Когда разговаривавший с ним человек отпустил Герье, он вышел через двор на улицу и видел, как к парадному крыльцу подъехала карета и из нее вышел и скрылся в подъезде Степан Гаврилович Трофимов.
"Несколько дней тому назад Варгин видел то же самое!" — подумал Герье и как-то невольно поморщился и окончательно потерял доверие к Трофимову, который сначала показался ему человеком искренним и хорошим.
Теперь Герье видел свою ошибку, потому что искренний и хороший человек не мог знаться с таким стариком, как Авакумов, и часто бывать у него…
Герье только видел, как Трофимов вошел в дом, но он не мог знать, что он делал там…
А Трофимова там встретил в столовой человек, который разговаривал с Герье на кухне.
Они шепотом обменялись несколькими фразами:
— Он был? — спросил Трофимов.
— Только что!
— С моею копейкой?
— Да. Переодетый в нищего, как вы предупреждали…
— Вы ему сказали все, что нужно?
— Да, сказал все, как вы мне велели…
— Как он держал себя?
— Ничего. Немножко был нетерпелив в вопросах, а в общем, довольно хорошо разыгрывал роль. Он первый заговорил о докторе Герье, то есть о самом себе, и совсем непринужденно, как будто это был действительно знакомый его, а не он сам.
— Я не ошибся, значит, в его способностях?
— Вы никогда не ошибаетесь…
— Я думаю, что он в Митаве будет на месте?
— Вероятно.
— Евтихий Антоныч у себя?
— Должно быть, в кабинете… Я шел к нему…
"Евтихий Антонович" было имя и отчество старика Авакумова.
XXIX
Вернувшись домой, доктор Герье остался, в общем, очень доволен своими разведками, сделанными им в одеянии нищего.
В самом деле обстоятельство или случай помогли ему так, что он и ожидать не мог.
Самое большое, на что Герье смел рассчитывать, отправляясь, — это узнать хоть что-нибудь о молодой девушке, заполнившей его сердце, и вдруг он не только узнал, но вышло так, что ему придется отправиться с нею в Митаву, жить там… Да о таком счастье он и мечтать не смел!
Варгин ждал его дома и помог ему проскользнуть в свою комнату незаметно для Августы Карловны и ее служанки.
Тут, когда они остались вдвоем и заперлись, Варгин, видимо, все время беспокоившийся за него, стал с нетерпением расспрашивать:
— Ну, что, что-нибудь узнали, добыли какие-нибудь сведения?..
— Добыл сведения, какие и не мерещились нам с вами, — отвечал радостно Герье.
— Ну, рассказывайте скорее!
— Погодите, дайте мне привести себя в порядок, переодеться и побриться…
— Как побриться! — даже испугался Варгин. — Разве вы хотите ограничиться одним только посещением и больше не будете переодеваться в нищего?
— Больше не нужно!
— Да неужели?
— Право. Сейчас сами увидите. Вы мне позволите при вас заняться моим туалетом?
Варгин махнул рукой в нетерпении.
— Да делайте, что хотите, только рассказывайте поскорее, не томите.
Герье скинул с себя одеяние нищего, облачился в старенький холщовый шлафрок и достал бритвенный прибор. Варгин в это время, несмотря на все свое желание узнать поскорее результат путешествия доктора, должен был сходить и принести ему теплой воды для бритья.
— Да вы коротко, в двух словах скажите… Что же вы узнали? — снова стал допрашивать Варгин, когда Герье уселся перед зеркалом.
— В двух словах… — проговорил тот, принимаясь намыливать щеку, — …в в двух словах: я, доктор Герье, отправляюсь в Митаву…
— Зачем?
— Чтоб быть там при дочери старика Авакумова.
— У него есть дочь в Митаве?
— Нет, она еще здесь, но она уезжает.
— Так девушка, спасшая молодого Силина, его дочь?
— Очевидно… Чтоб спасти его, ей нужно было, по крайней мере, жить в том же доме. А если она живет в том же доме, то, значит, она дочь старика, та самая, которая едет в Митаву, и я ее буду сопровождать!..
— Почему же именно в Митаву?
— Этого я не знаю.
— Странно!
— Еще страннее, что владелец этого дома, Авакумов, тот самый старик, к которому меня возили, помните, тогда в карете…
— К вашему первому пациенту?
— Да. Я как вошел во двор дома, так и узнал сейчас и этот двор, и дверь, куда меня ввели, словом, все…
— Так это Авакумов хотел купить у вас яд за пять тысяч рублей?
— Он самый.
— Ну, и негодяй же он после всего этого!
— Да уж чего хуже!
— И с таким человеком знается ваш шарлатан Трофимов…
— Я опять видел, как он подъехал и вошел в дом к Авакумову.
— Хороша компания! Один возится с трупами и чародействует над ними, другой хватает людей средь бела дня, держит их в подвале или, что еще хуже, в отвратительной комнате, в которой вы застали вашего первого пациента… Но рассказывайте по порядку!
Доктор Герье не мог, однако, в данную минуту не только рассказывать по порядку, но и рассказывать вообще, потому что принялся водить острой бритвой по подбородку и щекам, и только замычал в ответ Варгину, скосив глаза в зеркало.
Герье боялся разговаривать во время бритья, чтоб не обрезаться, и имел духу выдержать приятеля в неизвестности, пока не привел свои щеки в прежний их гладкий и лоснящийся вид…
Наконец, выбрившись и вымывшись, Герье принялся рассказывать Варгину подробно, шаг за шагом обо всем, что произошло и случилось с ним.
Варгин слушал, раскрыв рот и выпуча глаза, не веря ушам своим, и не мог решить — сказку ли слышит он или действительность.
Когда Герье кончил, Варгин задумался и, помолчав, проговорил:
— И это все?
— Да чего ж вам больше, — удивился доктор, — разве этого мало?
— Разумеется, мало.
— Чего ж вы хотите еще?
— Как чего! — воскликнул Варгин. — Вы узнали только то, что интересовало вас лично, то есть о дочери Авакумова.
— Ну?
— Ну, а молодой человек… больной, который гниет в отвратительной комнате, а поступок этого старика с молодым Силиным?..
Герье почувствовал, что приятель прав.
— Этого я не мог узнать, — конфузливо произнес он.
— Но это надо разъяснить во что бы то ни стало, — возразил Варгин, — потому что тут, очевидно, кроется что-то близкое к преступлению… Я еще не могу ума приложить, что, собственно, делает господин Авакумов со своим приятелем Трофимовым…
— А вы полагаете, они приятели?
— Разве может быть сомнение? Помилуйте, такие частые визиты и посещения… Тут не простое знакомство…
— Вот что, — сообразил доктор, — ведь если я буду в Митаве с дочерью старика, так могу узнать все от нее…
— А она скажет?
— Отчего же? Если она высвободила молодого Силина из подвала — это доказывает, что она вовсе не сочувствует отцу.
— А вы решительно едете в Митаву? — с некоторым упреком в голосе спросил Варгин.
— Но как же не ехать? — мог только возразить Герье.
— И оставляете меня здесь одного разбираться со стариком?
— Я вам буду помогать оттуда — буду писать… а вы мне напишете…
— Из писем ничего не выйдет, — уныло протянул Варгин, и они замолчали.
XXX
Человека, который принимал на кухне переодетого нищего, доктора Герье, а затем обменялся несколькими словами с Трофимовым, звали по имени и отчеству Иваном Ивановичем, а по фамилии — Крохиным.
Он жил в доме Авакумова на положении бедного дворянина, якобы содержимого из жалости.
Его кормили, поили, он пользовался даровым помещением, словом, Авакумов был вполне для него что называлось тогда "благодетель".
Правда, скупой, расчетливый, злой старик, Авакумов не был похож на человека, который лишь ради одного благодеяния будет держать у себя кого-нибудь. Дело было в том, что Крохин являлся не только полезен, но даже необходим Авакумову своими мелкими услугами. Он прекрасно знал языки, отличался обходительностью и умением разговаривать с людьми, а в особенности с начальствующими, и вообще знал и понимал толк в жизни и светском обхождении.
И Авакумов пользовался его трудом и советом без всякого стеснения, хотя никогда не посвящал Крохина в свои дела. Крохин вел его переписку на иностранных языках, ходатайствовал и хлопотал за него в разных учреждениях и давал ему советы, как поступить в отношении того или другого важного лица.
Все это было самое обыкновенное, и во всем этом не было ничего предосудительного, так что Крохин вовсе не являлся близким доверенным Авакумова или его наперсником, но исполнял всякие поручения, какие исполняют заурядный секретарь и управитель.
Заурядному секретарю или управителю, однако, нужно было бы платить жалованье за его труды, Авакумов же, держа Крохина из милости, не платил ему ничего, находя это более выгодным, да еще был, по-видимому, уверен, что он — благодетель Крохина, часто хвастал этим перед другими, а самого Крохина попрекал своим благодеянием.
