не подходил к ней, скаля пасть.
— Хочешь уехать, вали. У меня здесь еще дела есть.
— Какие, товарищ начальник? — устало вздохнул Лёха. — Матушке ты квартиру купил, права и машину тоже. Парк облагородил, что-то с гостишкой мутишь. Всё сделано, начальник. А с гостишкой я сам могу закончить и дистанционно, если тебе так сильно она нужна. Или дело в бывшей? Как её? Руслана?
— Руфина, — поправил я машинально и тут же посмотрел на него. — А ты не много ли обо мне знаешь, помощничек?
— Ты думаешь, мне нужны эти знания? — фыркнул он. — Если бы ты меньше пил, приехав сюда, то я бы меньше о тебе знал, а так… Что, опять ее встретил?
— С дочкой и сестрой в парке гуляла.
— И что? Думаешь, твоя?
— Кто?
— Дочка, блин.
— Нет, — бросил я уверено. — Руфи не стала бы такое скрывать.
Нервно качнул головой. Даже спустя столько лет после расставания, в котором мне было указано, что я кусок дерьма, я всё равно называю ее привычным коротким именем. Для всех она всегда была просто Ру, а я называл её Руфи.
— Не твоя, и ничья, походу, — вздохнул Лёха и вновь положил ноут на колени. — Отчество у нее такое же, как у Руфины. То есть, либо она не знает, кто отец, либо не хочет афишировать, либо ещё что-то… Хрен их поймешь, этих баб, короче… Воронцова Анастасия Анатольевна, дата рождения…
Лёха читал факты, которые успел собрать от скуки, а я сидел и на пальцах считал, прикидывая, когда Руфи могла забеременеть и от кого.
Картинки в голове складывались мерзкие. Одна мразотнее другой. В тот год перед нашим расставанием я был на нескольких играх. Уезжал на несколько дней и на неделю. И всегда рядом с ней вился этот чёртов мажор Абрамов, который даже не пытался скрывать, что ему нравится моя девушка. А когда Руфи сказала, что нашла другого, который может обеспечить ее здесь и сейчас, сразу стало ясно, о ком она.
Сжав кулак, вспомнил, с каким удовольствием я в тот же вечер разбил ему лицо о его же дорогущую тачку, и как он плакался о том, что у него ничего с Руфи не было. Похоже, было. Факты говорят сами за себя.
Анастасия…
Твою мать…
Невеселый смешок бесконтрольно слетел с губ. Так я когда-то давно хотел бы назвать дочку, о чем вслух мечтал с Руфи, а она хотела назвать её Евой. Тогда мы с ней в шутку решили, что если у нас однажды будет дочь, лет через семь, то мы сразу поймём, кто она — Ева или Анастасия.
Анастасия… Девчонка — копия Руфи. Волосы, черты лица, глаза… Даже смотрела на меня так же глубоко и задумчиво, как ее мать — словно всегда знает обо мне чуть больше, чем я сам.
— … мать ее прирезал пьяный сожитель, когда Руфина была беременна… мелкую сестру чуть не забрали… продала квартиру, купила поменьше…
Лёха продолжал зачитывать факты из биографии Руфи, которые я и так знал. В моем окружении все понимали и несколько лет не поднимали тем, касающихся ее, но, всё равно, кое-что долетало до меня из слухов, которые я старательно игнорировал, строя карьеру, чтобы, как пацан, однажды утереть ей нос. Но, стоило увидеть ее, как я снова стал тем пацаном, которому она, глядя в глаза, сказала, что он чмо.
Допив воду, я прошёл в ванную и встал под прохладный душ. Уперевшись руками в стену, закрыл глаза, надеясь на то, что воспоминания можно смыть потоком воды. Знаю, что не сработает. Много раз пытался избавиться от мыслей о ней вот так, но еще ни разу не помогло.
И снова я чувствую жар ее тела на своих руках. Поймав её, я понял, что это она, едва уловил ее запах.
Да, Руфи уже не та пацанка в косухе с острым языком. Сейчас она утонченная, по-настоящему женственная девушка, гордо несущая себя. Она уже совсем другая, будто чужая. Но её запах, присущий только ей, остался тем же. Его не перебить ни духами, ни грязью — я знаю. Пытался. Никто кроме нее так не пахнет. Другие не пахнут ничем. Безликие пустышки в красивых тряпках.
Глава 10
— Мама, твой телефон звонит! — кричала Настя во всё горло из прихожей.
— Бегу-бегу, — на ходу застёгивая платье, я быстрым шагом добралась до прихожей, где на комоде вибрировал телефон.
Валентина Семеновна.
Нервы кольнула неприятное предчувствие.
— Походу, что-то случилось, — посмотрела Арина над моим плечом, продолжая причесываться.
— Наверное, — вздохнула я и ответила на звонок. — Да, Валентина Семеновна? Доброе утро.
— Доброе утро, Руфиночка, — виноватые нотки в ее голосе сразу дали понять, что сейчас меня огорошат неприятными новостями. — Прости, что ставлю перед фактом, дорогая. Но ночью позвонила дочка, сказала, что поехала рожать. Представляешь, у меня седьмой внук родился!
— Поздравляю, Валентина Семеновна, — улыбнулась я, присев на пуфик. — Желаю здоровья вашей дочери и ребенку.
— Так, это я к чему? Мне нужно будет уехать на недельку — прибрать там в доме, зятю помочь с двумя другими детишками. Ничего, если я уеду?
— Ничего-ничего, конечно, — кивнула я согласно и, приложив ладонь ко лбу, начала думать о том, куда теперь девать Настю и кто ее будет водить в музыкальную школу эти дни. — Я всё понимаю. Конечно, езжайте, Валентина Семеновна.
— Ну, хорошо тогда. Прости, Руфина, что так перед фактом ставлю, но сама понимаешь…
— Конечно. Ничего страшного, — поспешила я успокоить очень переживательную женщину, которая, судя по голосу, чувствовала себя за что-то виноватой. — Хорошо вам съездить.
— Спасибо, дорогая. Ну, ладно тогда. Девчонкам твоим «привет».
— И вам от них большой «привет», — ответила и закончила звонок.
Рука с телефоном повисла вдоль тела, когда я прислонилась затылком к стене.
— Ну, что там? — дернула Арина вопросительно головой. — Нянька, походу, отменяется?
— На неделю.
— Мда, — поджала сестра губы. — А у меня эту неделю как раз последние два экзамена. Так что нянька из меня тоже не выйдет.
— Валентина Семеновна не хочет ко мне приходить? — вопросила Настя.
— Нет, доча, — потянулась я к ней и сгребла в объятия, посадив на колени. — Просто у Валентины Семеновны возникли неотложные дела, и ей нужно будет на недельку уехать к своей дочери.
— А я куда?
— А ты со мной на работу, — пропустила я ее волосы между пальцами, накрутив прядку на палец.
— К дяде Валере? — детские глаза загорелись неподдельным восторгом.
— К нему, — хохотнула я.
Я, наверное, не перестану никогда удивляться тому, как грубоватый, хамоватый
