– Ну как хотите, - разочаровался Алешка. - Я бы еще к нему крыс напустил.
Мы спрятались невдалеке. Даже не спрятались, а просто присели на скамейку.
Ленка тем временем подошла к ракушке и спросила:
– Чего вы кричите?
Ответа мы не услышали, но увидели, как она встала на цыпочки и отперла замок гаража. Створка ракушки мгновенно взвилась, поднятая рукой разъяренного джентльмена, и сам он выскочил на волю, дико озираясь.
– Хулиганы! - заорал он. - Я - Кислый! Я - крутой! Я вам покажу!
– Нужно милицию позвать, - невинно посоветовала Ленка.
– Не нужно, - твердо ответил кислый крутой джентльмен и скрылся в доме, даже не заперев гаража. И не поблагодарив свою спасительницу.
Мы весело пошли к станции. Норд трусил рядом с нами, преданно поглядывая на хозяйку. А она вдруг стала, морщась, принюхиваться.
– В чем это ты вывозился? - спросила она Норда.
– Это не он, - сказал Алешка. - Это мы пропахли. Муникациями всякими.
– А… - сказала Ленка. - Понятно.
Когда мы подошли к «Топазу», то уже выветрились. Почти.
Ленка осталась снаружи, а мы с Алешкой зашли в магазин.
Магазинчик был ничего себе. Не очень большой, но очень емкий. По содержанию. Все его витрины, и стенды, и даже стены были забиты и увешаны всякими сверкающими драгоценностями. Да небось еще в подсобках сейфы скрывались, битком набитые серебром и золотом.
Один сейф, правда, стоял прямо в торговом зале, в углу. На виду у всех красовался. Старинный такой, чем-то на нашего Норда похожий - несокрушимый. Возле него двое дядек о чем-то спорили. Ну мы, конечно случайно, краем уха успели что-то услышать.
Один дядька - крутой такой, с цепью на шее и в кожаной куртке уговаривал другого - в костюме и в бабочке.
– Не, братан, в натуре, продай свой антиквариат, - и хлопал огромной ладонью по дверце сейфа, похожей на ворота старинной крепости. - У себя в конторе поставлю - клево, да? Зашибись!
– Извините, господин товарищ, - вежливо отказывался дядька в бабочке, - это экспонат, символизирующий надежность нашего предприятия. Он никак не продается.
– Все продается, - напористо гудел крутой в куртке. - Цену называй, братан, не испугаюсь.
Дядька в бабочке не знал, как от него отделаться и в то же время не отпугнуть его как покупателя. Лебезил перед ним, ручки к груди прижимал, сладенько улыбался. А потом признался:
– Нельзя этот комод в конторе ставить. Он с дырками в полу. Это крысоловка.
– Во клево! - расхохотался крутой. - Беру не глядя!
– У нас в подвале крыс полно. Мы за свой товар беспокоимся - они ведь все жрут. - Распахнул ворота сейфа, показал: - Вот тут дырки, сюда приманку кладем…
– Кайф, в натуре, - расхохотался крутой так, что все в магазине на него оглянулись. - Я, блин, туда своих ребят буду совать. Как в карцер. Провинился - трое суток ареста. Вместе с крысами. Сколько возьмешь?
Толстяк в бабочке виновато развел короткие ручки.
– Не продашь? - насупился крутой. - Ну чтоб тебе в нем насидеться. Козел! - И затопал к выходу.
– Какой есть, - смиренно прошептал ему вслед дядька в бабочке.
Вообще тут интересно было. Продавцы, покупатели, зрители. Одна страшная дама, вся в мехах, примеряла на себе перед зеркалом все подряд, что держала перед ней на подносе молоденькая продавщица. Эта дама уже и так была похожа на разукрашенную новогоднюю елку. Только сильно засохшую и корявую.
Алешка толкнул меня в бок:
– Она что, думает, если побольше на себя блестяшек навесит, то сразу красивой станет?
Он сказал это вроде вполголоса, но продавщица его услышала и сделала ему страшные глаза. А дама не услышала. Она водрузила на голову золотую корону с блестящими камешками и сделала величественное лицо. Наверное, воображала, что она прекрасная королева. Темного царства.
– Вам бы очень пошло, - сказал Алешка продавщице. - Я бы вам подарил такую.
– Немножко денег не хватает? - зло спросила дама, снимая корону.
– Папа не велит, - грустно ответил Алешка. - Он недавно второй самолет купил, маме. Теперь экономить велел. - И он, презрительно осмотрев поднос, добавил, отходя: - На всякой ерунде. Вроде этой.
Осмотревшись, мы принялись за дело. Стали мерить торговый зал шагами. Алешка, не стесняясь покупателей и продавцов, бормотал:
– Шесть моих, восемь Диминых. Нет, наоборот. Восемь Диминых, шесть моих.
Наконец у нас все сошлось, и мы остановились почти в центре торгового зала. Место было хорошее - напротив витрина со всякими алмазами, а от окон нас отгораживал высокий рекламный стенд.
– Во! - Алешка топнул в пол ногой. - Отсюда они и вылезут. И с улицы их незаметно. Логично?
Я кивнул.
– А вам, молодые люди, - вдруг раздался недовольный голос, - нечего здесь делать.
Рядом с нами остановился тот самый дядька с бабочкой на шее. И с противной ямочкой на подбородке. На кармане у него висел ценник с надписью "Старший продавец И. Пеньков".
Фамилия мне показалась знакомой. Да и дядька в самом деле немного напоминал пенек в лесу - толстенький, низенький, а с боков торчат короткие ручки, похожие на сучки.
– Идите отсюда, - сказал И. Пеньков еще более строго. - Вы мне не нравитесь.
Алешка высокомерно взглянул на него и снова топнул ногой:
– Вот здесь у вас скоро тоже будет дырка. Для крыс. Поставьте сюда охранника, сэр.
– Иди отсюда! - рявкнул продавец.
И не успел я ничего сказать, как он ухватил Алешку за руку своими сучками и грубо потащил к выходу.
Все произошло очень быстро. Я даже ничего не успел понять. Увидел только, что Алешка, ухмыляясь во весь рот, стоит рядом с Ленкой на тротуаре, а толстый старший продавец медленно и плавно пятится обратно. И приговаривает:
– Спокойно, Ваня, спокойно. Не дергайся.
А на него идет Норд, радостно улыбаясь всеми своими белыми клыками и свесив до пола свой красный язык-грелку.
– Это не Ваня, - сказал я презрительно. - Это Норд.
– Это я Ваня, - пролепетал старший продавец И. Пеньков непослушными белыми губами.
Логично, сэр.
Лисовский еще не один раз заходил к Зайцевым. Но эти простаки из Курска оказались очень упрямыми и никак не поддавались его уговорам. Которые все больше начинали походить на угрозы.
Теперь Лисовский видел препятствие к вожделенному замку на берегу моря не в качестве бетонного перекрытия в подвале, а в упрямстве каких-то дураков. Придется это препятствие устранять крутыми мерами.
Не хотите по-хорошему - будет вам по-плохому.
И в один прекрасный день, на закате, когда сгустились и потемнели облака и слились с черным вечерним небом, в дверь лубяной избушки сильно постучали.
В дом вошли Лисовский и Витя Кислый. Кислый остался у двери, прислонившись к ней спиной, а Лисовский прошел к столу и сел, закинув ногу на ногу. Закурил сигарету, не спросив разрешения у хозяев.
–Я буду краток, - сказал он. - Даю вам на размышление двадцать четыре часа. За это время вы должны освободить помещение.
–Убирайтесь вон! - сказал Зайцев-папа. - Или я вызову милицию. Это шантаж и угрозы.
–В какой-то степени, - согласился Лисовский, склонив голову. - Но вас должно волновать совсем другое. Ну что такое эта драная изба? Разве это главное сокровище в вашей жизни? Главное сокровище находится сейчас в городе Курске, гостит у своей бабушки. Яне ошибся?
Зайцевы побледнели и переглянулиь.
–Я не ошибся, - зловеще усмехнулся Лисовский. - Ивы не ошибетесь, если без всяких условий согласитесь очистить помещение в двадцать четыре часа московского времени.
–Ихняя бабка, Анастасия Петровна, - добавил от двери Кислый, - она шибко старая, чтобы уследить за шустрым мальцом. Того гляди - потеряется.
Лисовский встал. Издевательски поклонился побледневшим Зайцевым.
–Жду вас завтра в районной администрации. Там в пятнадцать ноль-ноль мы оформим наши отношения. Приходите с вещичками. Аесли вы вздумаете искать защиты у милиции…
–То ваша бабка, - добавил Кислый, - будет искать своего внучонка. Долго и бесполезно.
Что оставалось делать бедным Зайцевым?
Глава XI
Бабуля с автоматом
Вернувшись в город, мы не сразу пошли домой, а зашли сначала к Ленке и устроили на кухне маленькое оперативное совещание. На котором разработали план больших оперативных мероприятий.
Докладывал обстановку сэр Алекс Оболенски. Скромно и объективно.
– …И тут я сразу сообразил, что эти трое бандитов хотят ограбить магазин…
– Почему трое? - удивился я. - Мы вообще-то только одного пока видели.
– Плохо ты смотрел, Дима, - упрекнул меня Алешка. - Мы ведь с тобой вместе в лубяной избушке были.
– И где ж ты их там разглядел? - разозлился на его вредность я. - В шкафу?
– На столе! - разозлился на мою тупость он. - На столе были три стакана и три вилки. А в пепельнице - полно окурков. Трех видов: «Ява», "Прима" и папиросные.
