– Прости, Тиша, – залепетала жена, – но мяч был такой замурзанный. Да и у остальных вид тоже не ахти. Вот я и решила их почистить. Подписи не видела, ее грязь закрывала.
После того случая Тонечке было запрещено даже приближаться к дому на Бронной.
Когда экспозиция наконец получила официальный статус частного музея, Тихон создал Общество любителей мячей и его руководящий орган, президиум…»
Выключив диктофон, я улыбнулась и дальше стала рассказывать сама:
– Тихон Матвеевич Ткачев, Роман Наумович Моисеенко и Семен Кузьмич Павлов, члены этого президиума, раз в неделю пили вместе чай на кухне апартаментов на Бронной. Кроме того, они общались по электронной почте с рядовыми членами объединения, коих насчитывается около трехсот человек. У музея есть сайт, где собирателям можно тусоваться, обменяться экземплярами из своих коллекций. Владелец музея водил экскурсии по комнатам. Хирург Моисеенко иногда подбрасывал деньжат, и именно благодаря его финансовой поддержке в прошлом году выпустили календарики, где на фото был запечатлен мяч с автографом Яшина. Павлов – журналист, он периодически дает в разных изданиях материалы об экспозиции. Еще Семен Кузьмич устраивал временные выставки. Он стал третьим в руководстве клуба и пока не мог похвастаться интересным собранием, но старательно работал над этим вопросом. Несколько раз в году в музее проводили временную выставку коллекции кого-нибудь из членов общества. Павлов убирал часть постоянных экспонатов, помогал человеку привезти его мячи и разложить их. Потом затевалась презентация, на которую журналист зазывал своих коллег. Мужчины покупали дешевое шампанское, резали бутерброды… Собиралось человек двадцать, приходили москвичи-коллекционеры. Все по-взрослому, получался отличный праздник. В апреле нынешнего года на очередной презентации даже играла музыкальная группа, которую пригласил Моисеенко, удачно прооперировавший сына фронтмена. Денег музей не приносит, но президиум и не ждет прибыли, это дело для души, хобби, удовольствие…
Я перевела дух.
– Юрий, беседуя со мной, был не полностью откровенным, он просто живописал, какие плохие отношения сложились у него с отцом, как родители выгнали его жену вон, потому что не желали помогать молодой семье. Тихон Матвеевич тоже сначала говорил Моисеенко, что просто не хочет более кормить обнаглевших нахлебников. Но врач отказался принимать квартиру на Бронной в дар, твердил: «Друг, остынь, не пори горячку. Стентирование давно отработано, все будет хорошо. Апартаменты не шарик для пинг-понга, чтобы его из рук в руки постоянно перебрасывать. Ты не умрешь, сын извинится перед тобой, Юра повзрослеет, возьмется за ум». А теперь слушайте внимательно…
После очередной такой фразы Романа Наумовича Ткачев передернулся и сообщил ему, что случилось на днях.
В понедельник, в районе десяти вечера, Тихону позвонил из Ростова некий Константин, фанат Льва Яшина, и спросил:
– Тихон, твой мяч с автографом на месте?
– Зря продолжаешь надеяться, – засмеялся создатель общества. – Сто раз тебе отвечал: не продам подарок вратаря ни за какие деньги.
– Отлично это знаю. Поэтому и забеспокоился, – ответил собеседник. – Мне сегодня позвонил человек из Москвы и предложил за внушительную сумму купить твою реликвию.
– Гони его в шею, это обманщик, – разозлился Ткачев.
Телефон тихо звякнул.
– Я отправил тебе фото, которое он мне прислал, – объяснил фанат, – посмотри на него и перезвони.
Тихон Матвеевич обозрел снимок и потерял дар речи. Это точно была его драгоценность. Но как же так? Это невозможно! Он же пять минут назад вышел из музея, и мяч был на месте. Успел лишь сесть в машину, чтобы ехать домой, тут и раздался звонок из Ростова. Председатель общества некоторое время находился в ступоре, но постепенно к нему вернулось самообладание. Ткачев подумал над ситуацией и наконец связался с Константином, попросил его:
– Помоги поймать подонков, которые собрались меня обокрасть. Когда продавец снова выйдет на тебя, скажи, что готов отдать за реликвию любые деньги и прилетишь в Москву с наличкой когда угодно. А потом сообщи мне, на какой день будет назначена сделка.
Все получилось, как рассчитал Тихон Матвеевич. Вор не стал тянуть, он предложил ростовчанину встретиться в ближайшую среду. Константин согласился, подтвердил, что днем будет в нужное время в условленном месте, а сам тут же сообщил Ткачеву содержание своего разговора с продавцом.
Вечером во вторник Тихон Матвеевич приехал на Бронную, уверенный, что грабитель решил украсть мяч сегодня ночью. Ранее-то вор разбойничать побоялся бы, понимая, что владелец коллекции сразу обнаружит пропажу и вызовет полицию.
Ткачев оставил машину в соседнем дворе, пешком прошел к дому, поднялся в квартиру. Там, не включая свет, сел на кухне и стал ждать. Наконец он услышал, как открылась входная дверь и женский голос спросил:
– Здесь точно сигнализации нет?
– Не-а, – ответил мужчина, – жадный идиот не захотел деньги охране платить.
– Ты знаешь, где мяч лежит? – продолжала баба.
– Конечно, пошли, – велел ей спутник.
Под ногами воров заскрипел паркет.
Тихон Матвеевич на цыпочках прокрался в комнату, увидел тонкий луч, направленный на стеллаж с его самым драгоценным экспонатом, и включил верхний свет.
Глава 14
– А-а-а! – заорала Нина, роняя фонарик. – А-а-а!
– Отец? – подскочил Юрий. – Ты откуда здесь? Машины во дворе нет! А дома в Тушине в твоей комнате свет горит, видно, что ты в кресле спиной к окну, как всегда, сидишь.
– Это мать. Она по моей просьбе мной прикинулась, – спокойно ответил родитель. – Не знаю, Юра, что меня огорчает больше: то, что ты вор, или то, что полный дурак! Надо же додуматься – позвонить в Ростов Косте и предложить ему уникальный экспонат. Неужели тебе не пришло в голову, что он сразу сообщит мне? Ты кретин!
Юрий молчал.
– Чем дверь открыли? – поинтересовался отец. – А ну, показывайте!
– Отмычкой, – прошептала Нина. – Электронной, мы за нее много денег отдали.
– Уж не хочешь ли ты, чтобы я возместил вам материальные затраты? – усмехнулся Тихон Матвеевич и твердо добавил: – А теперь – вон оба из моей жизни. Навсегда.
– Ты нас неправильно понял, – завел сын, – мы не хотели ничего брать без спроса.
– И продавать не собирались, – зачастила Нина. – Просто… просто…
– Здесь нет сигнализации, ты не хочешь ее ставить, вот мы и решили продемонстрировать, что необходимо подключиться на пульт, – затараторил Юра. – Ради блага музея!
Ткачев расхохотался.
– Так вы, оказывается, мои благодетели? Вон!
* * *
– Вот такая история, – подвела я черту под рассказом.
– Охрана теперь есть? – уточнила Эдита.
– Нет, – покачала я головой, – Тихон Матвеевич был против нее. Он пояснил Моисеенко: «Замок я поменял, теперь входная дверь открывается карточкой, никакой отмычкой ее не открыть. Я не верю полицейским. Заявятся они в музей, чтобы сигнализацию провести, увидят ценности на стеллажах и потом сами обворуют квартиру. Читал о таких случаях в интернете».
– Вот ведь глупость! – вспылил Валерий. – В Москве масса коллекций с такими раритетами, рядом с которыми какой-то мяч, пусть даже с автографом Льва Яшина, полнейшая ерунда, и все залы под охраной.
– Для взламывания двери, которая отпирается карточкой, есть специальные программы, – влезла со своим замечанием Булочкина. – Думаю, Ткачев купил замок на фирме. Значит, это массовое производство. Я за пару минут с ним справлюсь.
– Но у Ткачева было свое мнение. И про хитрые программы ему навряд ли продавец замков сообщил, – возразила я. Затем обратилась к эксперту: – Буля, ты можешь что-то сказать о смерти Антонины?
– У нее случился инфаркт, – начала Люба. – Ранее состояние ее здоровья не внушало опасений. Хронических заболеваний у нее не было. Несколько лет назад ей удалили матку. Ткачева наблюдалась в обычной поликлинике по месту жительства, там есть ее медкарта.
– Я ее живенько раздобыла, – вмешалась Эдита. – Хорошо, когда сведения оцифрованы, но нужно заботиться о защите данных. А эту регистратуру не то что я, даже первоклассник хакнет.
– У Ткачевой диагностировали миому, – уточнила Буль, – ее вырезали и забыли. К онкологии это образование отношения не имело. Единственное, что меня насторожило у трупа, это мелкая сыпь, оранжево-желтые прыщики с черной головкой на верхней части туловища. Я с такой аллергией ни разу в своей практике не сталкивалась. У меня предположение: покойная купила себе новую одежду.
– Новую одежду? – переспросила Аня.
– Бывает порой неадекватная реакция кожи на какой-то материал, – пояснила эксперт. – Например, на синтетические ткани. Хотя я знаю мужчину, который не мог носить рубашки из хлопка.
– Да ну? – удивился Валерий. – Это же натуральный материал.
