Ее сердце учащенно билось, когда она сказала: «Войдите».
Пейшенс не была готова к еще одной встрече с графом. Услышав ответ с легким акцентом Колетт, она с облегчением вздохнула. После слова «войдите» горничная-француженка появилась в комнате.
— Ma cherie, я так беспокоилась за тебя. Его светлость сказал, что ты нездорова и несколько дней пролежишь в постели. Ты заболела? — Колетт поставила поднос с едой на противоположную кровать. — Что случилось? — спросила Колетт.
Пейшенс никому не собиралась рассказывать о том, что произошло.
— Спасибо тебе за заботу. Прошлой ночью я поранила руку, и его светлость был так добр, что помог мне. Он решил, что я должна немного отдохнуть.
Колетт поджала губы и наклонилась, чтобы осмотреть забинтованную руку Пейшенс, лежавшую поверх одеяла.
— Его светлость, похоже, очень озабочен твоим здоровьем. Он попросил меня принести тебе этот поднос. — Она помедлила. — Ты уверена, что ничего больше не хочешь мне рассказать о себе и хозяине? Ведь я несу за тебя ответственность.
Пейшенс округлила глаза. «Что за наглость!» — подумала она.
— Нет никаких причин задавать мне подобные вопросы. Его светлость просто помог мне, как хозяин помог бы служанке.
— Это хорошо, — улыбнулась Колетт. — Его светлость, несомненно, красив, в него можно даже влюбиться, но ты сказала, что ненавидишь его. Его светлость не был в постели моей хозяйки очень давно. Он словно забыл, что она здесь. Графиня и ее кузен подумывают о возвращении в Лондон, и мне придется последовать за хозяйкой.
Пейшенс вдруг захотелось прекратить этот маскарад. Захотелось, чтобы Руперт был свободен. Захотелось вернуться домой, к братьям, по которым она очень соскучилась.
Но все изменилось; она изменилась. Она жаждет чего-то большего, жаждет новой жизни. Возможно, по возвращении домой она убедит Луиса отвезти ее в Лондон.
Колетт прервала ее размышления:
— Мне сказали, что миссис Нокерсмит позаботилась о том, чтобы тебе сегодня доставили новые платья. А сейчас я должна вернуться к графине. Попозже вернусь за подносом.
Щелчок двери напомнил Пейшенс, как одинока она была в месте, где не могла быть собой и с тем, кто знает ее секрет. Как могла она продолжать эту шараду, как того просил его светлость — или, вернее, приказал? Она откинула одеяло и попыталась встать с постели. От резкого движения в голове появилась пульсирующая боль, вынудившая ее снова лечь. Усталость, беспокойство и боль затмили ее сознание и быстро увлекли в спасительное забытье.
Колетт подняла глаза от утреннего платья графини, которое гладила, когда в покои вошел капитан Килкенен.
Сразу же насторожившись, помня о противостоянии между графиней и этим человеком, она спросила:
— Что вы здесь делаете? Это будуар леди. Килкенен с сомнением поднял бровь и неспешно прошелся по комнате.
— Ты называешь эту мегеру, графиню Изабеллу, леди?
— Капитан, вы оскорбляете меня, отзываясь, таким образом, о миледи.
Капитан облокотился о большое кресло возле стола Колетт и стал пристально смотреть на нее.
— Графини здесь нет. Я должна попросить вас уйти. Это неприлично. — Колетт с трудом выносила этого праздного англичанина. Более того, он помешал ее работе.
Его пронзительные зеленые глаза оценивающе смотрели на нее.
— Ты приказываешь мне уйти? — спросил он с улыбкой.
Колетт помедлила, прежде чем ответить:
— Нет, не приказываю, а прошу.
— Где ее высочество? Я имею в виду, графиня? — спросил он, игнорируя ледяной взгляд Колетт.
— Я полагаю, она, и мистер Сансуш уехали в гости.
— А, в гости. Наверное, к другим французским лоялистам?
Колетт перестала гладить и ответила с нажимом:
— Капитан, я понятия не имею о пристрастиях графини. Я только знаю, что она очень рассердится, если обнаружит, что я не закончила работу.
— Она нужна Лондрингему. Придется сообщить ему, что она упорхнула из курятника вместе с французским петухом, — небрежно заметил Килкенен.
— Теперь, когда вы выполнили свое задание, вы, может быть, найдете дверь? — Этот человек тревожил Колетт, а она не могла позволить себе отвлекаться на него. Его поразительные зеленые глаза и резкие, словно рубленые черты на загорелом лице отвлекли от работы многих горничных, в этом Колетт не сомневалась.
— Мне кажется, я вам не нравлюсь. Почему? — весело спросил Килкенен.
Колетт возмущенно вытаращила глаза:
— Вы не можете заигрывать со мной, как вам, похоже, хочется. Я работаю на графиню, и это единственные услуги, которые я предлагаю.
Килкенен вздохнул, прежде чем подняться с кресла и подойти к Колетт. Он покачал головой.
— Ты не понимаешь, что чем больше сопротивляешься, тем мне приятнее. — Килкенен нежно поцеловал ее в щеку, убрал непокорный локон с ее лба и направился к двери.
Когда Пейшенс снова проснулась, уже наступила ночь. Она спала безмятежно и проснулась только от голода. С усилием привстав, она посмотрела на поднос, оставленный Колетт несколько часов назад. Еда выглядела даже более отталкивающей, чем раньше. Размышляя о том, где бы поискать съестное, она заметила новые платья, висевшие в шкафу. Серые. Они все были серые. Что же, не придется долго раздумывать, какое из них надеть.
Быстрый стук в дверь прервал ее размышления, и в дверь влетел Лем.
— Живете беззаботной жизнью, говорят, я слышал. Кухарка клянется, что вы просто пытаетесь увильнуть от работы. — Он подскочил к краю ее кровати, сел, скрестив ноги, и наклонил голову набок, сначала в одну сторону, потом в другую. — По мне, так вы не выглядите больной. Что случилось? Ведь вчера все было в порядке.
— Вообще-то я чувствую себя отлично, если не считать руки. — Она показала на повязку.
Лем смотрел на Пейшенс разинув рот.
— Да у вас рана, прям как у солдата. Вас подстрелили эти французы? Можно мне посмотреть? Вот бы меня тоже ранили! Тогда я показал бы всем, какой я храбрый. — Лем наклонился к Пейшенс и мягко взял ее руку в свои маленькие ладони. — Черт, эта повязка просто красота. — Он рассматривал ее со всех углов, а потом объявил произведением искусства.
— Как же так? Вы же не солдат, как я. — В его вопрос закралось подозрение.
Пейшенс старалась не улыбнуться его расспросам и попыталась отвлечь его внимание.
— Лем, ты мне нужен для особого задания. Я весь день ничего не ела. Не мог бы ты посмотреть, не осталось ли в кладовой чего-нибудь из еды? Только постарайся, чтобы тебя никто не видел.
Лем расплылся в улыбке. Он залихватски козырнул Пейшенс и поспешил прочь из комнаты.
