— Он правильно рассуждает, — вставил свое слово Гордеев.
— Все ясно, ты прав, — согласился Андрюхин и, взглянув на часы, добавил: — Иди, Николай Михайлович. И сразу же. Не тяни время на сборы.
Три разведчика не мешкая вышли с базы.
Дорога, по которой прошли немецкие танки, обтекала лес слева, а затем круто сворачивала вправо, уходя дальше, в Калининский район.
Смирнов, уточнив с Андрюхиным предполагаемый маршрут движения вражеской танковой колонны, повел своих разведчиков не прямо к дороге, а по тропе, наискосок через лес, стремясь срезать угол, чтобы сэкономить время и настигнуть танки еще в пути. И хотя выбранный путь был порядочный, примерно километров пятнадцать, он все же давал разведчикам немалое преимущество.
Всю ночь до рассвета они шли быстрым шагом без привалов. Уже под утро партизаны вышли из леса на большак, прислушались. Никаких признаков танков.
Зато на самой дороге, все еще темной от недавнего дождя, четко обозначились две широкие колеи — следы от гусениц.
— Прошли гады! — в сердцах сплюнул Смирнов. — Когда же они успели проскочить?
— С чего вы решили, товарищ командир? — спросил Соловьев.
— Вон следы от гусениц, видишь? Свеженькие. По всему видно, недавно прошли, с час тому назад.
— Что теперь делать будем, товарищ командир? — вмешался в разговор Николай и выжидающе посмотрел на Смирнова.
— Догнать их надо. Где бы они ни оказались, обязательно догнать. Другого выхода нет у нас. Если не успеем предупредить командование Красной Армии, они, гады, такое напахать могут, что нам потом никто не простит промашки. Да и сам я себе ни в жизнь не прощу.
— Что верно, то верно, — согласился Соловьев. — Как пойдем? По дороге?
— Ни в коем случае, — возразил Смирнов. — Пойдем стороной. Вон там, за теми кустами. Какое ни какое, а все-таки укрытие.
Скрываясь за кустами, разведчики направились параллельно дороге. Смирнов принимал все меры предосторожности, чтобы не быть случайно обнаруженными гитлеровцами. Но пока все вокруг было тихо, безлюдно, и полдня они шли спокойно. Один лишь раз на подходе к какой-то деревне они услышали шум приближающейся машины. Разведчики залегли. Смирнов вскинул к глазам бинокль и ясно увидел приближающийся пятнисто размалеванный немецкий грузовик, в кузове которого плотно сидели гитлеровцы.
— Ну что там? — спросил Соловьев.
— Эсэсовцы. Лежать тихо. Пусть проскочат.
Когда машина скрылась из виду, они встали и, опять скрываясь за кустами, пошли вдоль дороги. Не доходя до деревни, залегли и стали наблюдать. Смирнов внимательно разглядывал в бинокль каждый дом и всю улицу, по сторонам которой под ветлами стояли немецкие танки с белыми крестами на боковой броне, мотоциклы.'
Около танков копошились фашисты. Смирнов отчетливо видел их — все немцы были в черных кителях.
— Эсэсовцы, — произнес Смирнов, не прекращая наблюдения.
Он дважды пересчитал танки: их было ровно тридцать.
— Что за танки? — спросил Соловьев.
— Средние.
— Откуда вы знаете?
— По каткам видно. У ихних средних танков по восемь малых катков внизу и по четыре сверху. Кроме того, на башке нахлобушка, вроде перевернутой кастрюли. Так что все верно. Наблюдатели наши точно Андрюхину доложили. Ну, а теперь обойдем деревню, поглядим с другой стороны. Может, повезет — не побрезгуем «язычком». Сгодится. — Николай и Сергей молча кивнули, соглашаясь с командиром.
Они отползли от кустов в поле и скрытно обошли деревню. Километрах в трех от нее залегли на опушке, поближе к дороге.
Лежать пришлось долго. Партизаны проголодались. Смирнов разрешил парням пожевать черствого хлеба, испеченного наполовину с льняным семенем. Сергей Соловьев спросил командира:
— А что это фашисты в деревне остановились?
— Ночью пойдут. Видишь танки под ветлы попрятали, чтобы с воздуха разведка не обнаружила. Хитро передвигаются.
— А деревня прямо как наша, — сказал Николай, разгрызая твердую корку хлеба.
— С чего это ты взял? — поинтересовался Сергей.
— Да крайняя изба на правой стороне в точности как у моей знакомой…
— Это какой же знакомой?
— Моей сестренки подружки.
— Значит, твоей ухажерки?
— Да не-ет. Просто дружили. Она такая строгая девушка. А дом у них точно как тот. Только за домом сад. Яблок у них всегда полно.
— Ты в том саду и целовался с ней? — усмехнулся Сергей.
— Всего один раз. И то как-то случайно. Вечером из родника вместе воду пили. Ну я и поцеловал, а она ух как рассердилась. Неделю не разговаривала.
— Почему?
— Я ж тебе сказал: строгая. Комсоргом она у нас была.
— Сколько же тебе тогда лет было?
— Шестнадцать, — ничуть не смутившись, ответил Николай.
— Да, стаж у тебя порядочный. Три года комсомольского и два года любви. А я вот к девчонкам и подойти стеснялся. До войны и в комсомол не успел вступить.
Смирнов, молча слушавший их разговор, улыбнулся:
— Ничего, Сергей. Не горюй. Вернемся в отряд, напишу тебе рекомендацию. Так что можешь считать себя комсомольцем. А сейчас кончайте разговоры. Продолжайте вести наблюдение.
Остаток дня они провели в молчаливом тревожном ожидании. Но за это время по дороге никто не проехал, и только вечером со стороны деревни показался мотоцикл с коляской, в котором ехали два гитлеровца в черных блестящих плащах.
— Сергей и ты Николай, бейте по водителю, — приказал Смирнов. — А я беру того, что в люльке.
Разведчики вскинули автоматы, и лишь только немцы поравнялись с ними, одновременно ударили по мотоциклисту за рулем. Вскинул руки водитель, свалился на дорогу. Мотоцикл понесло в сторону. Он нырнул в кювет и перевернулся.
Из-под люльки выкарабкался второй гитлеровец. Спрятавшись за колесо, которое все еще продолжало вертеться, фашист стал отстреливаться.
Разведчики ударили тремя короткими очередями чуть ниже крутящегося колеса, и тут же ответные вспышки огня оборвались.
— За мной! — скомандовал Смирнов поднимаясь.
Вытащив из люльки квадратный ранец, обтянутый рыжей шкурой, прихватив шмайсеры и документы убитых, разведчики побежали к лесу. А из деревни к месту перестрелки уже мчались гитлеровцы на нескольких мотоциклах.
— Скорей! Не отставать! — торопил Смирнов парней.
Долго они бежали перелесками, а погоня все не прекращалась. Уже совсем стемнело. Немцы то и дело кидали в небо осветительные ракеты и стреляли вслепую по лесу. Пули свистели справа, слева и над головой разведчиков.
Неожиданно лесок кончился, впереди открылся широкий овраг. Разведчики сбежали вниз, а потом, задыхаясь, с трудом поднялись на другой пологий его край. Они только одолели подъем, как над их головами с шипением взвились ракеты.
Три фигуры партизан были видны далеко. Немцы сразу застрочили по ним из автоматов.
Николай, бежавший слева от Соловьева, вдруг вздрогнул, будто споткнулся, сделал шаг, другой и рухнул на землю. И тут же сильно ударило самого Смирнова — в грудь и руку. Он затоптался на месте, пытаясь повернуться и ответить врагам своим огнем. Но вдруг и Соловьев стал падать. Командир пытался удержать его, но не смог — руки непослушно скользнули вниз.
Потеряв сознание, Смирнов уже не слышал той яростной стрельбы, которая вспыхнула несколькими минутами позже, после того, как их подкосили вражеские пули.
Очнулся Смирнов на второй день. Левое плечо и грудь — в бинтах, рука выше локтя — тоже. К нему подошел человек в белом халате.
— Где я? — спросил Смирнов.
— Лежите спокойно. Вы в медсанбате. Теперь уже не опасно.
Смирнов обвел взглядом просторную избу. Кроме него, в ней никого не было.
Он закрыл глаза, и память вернула ему вчерашние события: погоня, вспышки ракет и огонь вражеских автоматчиков. «Где Сергей и Николай?» — в тревоге подумал он.
Тихо скрипнула дверь, и в избу вошел кто-то.
— Ну как он? — спросил вошедший.
— Пришел в себя. Держится молодцом. Будет жить.
— Да-а! Вовремя мои ребята его подобрали. Кстати, у него в нагрудном кармане часы были, разбило их пулей, и это спасло, — сказал врач.
Смирнов вновь открыл глаза и посмотрел на разговаривавших военных.
Рядом с врачом стоял молодой капитан.
— Доктор, разрешите-ка немного с ним побеседовать.
Капитан присел на край койки.
— Вам благодарность командир дивизии просил передать. Нужные вы сведения раздобыли. В ранце важные документы оказались. Вы по чьему заданию действовали?
— По приказу командира партизанского отряда имени Щорса Андрюхина.
— Позывные вашего отряда?
— Красные тюльпаны.
— Слыхал. Я доложу об этом командиру дивизии. Попрошу, чтобы связались с вашими и доложили о вас. А теперь поправляйтесь. Придет машина, отправим вас в госпиталь.
