Такая кинолента, как «Страсти Христовы» никогда не могла бы быть рождена в лоне православной традиции. Но при этом Православие не настолько закрыто, чтобы не ценить и не принимать того, что рождается за его приделами.
Наблюдая за дискуссиями вокруг этого фильма, в очередной раз поражаюсь, до какой же степени некоторые церковные люди развили в себе способность собственную нелюбознательность, миссионерское равнодушие к людям и бесчувственность выдавать за «духовность». В одной православной московской телепередаче фильм Гибсона обсуждали три игумена. Все трое равно благочестиво и равно серо твердили, что «у нас есть иконы и больше нам ничего не нужно». Авторы же передачи установили телекамеру у выхода из кинотеатра. И как же контрастировали «благоуветливые» журящие глаголы отцов игуменов (конечно, фильм не смотревших, но имевших свое суждение о нем) с лицами людей, выходящих из кинозала… Девочки, воспитанные на «Фабрике звезд», девочки, чьей жизненной мечтой является попадание на телеэкран, тут отворачивали свои лица от телекамер, отказывались от интервью, и, заплаканные, тихо уходили в тень…
Церковь велика. И люди в ней и около нее — разные. То, что вредно одному, будет нейтрально для другого и полезно для третьего. Вспомним апостольские слова о твердой пище и о молоке… Мне было 7 лет, когда родился мой младший брат. То удовольствие, с которым он сосал грудное молочко, заставило меня предположить, что, наверно, это самая вкусная (на языке ребенка это означает — сладкая) вещь на свете — что-то вроде смеси сгущенки с шоколадом. И однажды, когда мама сцеживала молоко после кормления малыша, я попросил ее дать мне попробовать. Разочарованию моему не было границ… Вот как грудное молоко невкусно для взрослых, так и некоторые миссионерские проекты безвкусны в восприятии воцерковленных людей.
Этот фильм, прежде всего, — обличение нашей толстокожести. Множество людей никогда не поймут Евангелие, если их толстокожесть не проколоть натурализмом Гибсона.
Возможный минус этого фильма: люди, не читавшие Евангелие, но просмотревшие фильм, могут затем обманывать и себя и других иллюзией своего знакомства с Вечной Книгой. Но это вообще проблема всех экранизаций литературной классики: кого-то они подталкивают к личному знакомству с первоисточником, а для кого-то становятся преградой: «мол, сюжет мне и так теперь известен, так зачем же тратить время на чтение!».
В неожиданной популярности этого фильма сказывается современное «клиповое» мышление людей. Современному человеку «неудобно» чувствовать, что он не прочитал главную Книгу человечества (то, что это Евангелие согласны все). Однако Евангелие все равно не читают. И, вот, фильм «Страсти Христовы» используется как некая «шпаргалка». У человека появляется повод делать вид, что он «все это знает». А при удобном случае даже высказывать СВОЕ мнение о Евангелии. К сожалению приходится констатировать, что в сознании многих людей мотив, по которому они смотрят «Страсти Христовы» сходен с мотивом, по которому они читают дайджест.[29] Полагаю, что по той же логике после просмотра «Трои» также умножится число людей, которые убедят самих себя, что с Гомером они уже знакомы…
Теперь о теме, которая отчего-то оказалась в центре дискуссий по поводу «Страстей Христовых». В США многие критики охарактеризовали картину тремя словами: «натурализм, фашизм, антисемитизм».[30] При этом очевидно, что слово, стоящее в приговоре последним, на самом деле является первым и определяющим все остальное.
Тка, в мае 2004 года Московское бюро по правам человека объявило, что оно рассматривает возможность обращения в суд с иском на создателя фильма «Страсти Христовы» Мэла Гибсона, а также на Российскую компанию, осуществляющую кинопрокат ленты. «Ряд еврейских организаций и частных лиц после выхода ленты на российский экран обратились к нам (т. е. к Московскому бюро по правам человека), посчитав, что данный фильм разжигает национальную рознь и культивирует ксенофобские мифы о повинности всего еврейского народа в распятии Христа», — заявил «Интерфаксу» директор Московского бюро по правам человека А. Брод.
Честно говоря, я впервые встретился с ситуацией, когда судебный иск и процесс будет строиться на опасении пред еще не наступившими последствиями! Предметом судебного разбирательства должно стать чье-то возможное неправильное восприятие такого-то произведения… Вердикт выносится прежде появления фактов, прежде проведения социологических замеров. Вот провести бы банальный экзит-пул: опросить людей, выходящих из кинотеатра после просмотра фильма: «Скажите, пожалуйста, стали вы ненавидеть евреев после просмотра „Страстей“»?.. Если бы были собраны соответствующие социологические материалы, тогда разговор был бы предметным. Без этого же инициатива «правозащитников» отдает явной цензурной дурью.
Оставляют ли «защитники прав человека» за якобы защищаемыми ими людьми право цитировать классические произведения литературы, если эти произведения не соответствуют нынешним стандартам «политкорректности»? Имеют ли эти самые политкорректные законы и стандарты обратный ход?
Гомер и все греко-римские авторы невысокого мнения о «варварах» (само это слово по своей оценочной насыщенности не менее смачно, чем старославянское «немец» или английское «негр»). Будем править? Издавать с купюрами? Переписывать по рецептам Оруэлловского «Министерства правды»?
А в классических текстах еврейской культуры (то есть в Библии) немало весьма решительных и крайне негативных оценок соседних народов как таковых.
От себя Гибсон ничего не добавил. Он ставил фильм по Евангелию. А в Евангелии ясно говорится, что иудейские первосвященники (а не Понтий Пилат) настаивали на казни Христа и что толпа коренных жителей Иерусалима (а не сходка римских легионеров) кричала «Распни Его!». Если бы Гибсон ставил учебный фильм по материалам конференции «Богословие после Холокоста», то акценты и сюжеты могли бы быть совсем другими. Получился бы римэйк в стиле «Иисус Христос суперзвезда»: апостолы в джинсах, легионеры на танках…
Но Гибсон подчеркнуто буквален. Даже персонажи его фильма говорят не по английски, а на забытом арамейском языке. Так что все претензии к его фильму сильно смахивают на попытку инициировать изгнание Евангелия из современной культуры. И, честно говоря, видя, с какой страстью, какими средствами и кем поносится гибсоновский фильм, начинаешь доверять и самому фильму: да, именно так и именно те требовали Распятия Христа.[31]
В последнее десятилетие сформировалась уже традиция в мировой прессе: накануне христианской Пасхи новостные ленты начинают пестреть сообщениями о том, что некий ученый уже окончательно доказал, что Христа распяли римляне, а еврейская власть и толпа пытались его защитить… Ссылки идут на некие «древние источники и Талмуд». Но древнейший не-христианский источник о событиях на Голгофе — письмо сирийца Мары бар Серапиона к сыну, датируемое концом 1 века, говорит: «Что доброго стяжали афиняне, убив Сократа или иудеи, казнив мудрого Царя своего?». И собственно талмудические тексты вполне однозначно инициативу гонений на Христа приписывают именно еврейским старейшинам (см. Толедот Иешу, 9).
Так что не только литературных, но и исторических оснований для корректировки евангельского сценария у Гибсона не было. И критика в его адрес — это очередная гримаса госпожи цензуры.
Я убежден, что попытка инициировать судебное разбирательство по поводу фильма Мэла Гибсона — это косвенная попытка суда над Евангелием. И надо заметить, что это не первая такая попытка в истории нашего Отечества. В двадцатые годы прошлого века это было популярным развлечением комсомольцев: устраивать суды над историческими персонажами (в частности, и над библейскими). Тогда улицы городов пестрели такими афишами: «Суд над Христом»… (в порядке альтернативы, естественно, устанавливался памятник Иуде). Мне бы очень не хотелось, чтобы такая атмосфера 20-х годов возрождалась у нас сегодня.
А прецедент, между прочим, уже есть: год назад в Сыктывкаре республиканская прокуратура (Республики Коми) уже направила официальное требование и предложила объясниться епископу Питириму (епископу Русской Православной Церкви Сыктывкара и Республики Коми). Объясниться надо было в связи с тем, что в кафедральном соборе этого города продавалась Библия! Дело в том, что в прокуратуру поступило письмо какого-то человека, который выписал из Библии (из Ветхого Завета) такого рода тексты, которые можно было бы квалифицировать как проповедь национального и религиозного превосходства, и потребовал, чтобы этим текстам была дана современная правовая оценка, на основании которой эти книги были бы изъяты из оборота…
