Парень не заметил шила в руке Бори, так как тот поспешно спрятал руку за спину. Но что-то в его глазах подсказало недавнему зэку, что в этот момент с подростком лучше не связываться. Однако парень все еще находился под впечатлением своей легкой победы над лицеистом. К тому же в кустах его ждала разгоряченная любовной страстью подружка, перед которой он никак не мог показать свою трусость. Поэтому, стараясь, чтобы его голос звучал грозно, он произнес:
– А ну вали отсюда, отсос, пока…
Что произойдет в противном случае, парень так и не успел произнести. Увидев его пышущий злобой взгляд и едва услышав первые произнесенные слова, Боря вонзил шило в грудь своему обидчику. Новичкам обычно везет. В какой-то мере повезло и Боре. Острие его шила вошло точно в сердце.
Оборвав на полуслове свою незаконченную фразу, тот соскользнул с острия и опрокинулся на спину. Из его рта больше не вырвалось ни звука, но лесную тишину тем не менее разорвал чей-то истерический крик. В первое мгновение Борис не мог понять, кто кричит, но в следующую секунду догадался, что звук идет из кустов на краю поляны, и бросился туда. Там оказалась рыжеволосая подружка обидчика. Она сидела на траве и, как и ее парень, была обнажена до пояса. Ее наспех снятая футболка вместе с комком кружевных трусиков лежала рядом с ней. Но девушка даже не замечала своей наготы и, не пытаясь прикрыть тугие молочно-белые груди с темными кружками сосков, продолжала кричать. Борис бросился к ней, попытавшись зажать девушке рот своей ладонью. Но та отпрянула назад, и Борины пальцы сомкнулись на ее горле. Он сжал руку, но это не помогло. Девушка продолжала все так же кричать, лишь ее пронзительный крик стал чуть глуше. И тогда Борис ударил девушку шилом, которое по-прежнему сжимал в правой руке. Крик не оборвался. Борис даже удивился, почему этого не произошло. Как только он воткнул шило в грудь парню, то сразу затих, а его подружка отчего-то продолжала кричать. Борис выдернул шило из тела девушки и нанес ей новый удар. Но она все равно кричала. «Да замолчишь же ты наконец?!» – с ненавистью к девушке, которая никак не желала понять, что от нее требуется, и заткнуться, мысленно воскликнул Боря и принялся наносить ей новые и новые удары.
Борис уже ничего не соображал, продолжая вонзать стальное жало в распростертое под ним мягкое податливое тело. Он опомнился только тогда, когда залитая кровью эбонитовая рукоятка выскользнула из пальцев, а шило отлетело куда-то в сторону. Борис медленно опустил свою пустую руку, вновь готовясь услышать крик лежащей под ним девушки. Но она уже не кричала, а лишь смотрела в сторону своими остановившимися глазами. Борис проследил за направлением ее взгляда, но ничего примечательного в той стороне не заметил. Отпустив наконец замолчавшую девушку, он устало поднялся на ноги. Девушка осталась лежать в прежней позе. Борис с удивлением взглянул на нее и лишь тогда обнаружил, что весь ее левый бок от плеча до пояса залит кровью. В крови оказались также Борина рубашка и ладонь его правой руки. Лишь тогда он наконец понял, что произошло. Но при этом почувствовал вовсе не жалость к растерзанной им девушке, а злость от того, что из-за нее испачкал совсем новую рубашку, подаренную ему матерью на окончание школы. «Вот дура! Надо же было так орать», – со злостью думал Борис, шагая через лес к протекающему по роще заболоченному ручью. В ручье он кое-как смыл кровь со своей рубашки и, просушив ее на солнце, вернулся домой. Уже дома Борис вдруг вспомнил о шиле, которое потерял там же, на поляне. Он не забыл милиционеров, обнаруживших у него рогатку, поэтому, недолго думая, вновь отправился в рощу. Но было уже поздно. Подходя к лесу, Борис увидел стоящий у опушки милицейский «уазик», а возле него скучающего водителя. В лес он не пошел, а вместо этого свернул по тропинке к воротам автокооператива и, обойдя гаражный кооператив с другой стороны, вернулся домой.
Мысль о том, что в квартиру вот-вот явятся милиционеры с наручниками, не давала Борису покоя. Но вместе с этой ужасной мыслью присутствовала и надежда, что он все же успеет уехать из города до того, как милиции все станет известно. Промучившись всю ночь без сна, на следующее утро Борис отправился в районный военкомат. Разговор с военкомом отнюдь не добавил ему настроения.
– Ты, конечно, молодец, что собрался стать десантником, – объявил юноше военком. – Правда, в этом году с подачей документов ты уже опоздал. Но если не передумаешь, сможешь поступить на следующий год. А пока устройся на работу, запишись в ДОСААФ. При поступлении в училище все поможет.
Выйдя из военкомата, Борис долго слонялся по городу. Возвращаться домой было страшно. Ему казалось, что если его вздумают арестовать, то это случится обязательно в квартире. Однако к вечеру он все же вернулся. Там его ждало еще одно известие.
– Какое горе, Боренька! – мать со слезами бросилась сыну на шею. – Юру арестовали. Говорят, за убийство. Будто бы он девушку свою бывшую убил за то, что она его бросила, и ее нового парня.
– Девушку за то, что бросила? – переспросил у матери Борис. – Чушь! За это не убивают.
«Вот если бы оскорбила, обидела…» – мысленно продолжал рассуждать он. И вдруг внезапно вспомнил, где он видел эти медно-рыжие волосы: два года назад, когда встретил Юрку в компании с девушкой. У Юркиной подружки тоже были рыжие волосы, как у той, на поляне. Боря не помнил лица Юркиной подруги, но и без этой детали он со всей ясностью понял, что и два года назад, и вчера на поляне видел одну и ту же девушку. «Значит, она была дрянью, раз променяла Юрку на того урода», – тут же нашел Боря для себя спасительную формулировку. Жалости к своим жертвам он не испытывал. Единственно, кого ему было жаль, так это Юрку, которого обвиняли в убийстве своей бывшей подруги. Но в отличие от матери, Борис не так уж переживал за своего соседа. «Ничего с Юркой не случится, разберутся и выпустят», – рассуждал он. Хотя нет-нет да и просачивалась в его голову мыслишка: а лучше бы не разобрались.
Следуя указанию военкома, он поступил на работу и записался в ДОСААФ. Ближайшим к дому предприятием оказалась автобаза, где до этого работал Юрка, и Борис устроился туда помощником автослесаря. От работников автобазы он узнал, что переделанная в шило отвертка, которую милиция обнаружила в роще на месте убийства, принадлежала Юрке. И хотя слесари и большинство водителей жалели Юрку, называя его дураком, загубившим свою жизнь из-за девчонки, в его виновности никто не сомневался. Не усомнился в его виновности и суд, который состоялся через три месяца после убийства. Процесс был открытый, и многие работники автобазы на нем присутствовали. Вместе с матерью пришел и Борис. За время следствия его ни разу не допрашивали, и он постепенно перестал бояться разоблачения, но идти в суд ему все же было страшновато. Но он пересилил себя. На процессе он и узнал, на чем основывались выдвинутые против Юрки обвинения. Мотивом убийства была названа ревность, а доказательствами – отсутствие у Юрки твердого алиби и обнаруженное на месте преступления орудие убийства – переделанная в шило слесарная отвертка, выданная Юрке вместе с прочими инструментами на автобазе. И хотя эксперты не смогли снять с рукоятки отвертки отпечатки пальцев убийцы из-за налипших на нее частиц земли и опавшей хвои, но кладовщик автобазы, работающие вместе с Юркой слесари опознали отвертку. Да и сам Юрка признал ее своей. По совокупности представленных улик Юрка был признан виновным в совершении заранее подготовленного убийства, осуществленного с особой жестокостью, как специально подчеркнул прокурор, сославшись на заключение экспертов, насчитавших на теле погибшей девушки двадцать пять колотых ран. Не найдя для обвиняемого смягчающих обстоятельств, суд приговорил Юрку с исключительной мере наказания – смертной казни. Когда судья зачитал приговор, Юрка в отчаянии заплакал и обессиленно опустился на скамью, а его мать упала в обморок. Борис же выслушал приговор со смешанным чувством. Ему было искренне жаль своего друга, но желание сказать правду так и не возникло в его душе. «Будет еще Верховный суд, еще разберутся», – успокаивал себя Борис, возвращаясь после процесса домой.
За работой и занятиями в ДОСААФ он постепенно забыл про своего бывшего приятеля. На автобазе Борис выучился водить грузовик, сдал на права, в аэроклубе ДОСААФ освоил прыжки с парашютом, с удовольствием посещал тир, тренируясь в стрельбе из малокалиберной винтовки, не раз заходил в военкомат, чтобы напомнить о себе военкому. В один из дней, вернувшись домой после работы, занятий в ДОСААФ в этот день не было, Боря обнаружил в гостях у матери Клавдию Николаевну. Обе женщины сидели на кухне и безутешно рыдали. На кухонном столе между ними лежала какая-то бумага, похожая на телеграфный бланк. Борис бы не обратил на бумагу внимания, но, когда он вошел на кухню, чтобы поздороваться, Юркина мать внезапно прошептала:
