– Кого ты привела?
– Нонну, она в аптеке работает, наша соседка, – представила незнакомку Таня, – все-все-всешеньки про лекарства знает, хороший врач, окончила институт.
– Захвалила меня, – смутилась Нонна. – Танюша всполошилась из-за вашего состояния.
– Не стоит беспокоиться, – улыбнулась я, – меня слегка разморило от меда.
Нонна деликатно кашлянула.
– Дайте поглядеть на банку.
Я подала провизорше пустую тару.
– Это не мед, – застонала Таня, – ой-ой-оюшки!
– А что? – всполошилась я.
– Состав для безболезненного удаления волос с тела, – она неожиданно хихикнула.
– Этикетка и крышка украшены изображением пчел, – возразила я.
– Верно, – кивнула Танюша, – мед часто в состав депилятора входит.
– Пахло вкусно, – невесть зачем уточнила я.
– Напихали отдушек, – объяснила маникюрша, – вон в туалете мыло стоит, у него цитрусовый аромат, закроешь глаза и словно в ящике с апельсинами сидишь. Химическая промышленность не стоит на месте.
До меня наконец-то дошел смысл сказанного Танюшей.
– Средство для депиляции! А почему оно оказалось рядом с едой?
Татьяна промокнула бумажной салфеткой глаза.
– Не знаю. Зефир и печенье слева от раковины стоят, депилятор справа. Может, кто-то не на то место сунул? У нас уборщица дура, вчера вваливается сюда с пылесосом и давай гудеть. Я ей замечание сделала: «Работаем до десяти, сейчас восемь, уходи». А она в ответ: «Чего сидеть без толку, людей-то нет». Моя клиентка разозлилась, я, говорит, что, нелюдь? Ну и ушла, педикюр делать не стала. Наверное, эта дурная баба опять все перепутала.
У меня похолодели ладони и затряслись руки и ноги.
– Не пугайтесь, – поморщилась Нонна, – здесь отравы нет.
– Вы знаете японский? – усомнилась я.
– Нет, – призналась Нонна, – но на упаковках с ядом рисуют череп с костями. Вечером температуру померяйте и, если будет тридцать семь, примите таблетку аспирина. Не стони, Танечка, от отравленного продукта сразу ласты склеивают. Могу вам парацетамол оставить.
– Спасибо, не надо, – поежилась я.
Танюша перешла из стадии отчаяния к стадии веселья:
– Надо же, слопала депилятор, хорошо что сегодня в салоне никто шоколадное обертывание не запланировал, там банка двухлитровая.
– Столько сладкого никому даже с отчаянной голодухи не осилить, – хихикнула Нонна, – проводи меня.
Таня и провизор убежали, маникюрша вернулась спустя минуту, а через мгновение в кабинет цепочкой потянулись сотрудники салона. Они робко стучали в дверь и произносили из коридора: «Извините, нужны ножницы, пилка, полотенце, мыло…» Получив разрешение войти, девушки влетали в кабинет, разглядывали меня и, прыснув, выскакивали назад, забыв прихватить ножницы, пилки, полотенце, мыло и прочие якобы понадобившиеся им предметы. Мне стало ясно: Танюша растрепала про клиентку, полакомившуюся составом для депиляции, и сотрудникам захотелось на меня полюбоваться. Одна из девах даже привела посетительницу, и та, под предлогом выбора лака, таращилась на меня, пока не устала.
Приняв решение более никогда не возвращаться на место моего позора, я расплатилась за услугу, села в машину и поехала к Стефе Миль.
Глава 10
– Баба пришла! – завопил в квартире детский голосок, едва мой палец нажал на звонок. – Баба!
Дверь распахнулась, из коридора высунулся круглощекий голубоглазый малыш.
– У-у-у, – разочарованно отреагировал он на меня, – у-у-у.
– Ваняша, бабушку надо любить просто так, а не за подарки, – донеслось из комнаты, – нехорошо выпрашивать сладости. Бабуля на пенсии, где ей лишние деньги брать?
– Лишних нет, а на машинку есть, – сказали сзади.
Я обернулась и увидела невысокую полную седую даму в старомодном драповом пальто с норковым воротником.
– Бабуленька! – заорал малыш. – Я тебя просто так люблю! Что ты мне принесла?
Старушка с заговорщицким видом вытащила из сумки небольшую коробочку, малыш вцепился в нее.
– Мама, – с укоризной произнесла стройная женщина в фартуке, выходя в прихожую, – не балуй Ванюшу, не надо ему постоянно игрушки таскать, ты же меня не заваливала куклами.
– Глупая была, – усмехнулась старушка, – строго тебя воспитывала. Теперь твой черед ребенка муштровать, а я буду получать удовольствие от Ваниного восторга!
– Вы к нам? – опомнилась молодая женщина, посмотрев на меня. Наверное, это и есть Стефа?
– Не подскажете, где найти Катю Яркину? – в лоб спросила я.
Стефа вытерла руки о передник, а ее мать перекрестилась.
– Катюша умерла, – ответила Стефа (конечно, это она и есть). – Давно…
– Она пропала, – поправила я, – тела ведь никто не видел.
– Катеньку убили, – влезла в разговор старушка, – совсем молодой. Моя бедная доченька! Ни слуху ни духу. Сгинула на улице.
– Мама! – покачала головой Стефа. – Нельзя так…
– Вы кто? – чуть вздернув голову, пробурчала бабушка.
– Виола Тараканова, – представилась я. – Ищу Катю Яркину. Она моя подруга со школьных лет.
– Меня зовут Ядвига Станиславовна, – церемонно представилась старуха и живо добавила: – ты старше Кати, не могла вместе с ней учиться.
Я растерялась: старуха ловко поймала меня на лжи.
Стефа ойкнула, ее мать выпрямила спину и коротко произнесла:
– Убирайтесь вон!
– Вы мне? – уточнила я.
Ядвига попыталась закрыть дверь, но я ей воспрепятствовала.
– Погодите, вы ошибаетесь. Я всего лишь Катю ищу, мне надо с ней поговорить.
Бабка выхватила из подставки длинный зонтик и с силой ударила меня по коленке. От боли к горлу подступила тошнота, я рефлекторно убрала ногу, а старуха, не растерявшись, захлопнула дверь. Я попыталась сделать шаг и поняла, что не могу ступить на ногу.
– Вон! – проорали из домофона. – Вон! Нахалка! Хамка! Сволочь! Дура!
На мой взгляд, все эпитеты следовало вернуть Ядвиге, но не затевать же с ней драку.
Кое-как доковыляв до лифта, я спустилась вниз, выбралась во двор и прислонилась коленом к железной трубе, выкрашенной в кислотно-желтый цвет. Раз могу худо-бедно двигаться, значит, перелома нет.
– Простите маму, – зашептали сзади, послышалось легкое шуршание, и я увидела Стефанию.
– Она хулиганка, – зло ответила я, – даже если тебе человек не нравится, нельзя его бить.
– Мама считала Катю своей дочерью, – пробормотала Стефания, – она очень переживала, когда та пропала. У мамы был нервный срыв, она до сих пор, услышав про Катю, теряет над собой контроль. Поймите, она не совсем стабильна психически. Нет, она нормальная, но, вспомнив про Катю, выдает истерическую реакцию. Может зарыдать или, как сейчас, впасть в необъяснимую агрессию. Мысли о Екатерине до сих пор выбивают ее из колеи.
– Это ее не оправдывает, – уже с меньшим раздражением перебила я, – сейчас направлюсь в травм-пункт, зафиксирую побои, и завтра к вам явится участковый.
– Не надо! – испугалась Стефа. – Сколько вы хотите за ущерб?
Я осторожно согнула ногу, вроде шевелится, но, наверное, на месте удара наливается огромный синяк. Жаль, под джинсами не видно, что происходит с моей бедной ногой.
– Пятьдесят долларов хватит? – предложила Миль и тут же надбавила: – Сто, и вы уходите?
– Оставьте деньги ребенку на игрушки, – отвергла я ее предложение, – ответьте мне на пару вопросов, и будем квиты.
– Ладно, – согласилась Стефа, – но домой вас позвать не могу.
– Сама не хочу встретиться еще раз с бешеной бабкой, – вздохнула я, – давайте поговорим в моей машине.
Миль не стала возражать, она помогла мне дохромать до машины, и я начала разговор.
– Вы давно знаете Катю?
– С рождения. Наши мамы вместе приехали в родильный дом, их положили на соседние койки, – объяснила Стефания.
Я незаметно включила в кармане диктофон. Увы, запись, сделанная тайком, никогда не будет принята судом в качестве доказательства, но я не собираюсь обращаться к Фемиде.
Ядвига и Валентина провели вместе почти неделю. У них, как у многих молодых мам, нашлась масса тем для разговоров. И Миль, и Яркина не имели мужей и родственников, поднимать девочек им предстояло в одиночку. Что делают женщины, которые лежат в больнице в одной палате? Они без перерыва болтают. Ядя с Валей не оказались исключением и очень скоро выяснили: они живут в двух шагах друг от друга, на одной улице.
Вернувшись домой, женщины организовали коммуну. У Яди была трехкомнатная квартира, у Вали – двушка. Яркина перебралась жить к Миль, двухкомнатные апартаменты сдала. В советское время зарабатывать таким образом строго запрещалось, но на то он и закон, чтоб его нарушать.
Получаемые от жильцов деньги спасли Миль и Яркину от голодной смерти. Посовещавшись, подружки приняли Соломоново решение: Валя выходит на работу, Яда сидит с тремя детьми – у Валентины был еще старший сын Олежек. По какой причине хлопоты о ребятах и хозяйственные заботы рухнули на плечи Миль? Ядвига работала в школе учительницей младших классов, она умела обращаться с малышами, а Валечка была отличным парикмахером, получала не только оклад, но и чаевые, в несколько раз превышающие официальную заработную плату. В свободное время Яркина обслуживала клиентов на дому, ее заработок был намного выше, чем у Миль.
