– Уйди! – заорал вдруг собеседник Рохли, и мы увидели его на мгновение, когда он выступил на свет. Черная бородища дыбом, глаза выпучены так, что аж розовая изнанка век видна. – Да не туда, ко мне давай, вид закрываешь! Кароль! Слышишь меня? Делай что-нибудь…
Рохля беспомощно оглянулся, желая то ли увидеть неведомого Кароля, то ли призвать к себе нас. Гулкая мостовая отозвалась под ногами, как бубен. Они, кто бы они ни были, и на этот раз шли слаженно.
Первыми на поворот вышли пятеро, ступающие в ногу. Жуткое зрелище: башмачищи у них сношенные, из толстой кожи и в шипах. Сперва мне показалось, будто они таран несут на плечах, помню, подумал еще: зачем им таран?
Гном схватил Дерека за руку и буквально силой перетащил на свою сторону баррикады: благо, та уже прогорела, да и дождем ее прибило, и можно было поверху перескочить. Там, за багровым отсветом я их почти не видел. За эльфа не скажу: эти и в темноте видят как на свету. По крайней мере, так твердят сказки.
За этими, с «бревном», шли другие, неся на плечах паланкин, а в нем тряс лысой головой старый-престарый орк. Такой старый, что даже признать в нем орка мне стоило немалого труда. Я, можно сказать, угадал. Мумии все одинаковы.
Кто-то дергал меня за руки и назойливо гундел, призывая убраться с улицы, но я будто окаменел и оглох, и весь устремился туда. Я никогда не видел ничего подобного, и больше, возможно, никогда не увижу. Пятеро, повинуясь команде, опустили наземь бревнообразный предмет, стянули с него чехол, предохраняющий от дождя, и принялись разматывать по мостовой гигантских размеров полотнище.
Свиток!
Признаться, я никогда не был свидетелем орочьей магии. Иные утверждают, что ее и вовсе не существует, что для того, чтобы пользоваться магией, надобно хотя бы уметь читать, а где вы видели грамотного орка?
И вот, наконец, увидели. Могучие руки прислужников извлекли из паланкина Великого Грамотного Шамана.
Краткий миг тишины, когда орки молчали из почтения к своему магику, а гномы напряженно ожидали, откуда падет удар. Свиток выглядел древним, ткань его пожелтела, каждый знак был величиной с ладонь, и это была та старомодная магия, осуществить которую можно лишь произнеся начертанное вслух. Заклинания, напетые в уличной будке и запечатанные в бумажку, не идут с этим ни в какое сравнение. Тем и срок – час. Эти чары творились не единым днем, а от Полыни к Полыни, и когда старик, тыча в свиток палочкой, возвел к небесам свой невозможный фальцет, гномы подле меня попадали на колени и обхватили головы, чтоб только его не слышать.
Ну, кто попадал, а кто не мог себе этого позволить. Это было великое заклинание Сотрясения Основ. Ну во что еще, скажите, орки способны вложить коллективное самосознание и беречь, пронося сквозь века? При первых же звуках земля под ногами вздохнула, словно просыпаясь, булыжники, уложенные в мостовую сотни лет назад, зашевелились и выперлись, со стен посыпалась штукатурка.
Землетрус! Самое страшное, что способен представить себе цивилизованный гном. Жилища их глубоко: там, в норах их жены и дети, и престарелые родители… Все, словом, мирное население диаспоры, надежно, как казалось, укрытое от Полыни.
Гномские ополченцы рванулись вниз, спасать своих, а те уж лезли им навстречу с младенцами, малыми детьми и немногими ценностями, что успели схватить, когда начали рушиться потолки и сдвигаться стены. На поверхности внезапно стало тесно, ряды защитников дрогнули, боевой дух их пришел в смятение.
Я слышал про Землетрус, но полагал, будто это байки. И еще я слышал, будто его ни разу не дочитали до конца.
Вот ведь незадача! Гномские кварталы на редкость плотно застроены. Дома тут стоят один к одному, а если все выйдут на поверхность, тут не то, что пройти, вздохнуть будет нечем. И бери их… И нам никуда не деться.
– Только не сейчас, Кароль! Или вверх уводи, в небо! Слышишь меня?!
Цепкие маленькие ручки подхватили меня за край пиджака, гномские тела повисли всею тяжестью на фалдах, вынуждая согнуться, и пихнули куда-то вбок и в нору. Я поскользнулся в полной темноте и проехался задом по ступенькам. Сколько их было – не считал. Сверху мне на плечи свалился эльф, но очухаться нам не дали: подняли и поволокли по низким коридорам куда-то, как мне представлялось, в том же направлении, куда гномский переговорщик погнал Дерека.
Надо отдать нападающим должное: они ставили не только на магию. Ведь не самоубийцы же они в самом деле – читать Землетрус до конца? Землетрясение всегда сопряжено с пожаром: гномы хранят в подземных резервуарах значительные запасы горючих жидкостей для производственных нужд. Теперь удар огнем от гномского магика аукнется самим гномам: горючая жидкость потечет в подземные жилища, поджигая все и наполняя норы едким дымом. Страшно подумать, как выглядит тут пожар.
Я не стал утолять любознательность, а удвоил усилия, но все равно двигался слишком медленно: меня все время подталкивали в спину. Справедливости ради следует сказать, что дотянуться до спины им не хватало роста, а каждый тычок в нижнюю часть корпуса был не только сильным, но и унизительным. Немудрено, что я старался пошевеливаться, дважды ударился головой о низкие притолоки и много раз споткнулся.
На всем пути нас назойливо преследовал запах гари, а руки, которыми я придерживался за стены, ощущали песок и мелкие камушки, стекавшие по ним непрерывными, хотя и тонкими ручейками! Гномы строят надежно, и никогда не пренебрегают крепью, но Землетрус – хтоническая сила.
Мне казалось, будто меня заглотил дракон, и я что есть мочи бегу по его кишкам.
Наконец, когда дыхания во мне уже не осталось, мне позволили остановиться. Ноги мои подкосились, я упал на колени, а потом и вовсе завалился на бок, тупо моргая на свет. Лишь спустя некоторое время я смог заметить рядом с собой Альбина: он сидел на корточках, опираясь спиной на стену. Я бы никогда в жизни не повторил дороги, которой сюда попал, а дверь за нами затворилась и защелкнулась на замок.
Стены здесь были бетонные, сверху свисала лампочка без абажура. Пыльно, сухо и пусто. А посреди пустого бункера стоял стол, за которым сидело прекрасное дитя, глядя на которое я моргал и умилялся. Золотые кудри вились по плечам, очерчивая фигурку, золотой пушок покрывал верхнюю губу и румяные щечки, носик был вздернутый, пуговкой, глазки блестели, и лежа я видел, что ножки в тапочках и полосатых чулочках не достают до земли. Я бы век так лежал: сердце колотилось где-то в горле, и я, честно говоря, думал, что вижу ангела.
Вообще-то я всегда полагал, что ангелов не существует.
Потом где-то наверху лязгнула дверь, взгляд мой переместился, и я увидел еще одни полосатые чулки, собравшиеся гармошкой над туфлями с пряжками, короткие штаны – все это возникало передо мной по мере того, как прибывший спускался с лестницы – затем борода и округлое брюшко, без какого взрослый гном не мыслит себе достоинства. За ним, оступаясь на ступенях, появился Рохля, перемазанный сажей и очумелый на вид.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
