Носок за пазухой стал горячим и трепетал, но Мардж, сказать по правде, забыла о нем: ей казалось, что это сердце трепещет.
Ностальджи.
* * *
Наконец мы очутились в самом пекле. Собственно, именно сюда нам и было нужно, но это не значило, что меня сюда тянуло. Гномский квартал – вот кто оказал Полыни самое серьезное сопротивление: здесь шла настоящая война. Гневные коротышки с всклокоченными бородами потрясали копьями и топорами с возведенных на скорую руку баррикад, а орки, уже пьяные, одурманенные кровью и раззадоренные сопротивлением, накатывали раз за разом, как волны, увенчанные зеленой пеной.
Я всегда уважал гномов: хотя едва ли понимал их. Живут они компактно, и там, где другие расы строят многоэтажные дома, гномы роют многоуровневые подземные соты, и проживают в них кланами, тщательно считаясь родством. Такое ощущение, что они не придают особенного значения праву личности на уединение и жизненное пространство. Во всяком случае, их очень много.
Их основная идея – производительный труд, так же, как красота и традиция – основная идея эльфов, а анархия, многими принимаемая за свободу – идея орков. Гномская фракция при голосовании Закона о Полыни в знак протеста покинула зал, и всегда, насколько я знал, гномы считали этот закон поощрением темной стороны, а цели, преследуемые протащившим его лобби – преступными. Никто и никогда не слышал, чтобы гном воспользовался правом Полыни для разрешения внутренних проблем.
Людей они делят на осмысленных и бессмысленных. Бессмысленные для них не существуют, но прочие ценят сотрудничество с гномами весьма высоко. Я говорю в основном об их исполнительности и обязательности, потому что возносить хвалы их технической сметке это все равно, что хвалить солнце за то, что оно всходит на востоке.
В принципе, они держатся так, словно все остальные расы соседствуют с ними по досадному недоразумению.
К несчастью, мы шли с той же стороны, что и нападавшие, и ежеминутно рисковали схватить стрелу, что во множестве сыпались с крыш. Домики тут невысоки, в надземных этажах в основном лавки, и крыши у них плоские. По счастью, гномы никакие стрелки. С другой стороны, этот недостаток компенсируется у них количеством граждан, выступающих заодно. У них ведь не только луки: с крыш сыпались камни, вдоль улиц стреляли прикрытые завалами многозарядные арбалеты. Кое-где наступавшие все же прорывались, с тупой злобой разнося в щепы и баррикады, и громоздкие стрелометы, если гномы не успевали те оттаскивать при отступлении.
Я думаю, здесь было горячее, чем под эльфийскими стенами. Там, по существу, нечего взять, кроме самих эльфов. Настоящие сокровища исстари хранятся в гномских подземельях: таковы легенды, и у легенд есть основания. Лучшие ювелиры – гномы, и они же первые ростовщики и финансисты: с тех пор, как золото и самоцветы сдали позиции ценным бумагам, гномские банки аккумулировали в себе львиную долю капитала.
Не то, чтобы оркам хватало ума желать чьи-то именные акции, но они вполне понимают, где их грубая сила способна нанести максимальный ущерб.
На всех фабриках, где орков нанимают исполнять примитивные или даже вовсе грязные работы, не требующие особенной квалификации, гномы занимают привилегированные должности: прорабы, мастера, инженеры. Разница в оплате и условиях труда вызывает у низших пролетариев дикую ненависть, а Полынь – лучшее время этой ненавистью посчитаться.
К тому же лучший эль варят именно гномы, и до этого эля орки хотят сегодня добраться.
Мы вжались в стену: это казалось самым умным, когда с обеих сторон узенькой улочки с крыш на головы валились кирпичи. Орки как раз прорвались за баррикаду, и защитники, кто поумнее, удирали во все стороны и врассыпную, в подворотни. Мы благоразумно пропустили орочье вперед себя, зажимая носы от неизбежной вони: до тысячи чешуйчатых спин, прикрытых обносками колыхнулись мимо нас. Ритмично движущиеся локти, черные жала мечей и копий. Давка.
– Или мы ошиблись, и пацан вовсе не сюда двигался…
– … или на нем отводка, – закончил Дерек.
Мощеная улочка шла в гору и круто заворачивала на подъеме. Мы только-только сделали несколько шагов вверх – тяжело и медленно, потому что устали и еле ноги волокли – как вдруг впереди испуганно завопили несколько сотен глоток, и тут же по зданиям пакгауза на изгибе ударило оранжевым сполохом, и огненный язык лизнул фиолетовое небо.
Несколько уцелевших, видимо, из задних рядов пронеслись по улице обратно: визжа и ладонями сбивая с себя пламя.
– Нифига ж себе, – выдохнул я. – Боевая магия! И не придерешься, сегодня можно. Стоит ли нам, друзья, идти туда?
– Все равно придется, – буркнул Дерек. – Они наверняка контролируют свой квартал. Если Люций здесь, гномы про него знают. Надо найти главного и просить помощи. К слову, может и отказать, сославшись на Полынь. Не обязаны.
– Вряд ли. Гномы не признают Полынь. Это просто день, когда они встают на защиту своего достояния и своих жизней, причем так встают, что… В общем, мне нравятся эти ребята.
– Они еще больше понравятся мне, если удастся уйти отсюда живыми.
– Тогда надо поторапливаться, – сказал Альбин. – Их маг восстанавливает силы: никто не может ударить огнем дважды подряд…
Огненный язык вновь облизал небо.
– Что за?… И вы мне скажете, что спецслужбы не возьмут их магика на карандаш невзирая ни на какую Полынь?
– Мы вообще молчим, Рен.
Так, молча, мы приблизились к повороту, который служил нам последним укрытием, и остановились здесь. Я чувствовал присутствие множества существ: они смотрели на нас из темноты, их дыхания сливались, пульс был учащен. Они двигались, но мы не видели их. Они не знали, чего от нас ждать, а потому склонялись уничтожить.
– Мастера! – крикнул Дерек, разводя в сторону пустые руки и поворачиваясь наугад. – Слышите меня? Поговорить надо.
– О чем нам говорить в Полынь? – ответили из темноты, тем более густой вблизи стен, что поперек улицы горел деревянный хлам. Стены, куда ударило огнем, были покрыты слоем копоти, но холодны. Не успели нагреться.
– К чертям Полынь.
Это правильный ответ.
– Выйди на свет, человек. Твои друзья пусть стоят на месте. Что тебе нужно?
– Дело жизни и смерти, мастер. Пропал ребенок. Нет ли его у вас?
– Гномы не крадут детей.
– Случается, дети убегают сами, и никто не в силах предсказать, куда их занесет. У вас, очевидно, – Дерек посмотрел кругом, – есть магик. Может быть, он поможет нам?
Я предположил, что второй огонь, по-видимому, был наведенной иллюзией. Очень разумно: продемонстрировать нападающим не тот ритм, каковым жив их магик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
