с положенных им мест и устремляться по лучу в обратную сторону – аккурат в мои глазницы.
Я инстинктивно отдернулся назад, но не смог освободить из стеклянного луча свою голову. Стул подо мной опрокинулся, тело пало на паркетный пол, но голова оставалась в прежнем положении, будто зажатая стеклянным лучом в тиски.
Сами тиски явно не были стеклянными – стекло бы я разломал. Как и полагается, они были металлическими – по крайней мере, казались такими. Сдвинуть голову я не мог ни на миллиметр, поэтому разрозненные символы, устремляющиеся с компьютерного монитора в мою голову, лились широким и словно бы говорливым потоком.
Внезапно символы закончились – видимо, потому, что файл истощился: объединенный стеклянный луч перестал искрить и дрогнул. Еще через секунду он распутался и разъехался по двум сторонам в первоначальное положение. Тиски ослабли, и моя голова вывалилась из них к остальному туловищу, давно уже жаждавшему воссоединения.
Я свалился на пол, тяжело дыша. Полежал немного, потом переполз на диван, чтобы подсчитать понесенный урон.
К моему удивлению, долговременного урона не обнаружилось. Конечно, я был выбит из колеи, но вполне здоров и даже свеж, разве что шея после тисочного зажима побаливала.
Убедившись, что нисколько не пострадал, кинулся к заветному файлу. Хотя беспокоиться было не о чем. Если бы стеклянный луч в самом деле перемешал в файле все символы и невообразимую кучу-малу, и тогда бы ничего страшного не произошло. Копии файла хранились на паре хостингов: если что и будет потеряно, то лишь текущая редакторская правка. Представить, что стеклянному лучу под силу высосать файл не только с экрана монитора, но и с хостингов, при отсутствии открытых вкладок, было сложно.
Как я и подозревал, ничего не случилось – даже с основным файлом. Файл был на том месте, где я его оставил: на экране, в открытом Ворде. Оставалось только гадать, каким образом символы из него возвратились из моей головы на положенные им, исконные места – я сам видел, как символы срывало с экрана, словно тонкой искрящейся трубой пылесоса, а потом подавало по лучу в направлении моей головы. Не знаю – возможно, это было видение.
Оставалось проверить главное – способность проникать в ММ. Как только моя голова освободилась из стеклянных тисков, я инстинктивно выключил мозговую связь. Пытался и до этого, но не удавалось. Следовало убедиться, что приобретенные сверхспособности не утеряны. Я надеялся на благополучный исход, поскольку стеклянные лучи, символизировавшие для меня эволюционный скачок, находились в нормальном рабочем положении.
Без всякого труда я зашел в собственное ММ. Там все осталось по-прежнему. Хотя… Мне показалось, что разноцветные синаптические нити сделались немного ярче и начали пульсировать – совсем незаметно, с частотой в одну-две секунды, но начали. На размышления над произошедшим эффектом не оставалось сил.
Я принял душ, раздвинул диван и свалился на него, как убитый.
11. Переговоры
С тяжелым сердцем, предчувствуя грядущие проблемы, прилетел Юрий Петрович на вторую встречу с прыгунцами.
Возле космической пирамиды мало что изменилось, разве что в прошлое посещение стояла хорошая погода, а теперь накрапывал дождик. Прыгунцы так же деловито таскали картонные коробки – впрочем, теперь к коробкам прибавились деревянные ящики. Все это добро затаскивалось в недра космической пирамиды, где без следа исчезало.
Не без труда Юрий Петрович обыскал Пожилого. Если Пожилой начальник, то с другими прыгунцами смысла беседовать не имеет.
– Здравствуйте. Вы меня помните? Мы с вами недавно беседовали.
Пожилой, с безразличным выражением, повернулся к человеку.
– Привьет. Да, я помнью, бесьедовали. Что хочьешь на иетот раз?
Не без удивления Юрий Петрович отметил, что Пожилой разговаривает на русском намного уверенней, чем в прошлую встречу.
– Вам пора определяться с социализацией. Если вы не желаете социализироваться, можете пойти в прокаженные.
– Кто такие прокажьенные?
– Люди, у которых в силу врожденного дефекта отсутствует интерфейс. Они живут отдельно от нас, у прокаженных собственная экономика, действующая по остаточному принципу. Если вы, как разумные существа, намерены существовать в качестве прокаженных, вам придется не посещать магазины. Прокаженные не посещают магазинов – у прокаженных отсутствует интерфейс.
– У нас иесть интьерфейс. Мы не прокажьенные.
– Но вы же им не пользуетесь!
– Зачьем?
Юрий Петрович не переставал удивляться.
– Как зачем? Это же экономический интерфейс. Неужели вам не известно, что обозначают его элементы? В соответствии с показателями интерфейса, вы имеет право забирать из магазина тот или иной товар в потребление. Для этого необходимо сосредоточить взгляд на товаре – полагаю, вы это умеете. Интерфейс выдаст ответ: разрешено или нет забрать соответствующий товар. Ваше решение, каким бы они ни было, отобразиться в интерфейсе. Таким способом природа дает разумным существам возможность существовать в условиях справедливой экономики. Однако, ваши остатки по лицевому счету сильно отрицательны. Большинство товаров вы не сможете забирать в потребление, если только совсем залежалые и испорченные товары.
Пожилой выслушал без видимого интереса.
– Мы забь-ираем, что хотьим, льюбой товар.
– В каком смысле любой? – не понял Юрий Петрович.
– Льюбой. Он льежит, мы его забь-ираем.
– Да ведь это не ваш товар!
– Тьеперь наш.
– Вы все-таки не понимаете, – сказал Юрий Петрович, поеживаясь от водяных струек, затекавших ему за ворот. – На этом же вся экономика базируется. Каждый член разумного общества имеет право забирать только те произведенные другими членами разумного общества товары, которые ему положены. А другие товары брать ни в коем случае нельзя. Если вы продолжите, то близлежащие магазины опустеют. Никому не будет выгодно размещать в них товары, потому что эти товары попадают к вам, а вы не в состоянии возместить их стоимость производителям. Но скажите, возможно, на вашем космическом корабле имеются какие-нибудь изготовленные вами товары? Если эти товары пользуются спросом на Земле, тогда вам нужно отнести их непосредственно в магазин или на товарную базу. Средства, вырученные за товар, поступят на ваш лицевой счет.
Юрий Петрович говорил, но сам понимал: бесполезно. Даже если у прыгунцов найдется товар, то миллиардный, близящийся к бесконечности отрицательный остаток на лицевом счете не позволит пришельцам получать товары в магазине. Заколдованный круг.
– Ньету у нас товаров, – поморщившись, сообщил Пожилой. – Может, на обратном пути завезьом, когда возвращаться бьюдем. Ччего ты так волнуешьсья, старик? Товара в магазьинах мнього, на всех хватьит.
Юрий Петрович не нашелся, что ответить, и
