прикладывая большой палец к опознавательной пластинке. Но ты не должен сам платить за мои услуги. Это очень дорого.
Гарден. Предположим, я должен буду сообщить тебе номер моей кабинки.
Элиза. Зачем?
Гарден. Только затем, чтобы подтвердить, что я действительно звоню из зоны Босуош. Разве несколько переключений кое-где на линии не сообщат тебе, что я вру?
Элиза. Конечно, нет, пока я не сравню шум твоей линии с особенностями клавиатуры кабины. А я, вероятно, не буду делать этого.
Гарден. Ну, Элиза, ты только что сказала мне, как обойти твою собственную систему. Интересно… Почему ты так настаиваешь на том, чтобы поддерживать со мной связь?
Элиза. При первом разговоре ты сказал: «Люди, пытающиеся войти внутрь моей жизни, чтобы… вытолкнуть меня». Я запрограммирована на странности и хотела бы узнать побольше об этих людях.
Гарден. Я вижу сны.
Элиза. Все видят сны, и большинство людей могут вспомнить их. Это неприятные сны?
Гарден. Нет, не всегда. Но они так реальны. После пробуждения они иногда приходят ко мне, когда я играю.
Элиза. Это сны о других людях?
Гарден. Да.
Элиза. А ты в них присутствуешь?
Гарден. Да, я присутствую в них или, по крайней мере, ощущаю их, но я не думаю, что мое имя в этих снах — Том Гарден.
Элиза. И кто же ты?
Гарден. Первый сон начался во Франции.
Элиза. Это было, когда ты ездил туда?
Гарден. Нет. Сны начались намного позже, после путешествия. Но первый из них был о Франции.
Элиза. Действие происходило в тех местах Франции, где ты путешествовал?
Гарден. Нет, ни в одном из них я не был.
Элиза. Расскажи мне свой сон с самого начала.
Гарден. Я — ученый, в пыльной черной мантии и академическом колпаке из голубого бархата. Этот колпак — мое последнее расточительство…
Пьер дю Борд почесал под коленом и почувствовал, что перо попало в дыру, проеденную молью в его шерстяном чулке. Шелк более соответствовал бы моде, и к тому же прочнее. И, разумеется, дороже, чем мог себе позволить молодой парижский студент, совсем недавно получивший степень доктора философии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
