Она наклонилась. Взяла немного снега голыми руками и подкинула его вверх. Пушистый снег, падая, искрился при свете звёзд и луны.
— От луны так светло, что можно обойтись без свечи. — Встряхнула она руками.
— Замёрзли руки? — спросил Лимай.
— Нет.
Мужчина тут же взял её ладошки и поцеловал:
— Ну, вот. Уже холодные… Пойдём скорее в баню.
Он повёл девушку за руку, и они вошли в низкое строение рядом с домом.
— Хорошо, что не остыла ещё.
Лимай, скинув меховой полушубок на скамью, взял несколько поленьев и подкинул их в печь. Потом зажёг все свечи, что стояли на столе в предбаннике и заглянул в парную.
— Тут тоже тепло, — повернулся он к девушке. — Давай помогу.
Он ловко снял с её плеч меховое манто и положил на скамью рядом со своим полушубком. Затем разулся.
— Пол остыл. — Сказал он и подал Кииате маленькие меховые тапочки на кожаной подошве для бани.
— О! Ты и их сохранил!
— Да. Одежду твоих родителей и брата я упаковал в сундук, убрал в сарай, где лежат дрова. Хоть они уже не с нами, но я не стал выбрасывать их вещи.
Лимай скинул с себя верхнюю одежду. Остался только в подштанниках. Он стал аккуратно складывать вещи на лавку, и Кииата, воспользовавшись тем, что он отвернулся, с восхищением смотрела на него. Он был прекрасно сложен. Широкоплечий, с узкой талией и узкими бёдрами, он притягивал взгляд. И будоражил в ней такие желания, что она смутилась своим мыслям. Особенно девушке нравилось то, что он был высокого роста. В Белой Дали мужчины, в основном, были не очень высокими. Впрочем, как и женщины.
— А мои вещи? Почему они не в сарае?
Лимай повернулся к ней, и она быстро отвернулась от него, чтобы он не успел заметить, как вспыхнули от смущения её щёки. Стоя спиной к мужчине, она сняла чулки и панталончики, и стояла в тапочках и тёплом вязаном платье, которое вынула из сундука. Оно было чуть великовато ей. За то время, что она находилась в гареме, Кииата похудела.
— Видишь ли… — Лимай подошёл к ней так близко, что она почувствовала его терпкий мужской запах. — Твоё тело не было найдено… Я подумал, вдруг ты жива и вернёшься домой. К тому же, Саамильта сказала, что отец её разговаривал с духами, и они обещали твоё возвращение. Поэтому все вещи в доме, а не в сарае. — Прошептал он ей на ухо.
Потом повернул девушку к себе лицом.
— Саамильта говорила, что ты красивая, но я даже представить себе не мог, что ты настолько красива. — Погладил он Кииату по щеке. — Я поцелую тебя?.. Ты позволишь?..
— Да… — прошептала она в ответ.
Он склонился над ней и осторожно коснулся своими губами её губ. Потом скользнул по ним языком. Кииата разомкнула губы, позволяя его языку проникнуть ей в рот. От его сладкого, нежного поцелуя у неё даже голова пошла кругом. После того, что ей пришлось пережить в гареме, она испытывала отвращение к мужчинам и была уверена, что ни один из них никогда не прикоснётся к ней. Но Лимай… Как только их глаза встретились впервые, она испытала необъяснимую сладкую истому. С первого взгляда её влекло к этому мужчине с неодолимой силой.
— Я помогу тебе снять платье?..
Кииата кивнула, разрешая…
Часть 3 глава 5
— Сестрёнка! Пора вставать, — постучал Радай в комнату сестры.
— Разве уже утро? — спросила она, потягиваясь. — Темно ведь ещё!
— Здесь поздно светает и рано темнеет в это время года.
Радана с большой неохотой вылезла из-под мехового одеяла. Быстро натянула вязаные чулки. Потом надела одежду, приготовленную для неё с вечера Кииатой.
— А как наши голубки? Уже проснулись? — спросила она брата, выходя из спальни.
— Не только проснулись, но Кииата уже и завтрак приготовила. Умывайся скорее и за стол!
Радана с нежностью посмотрела на него:
— В детстве меня всегда будил ты. И всегда таким строгим голосом отправлял умываться. Я так скучала по вам, братишка.
Она прижалась к широкой груди брата.
— Мне так вас всех не хватало…
Радай обнял сестру за плечи.
— А мы не просто скучали… Мы очень волновались за тебя, Радана. Как приставим, что ты одна… в чужом краю… с нежеланным мужчиной… — он погладил сестру по волосам. — Пойдём, милая, а то завтрак остынет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Они вошли в тёплую комнату. Дрова потрескивали в печи. На столе стояло большое блюдо, накрытое льняной салфеткой. Рядом миски с вареньем, маслом и мёдом. Ароматный запах отвара распространялся по всему дому. Радана, глядя на такую уютную обстановку, вытерла набежавшую от умиления слезу и подумала: «А, может, ну её к Чёрному Гнессу, Таню эту! Поживу тут немного с братьями и подругой. Никуда она от меня не денется!» Девушка подошла к столу. Откинула салфетку:
— О, как аппетитно выглядят эти лепёшки! Кииата, а я и не знала, что ты умеешь готовить.
— А разве ты не умеешь? — ставя на стол блюдо с тонко нарезанными ломтями мяса, спросила Кииата.
— Нет, — беспечно ответила подруга. — Я же дочь главы клана. Мне не положено заниматься хозяйством.
— Ну, а я простая селянка, так что готовить умею с детства.
— Ах, да. Я и забыла, что ты из простой семьи.
— Саамильта — дочь шамана племени, но готовит прекрасно. — Сказал Лимай, обиженный пренебрежительным тоном своей сестры, по отношению к его женщине.
— Ты намекаешь, что я ленива? — вскинула бровь Радана.
— Он намекает на то, что в каждой Дали свои порядки, — пришла на помощь Лимаю Кииата. Она не хотела, что бы родные люди ссорились из-за неё.
— Давайте уже кушать, — подвинул стул сестре Радай. — А после завтрака навестим Рогдана.
— Вы говорили, что Саамильта — дочь шамана. Так, может, она его приворожила?
— Привораживать того, кто сослан к ним за преступление!? — Радай развеселился. — Что ты, сестрёнка! Это великая честь для нашего брата, что Саамильта обратила на него внимание.
- Саамильта… — проговорила Радана, словно пробуя имя на вкус. — Красивые имена в Белой Дали. Она не возражает, что вы навещаете друг друга?
— Не только не возражает, но и радуется. Ведь у неё есть младшая сестра, — вступил в разговор Лимай, так как Радай немного замешкался и покраснел. Несмотря на внешнюю стать и силу, он был застенчивым мужчиной и терялся в женском обществе. Возможно, именно это и привлекло в нём Культао — сестру Саамильты
— Да? И что? Как продвигаются дела на поприще любви?
— Прекрати, Радана! — основательно смутился брат.
— А больше сестёр нет у этой Саамильты? — поинтересовалась она.
— Нет. — Лимай покачал головой. — Только братья. А что? Меня хотела пристроить? Так я уже пристроен. — С нежностью посмотрел он на Кииату.
— Вот как? — Радана замерла с лепёшкой в руке. — То есть…
— То есть, Кииата дала мне согласие пойти к Алтарю. — Твёрдо сказал Лимай, не терпящим возражения тоном, глядя при этом на сестру.
— Но это же здорово! — в один голос воскликнули Радана и Радай.
— А Рогдан… он уже прошёл Алтарь любви и верности с Саамильтой? Или они просто вместе живут.
— Просто живут. В Белой Дали Алтарь приходится на первый день цветения карульи. Этот цветок почитают за цветок Карулииарты — богини любви и счастья.
— Да, — утвердительно кивнула Кииата. — В этот день счастья и любви соединяется много пар.
— А долго ждать до цветения… этой… как правильно?.. карульи?
— Не очень. Всего три месяца.
— Это долго, — протянула Радана. — Я, конечно, хотела погостить у вас, но не больше нескольких дней… Хочу скорей обнять родителей.
— Я согласен с тобой, сестра, — поддержал её Радай. — Отец и мать очень переживают твоё пленение. Они будут счастливы, когда ты вернёшься.
Завтрак пролетел за разговорами незаметно.
— Ну, что? Отправляемся к Рогдану? — посмотрела Радана на братьев.
***
Рогдан открыл дверь на стук и в первый момент не поверил своим глазам:
— Радана, сестричка!
Он схватил девушку в охапку и затащил в дом. Братья и Кииата вошли следом.
— Здравствуй, милая, — то целуя, то тормоша сестру, приговаривал брат.
