– Ладно, Орвал, мне очень жаль, – примиряюще сказал Тисл. – Это были прекрасные собаки. Поверьте, я очень сожалею.
Он почувствовал, как кто-то рядом с ним внезапно дернулся. Это Шинглтон, прицелившись из винтовки, выстрелил вниз, в заросли кустов.
– Шинглтон, я сказал не стрелять!
– Там кто-то двигался.
– Тебе это стоило двухдневной зарплаты. Жена будет очень рада.
– Но я видел, там что-то шевелилось.
– Да брось ты – видел, видел… Слушай. Кстати, это всех касается. Слушайте. Никто из вас даже не оцарапал парня. Вы с такой задержкой ответили на его огонь, что он мог прочитать молитву подлиннее и спокойно уйти.
– Ну чего там, Уилл, двухдневная зарплата? – обиженно протянул Шинглтон. – Вы шутите.
– Я еще не закончил. Посмотрите, сколько валяется гильз. Вы истратили половину патронов.
Полицейские посмотрели на землю – гильз было на удивление много…
– Что же вы будете делать, если снова на него на – ткнетесь? Расстреляете последние патроны и станете швырять в него камнями?
Все подавленно молчали.
Послышалось жалобное повизгивание. Одна из собак, застреленных Рэмбо и лежавших на краю обрыва, была еще жива. Очевидно, пуля ее оглушила, теперь же она из последних сил пыталась встать.
Орвал вскочил и сделал несколько шагов по направлению к собаке. Вдруг он пошатнулся, уронил винтовку, каким-то странным жестом схватился за спину и рухнул на землю лицом вниз. Уже когда он падал, снизу донесся выстрел. В этот раз никто не открыл огонь.
– Ложись! – скомандовал Тисл. – Всем лежать! – Полицейские вытянулись на земле. Последняя собака бросилась к тому месту, где лежал Орвал. Ее сшибла следующая пуля. Вжимаясь в землю и стискивая кулаки, Тисл дал себе слово, что будет гнаться за парнем вечно, схватит его и убьет собственными руками. Он никогда не отступит. И не потому, что он должен отомстить за одного из своих людей, Голта. Теперь это было нечто личное. Убит его приемный отец. Только сейчас, размышляя о том, как спуститься со скалы и добраться до парня, Тисл понял, какую большую ошибку он совершил. Не он гнался за парнем, а наоборот. Он позволил парню завлечь их в засаду. И, Господи, какую засаду! До ближайшего города тридцать миль по пересеченной местности, вертолет разбился, собаки мертвы. Парень, если захочет, может перестрелять их всех. Потому что местность позади них не ровная. Потому что в восьми футах от обрыва начинается подъем. Чтобы отступить, им придется бежать вверх по открытому месту, а парень будет стрелять в них из леса. Интересно, где он достал винтовку и где научился устраивать засады?
В небе появились черные тучи. Над лесом прокатился гром.
Глава 9
Орвал. Тисл не мог отвести от него глаз. Старик лежал лицом вниз у обрыва, и у Тисла так теснило в груди, что он с трудом мог дышать. Из-за меня, думал он. Единственный раз в жизни он проявил неосторожность, а я ему не напомнил, что подниматься нельзя. Он пополз к Орвалу.
– Парень нас обойдет, – упавшим голосом проговорил Лестер.
Слишком упавшим, подумал Тисл. Он неохотно повернулся: думать нужно прежде всего о живых. Их теперь семь, и у всех был растерянный вид. У всех, кроме Шинглтона.
– Я говорю, что парень нас обойдет, – продолжал Лестер. У него были порваны на колене брюки. – Он выйдет на нас с тыла.
Все головы повернулись к пологому подъему позади них, как будто парень уже мог появиться там.
– Он сюда придет, это точно, – чуть не плача, проговорил самый молодой полицейский. – Боже мой, пусть меня кто-нибудь отсюда выведет.
– Ну, иди, – сказал ему Тисл. – Беги вверх по склону. Сам увидишь, как далеко сможешь уйти, прежде чем он тебя подстрелит.
Полицейский опустил глаза.
– Ну, чего ты ждешь? – Тисл повысил голос. – Беги вверх по склону.
– Нет, – прошептал молодой полицейский. – Не побегу. – Тогда заткнись.
– Но мы должны подняться наверх, – сказал Лестер. – Пока он нас не опередил. Если мы станем мешкать, он придет туда первым и не выпустит нас отсюда.
Темные тучи вспорола молния, потом долго грохотал гром.
– Что это? Я что-то слышал, – встрепенулся Лестер.
Звук был негромкий и какой-то странный – будто кто-то задыхается. Орвал. Он начал двигаться – как-то боком, неуклюже распрямляя колени, обеими руками сжимая грудь. Как гусеница, которая поднимает спину, чтобы чуть-чуть продвинуться вперед. Но он не продвинулся ни на дюйм. И через несколько мгновений его тело расслабилось. Кровь капала с пальцев, текла изо рта.
Тисл ничего не мог понять. Он был уверен, что Орвал мертв.
– Орвал, – выдохнул он. И поспешил к нему. «Не поднимай голову», – напомнил он себе, изо всех сил вжимаясь в скалу, чтобы как Орвал, не сделать из себя мишень. Но Орвал лежал слишком близко к краю, и Тисл боялся, что парень видит его снизу. Он схватил Орвала за плечо и потащил назад в укрытие. Но Орвал был слишком тяжелый, а парень мог выстрелить в любую секунду.
– Помогите мне! – крикнул Тисл своим людям.
Орвал закашлялся кровью.
– Эй, кто-нибудь, помогите мне! Быстрее!
Вдруг кто-то оказался рядом с ним, они вдвоем оттащили Орвала подальше от края, где очутились в безопасности. Тисл судорожно, прерывисто вздохнул, смахнул с глаз пот и не глядя понял, кто ему помог. Шинглтон.
А Шинглтон ухмылялся и даже смеялся. Не громко, не радостно, но все же смеялся.
– Успели. Он не стрелял. Успели.
Конечно, смешно, и Тисл тоже засмеялся. Но Орвал снова закашлялся кровью, и Тисл увидел, что ничего смешного тут нет.
Он расстегнул окровавленную рубашку Орвала.
– Спокойно, Орвал. Сейчас мы вас осмотрим, и сделаем все как надо.
Рана оказалась страшной.
– Насколько… тяжело? – морщась от боли поинтересовался Орвал.
– Не беспокойтесь, – сказал Тисл. – Мы вас починим. – Он стал расстегивать свою рубашку.
– Я спросил…, как тяжело? – Это был едва слышный шепот.
– Вы же видели много раненых, Орвал. Сами понимаете, насколько это серьезно. – Он свернул свою рубашку в шар и засунул в рану на груди Орвала. Рубашка сразу пропиталась кровью.
– Я хочу, чтобы ты мне сказал. Я спросил…
– Ладно, Орвал, берегите силы. Не нужно говорить. – Он застегнул на Орвале рубашку. – Не буду вам лгать, поскольку знаю, что вы бы этого не захотели. Крови много и трудно сказать наверняка, но мне кажется, что задето легкое.
– О Господи!
– Теперь молчите, нужно беречь силы.
– Пожалуйста.
Ты не должен меня оставлять. Не оставляй меня.
– Вот уж об этом не, беспокойтесь. Мы доставим вас обратно в город и сделаем все, что сможем. Но и вы должны кое-что для меня сделать. Слышите?
Я засунул в рану рубашку, а вы должны прижимать ее к груди. Нужно остановить кровотечение. Вы меня слышите? Вы поняли?
Орвал облизнул губы и едва заметно кивнул, и Тисл почувствовал во рту тошнотворный вкус. Не было ни малейшего шанса, что свернутая комком рубашка остановит кровотечение из такой раны… Он подумал о воде.
Тисл знал, что воду Орвалу давать нельзя. Это он хорошо усвоил еще в Корее. У человека, раненного в грудь или живот, выпитая вода вызывает рвотный рефлекс, а от рвоты расширяется рана, усиливается боль. Но Орвал облизывал губы, все облизывал губы, и Тисл не мог видеть, как он мучается. Дам ему немного, подумал он. Немного ему не повредит.
У Орвала к ремню была пристегнута фляжка.
Тисл дал ему чуть-чуть. Орвал кашлянул, и из его рта вылилась пенистая вода с кровью.
– Боже мой, – сказал Тисл. Он не знал, что делать дальше. Но тут вспомнил про радио и потянулся к нему. – Тисл вызывает полицию штата. Полицию штата. Срочно. – Он повысил голос. – Срочно.
До этого он принял решение не вызывать по радио помощь, что бы ни случилось. Даже не стал никого звать, когда увидел разбившийся горящий вертолет. Но Орвал… Орвал умирает.
